— Королевская дочка исчезла, — ответил Катберт.
— Принцесса? Красавица наша? Бедняжке и так досталось с этим заклятием.
— Король думает, что эта чертова Мальволия не успокоилась. Похищение принцессы — ее рук дело.
Мальволия скрипуче рассмеялась.
— Тогда, господа стражники, не понимаю, зачем вы пожаловали ко мне? Неужто я похожа на Мальволию? Да будь я Мальволией, разве ходила бы со скрюченной спиной? Разве бы у меня кололо в боку?
Катберт тоже засмеялся.
— Королевский приказ. Погреб у тебя есть?
— Нет. Хижина у меня маленькая, но и с ней едва управляюсь.
— Маленькая не маленькая, а осмотреть мы обязаны, — заявил Плезант.
Он стоял почти у самой дверцы. Сейчас наверняка потребует убрать коврик, и я спасена. Но не останусь ли я на всю жизнь немой и бездвижной?
— Ой, господа стражники. Больно мне на вас смотреть. Вон как устали. Может, по кружечке винца? У меня свое, домашнее.
— Не положено, — угрюмо возразил Катберт.
Он хоть и не блистал умом, но службу свою знал.
— За себя говори, — огрызнулся Плезант. — Вон сколько времени сюда по жаре тащились. Как будто королевские писцы не знают, кто здесь живет. Гоняют нас, будто мы не люди!
— Вот и я говорю: горло промочить не повредит, — подхватила Мальволия. — Компанию мне составите. Не люблю я пить одна.
По моей щеке прополз какой-то червяк и скрылся под одеялом. Я не могла ни вскрикнуть, ни шевельнуться, словно я уже мертва и черви сползаются попировать на моем лице.
— А что, пожалуй, составим тебе компанию, — подхватил Плезант. — В замке пить нечего.
Я вдруг подумала: способны ли мертвые слышать живых? Если да, чем это для них является — утешением или проклятием?
— Ладно уж, по кружечке, — согласился Катберт.
Я услышала хлопок откупоренной пробки, стук кружек и скрип стульев.
— А вам известно, что когда-то эта Мальволия служила в замке? — спросила ведьма.
— Не врешь? — пробасил Плезант.
— Вроде я что-то такое слышал, — сказал Катберт. — Швеей она была. Но это было давно, до всей той истории с веретеном.
Значит, Мальволия когда-то была швеей в замке? Как странно. И еще страннее, что отец мне ни разу об этом не рассказал.
Я ощутила на лице второго червяка. Я не могла его скинуть и дожидалась, когда он сорвется с моего носа на пол.
— Еще по кружечке? — предложила Мальволия.
— Люблю щедрых людей, — засмеялся Плезант.
— Как же нам не быть щедрыми, если вы наш покой охраняете? — елейным голосом произнесла ведьма.
Она вновь наполнила кружки. Потом предложение повторится, и так — пока бутылка не опустеет. Довольные стражники усядутся на коней, а отцу скажут, что ничего в этой бедной хижине не нашли. И больше они сюда не вернутся. А мне придется провести остаток дней (жалкую горстку) за шитьем платья и ожиданием смерти.
Где ты, Джек?
ДЖЕК
Из лондонского аэропорта я позвонил Трэвису. Он специально выбрался за пределы Эфразии, чтобы нас встретить.
— Нашли Талию? — сразу же спросил я. — Где она была? Там, где я говорил?
— Пока мы ее не нашли, — разрушил мои надежды Трэвис. — Король отправил на тот холм двоих стражников. Они заявили, что дом действительно есть, но в нем живет безобидная гостеприимная старуха.
Талия могла ошибиться. Я как-то об этом не подумал.
— Слушай, а может, высоких холмов несколько? И домов несколько?
— Эти парни утверждают, что объехали и осмотрели все. Но сам понимаешь: двое тупых стражников на тощих клячах — это тебе не отдел по борьбе с наркотиками.
Я вспомнил, с какой легкостью мы с Талией выбрались из тюрьмы, а потом и из замка.
— Нужно отправить больше людей. Пусть проверят каждый дом в королевстве.
— Что? Пока безуспешно? — спросил отец, когда я закончил разговор.
— Никаких следов, — ответил я.
Честно говоря, я ждал, что он сейчас начнет сожалеть о напрасно потраченном времени. Но вместо этого отец сказал:
— Как удачно, что нам почти не пришлось ждать. Через несколько минут — посадка на брюссельский рейс. Идем.
Вскоре мы уже сидели в другом самолете и летели в Брюссель. У меня из головы не выходили эти поиски в доме на холме. И вдруг мелькнула мысль: если Мальволия ведьма, ей ничего не стоит принять любой облик.
ТАЛИЯ
Спустя двадцать минут после ухода довольных Плезанта и Катберта Мальволия выпустила меня из погреба и сняла чары. Возможно, таким будет и мой конец. Ведьма просто бросит меня в свое подземелье умирать от голода.
Я была благодарна ей, что она все-таки намеревалась отправить меня к отцу. Пусть и в мертвом виде. Он поймет: я не сбежала из замка с молодым иноземным парнем.
Хотя, по правде, так оно и было.
Но пока я не собиралась покоряться судьбе. Я должна вернуться к отцу и все исправить. Если меня не спасут, мне нужно будет уговорить Мальволию отпустить меня. В дипломатии это называется жестом доброй воли.
И потому, когда она сняла чары, я не стала сетовать на «плен в плену». Как ни в чем не бывало я потянулась и сказала:
— Благодарю, что не продержала меня там долго. После неподвижности так приятно пошевелить руками и ногами.
Эти слова я сопроводила самой обаятельной улыбкой.
Но старуха не поймалась на мою благодарность.
— Давай, давай, шевели, пока они у тебя шевелятся. Не так-то долго им осталось шевелиться. А потом — снова за работу.
Моей главной задачей было произвести исключительно благоприятное впечатление на Мальволию. Однако шитье не превратилось в видимость работы. Я принялась постигать его с усердием, какого не проявляла ни в каких своих прежних занятиях. Мне нравилось ощущать прохладу шелка, струящегося между пальцев. Мне было приятно видеть, как отдельные куски кроя встают на свои места и становятся частями платья. Если бы не мое нынешнее положение, я бы, пожалуй, сочла шитье достойным занятием для себя. Ведь до сих пор я не делала ничего полезного.
Когда я сказала об этом Мальволии, она проворчала:
— Я учу тебя шить не для твоего удовольствия, но если тебе это нравится... что ж, наслаждайся.
Я провела за шитьем несколько часов. Единственным звуком был шелест материи. Мои стежки — поначалу крупные и неуклюжие — становились все мельче и изящнее. У меня был свой расчет: чем мельче стежки, тем больше времени уйдет на шитье. Кажется, Мальволии понравилось мое усердие, и она налила мне небольшую миску фасолевого супа. Я надеялась, что Мальволия, как и большинство эфразийцев, не любит зря жечь свечи. Значит, с заходом солнца моя сегодняшняя работа закончится. Я намеревалась растянуть шитье на столько дней, сколько возможно.
