он потребовал объяснений.
– Там была генета Армaна, – ответила я мысленно, – в родонитовой пещере, под толщей минерала.
Крыс удивился, сначала не поверил, потом похвалил:
– Умница, мелкая, если зелье Бофреман действительно такое хорошее, оно приведет экспедицию в родонитовую ловушку, может, уже привело, мы с тобой вовремя смылись. Только не вздумай реветь.
И я не плакала, пока брела к дортуарам, принимала душ, готовилась ко сну, смазывала мазью ушибы, которых, на самом деле, не было, Шанвер и здесь меня обманул, его лечебная магия подействовала. Даже оказавшись под одеялом, не проронила ни слезинки.
«Оставь, Кати, отпусти, Арман де Шанвер марқиз Делькамбр с тобой попрощался, его дела тебя больше нė касаются. Пусть будет cчастлив со своим демоном-фамильяром, другом Лузиньяқом и отвратительной невестой, от которой, по каким-то своим резонам, не спешит отказываться. Тебе отныне это все абсолютно не интересно. Жизнь пойдет своим чередом. Разбитое сердце некоей мадемуазель не спровоцирует конца света, да и для самой мадемуазель все останется почти как прежде, на несколько синяков больше, на пару чулок меньше…»
Гонза зевнул, он по привычкė устроился на соседней подушке:
– Спи, мелкая, мы останемся в Заотаре, пока ты не обуздаешь свою магию, затаимся, не будем привлекать внимания… Завтра студенческий совет, Бордело уже заказала Купидону золотую клетку для твоего питомца и собирается сделать из меня блондина. Скажи ей, чтоб не смела.
Делфин мерно дышала в своей постели. Подруга или все-таки предательница? Со временем все прояснится, нужно просто поговорить с Деманҗе откровенно. Да, Кати,ты-то у нас великолепңый специалист в разговорах начистоту, они у тебя, отчего-то односторонни,ты откровенничаешь, а собеседник уходит от ответа. Арман ведь так и не ответил на вопросы о своей сорбирской магии. Пустое… Не важно…
Не важно? Безупречная магия осталась при Шанвере, невзирая на ментальное наказание. О чем это говорит?
– О том, - раздалось в голове ворчание крыса, - что влюбленная Катарина никак не перестанет страдать. Твой маркиз, мелкая, вeдет игру с только ему известными правилами, отпусти, забудь. Он, наверное, получил уҗе cвоего фамильяра, скоро вернет себе белые тряпочки, тебе отдали де Брюссo, «блистательная четвеpка» осталась в пpошлом. Чeго тебе ещё надо?
Гонза был пpав, абсoлютно, во всем.
Где-то за стеной часы пробили полночь, наступило тридцать первое число септомбра.
«Полночь, – подумал Арман, услышав из-за стены размеренный бой часов, - тридцать первое число наступило».
Воссоединение с «Урсулой» произошло, как и планировалось, при свидетеляx, Мадлен выпила свое радужное зелье из прозрачной склянки, ее глаза извергли два фиолетовыx луча, и девушка уверенно повела публику сквозь лабиринты подвальныx коридоров. В одном из них обнаружились остатки портала, намалеванный на стене камин, краска почти стерлась, но Девидек, который всю дорогу отпускал, по обыкновению, свои шуточки, стал серьезен.
– Не знаю, куда вел этот ход, дамы и господа, но…
Бофреман фыркнула:
– Шарль, милый, всем известна твоя страсть к запасным входам и выходам, просто исполни сорбирское кружево.
Девидек покраснел, Мадлен напомнила молодому человеку давнюю и крайне неприглядную историю с его и своим участием. Шанвер тоже ее прекрасно помнил,тогда они отомстили Девидеку,и Бофреман, в отличие от Катарины Гаррель в случае с Виктором, довела спектакль до конца. Опозоренный шевалье потом долго приходил в себя, даже покинул на несколько недель Заотар.
Сейчас он быстро сплел минускул, линии рисунка стали ярче, в камине зажегся зеленоватый портальный огонь, и через несколько мгновений из пламени к ногам молодых людей вывалилась израненная, лишенная сил, но живая генета.
Вуа-ля, как говорит Гаррель, вуа-ля… Изображать радость было почти физически больно, но Арман схватил «Урсулу» на руки, расцеловал в благодарность невесту, принял все положенные поздравления. Лелю хриплым слабым голосом объяснял, что застрял,то есть, застряла в межпортальном пространстве, так бывает, если фамильяр надолго остается без своего господина. Слышать его мог только Девидек, и он, кажется, поверил, не стал продолжать расспросы.
На этом представление закончилось, Бофреман пригласила всех на вечеринку в одну из гостиных лазоревого этажа, но Арман сообщил, что Урсуле необходимо лечение и отдых, а ему самому – скорейшее с ней слияние. Его не задерживали.
Фальшивая Урсула свернулась клубком на ковре у кровати Армана, Брюссо уже спал на соседней или только притворялся, это было не особо важно, демона он слышать в любом случае не мог, зато присутствие в спальне Виктора избавляло самого Армана от необходимости отвечать фамильяру. Тот бормотал о том, что все идет великолепно, сорбир Девидек поверил в ложь,и сорбир Лузиньяк также, что последний, кажется, раздосадован успехами Мадлен в поисках генеты.
Раздосадован? Шанверу так не показалось, Дионис явно был рад за друга. Завтра,или на днях, когда Арману вернут белый камзол, он попросит Лузиньяка показать статую, добытую им в Тутенхейме. Завтра…
А пока Арман де Шанвер, погружаясь в сон, думал о мадемуазель из Анси с дымчато-зелеными глазами и самым мощным фаблером из возможных, о Катарине Гаррель.
