— Ветер! Несносная ты девчонка!
Ощущение чего-то невероятно важного, но забытого скользнуло во мне. Несносная девчонка — это точно я, но почему?
— Ы-ы-ы! — тихонько всхлипнула Тьма, прижимая уши.
Нет, не Тьма.
— Тьмуня! — чувствуя, как начинаю уплотняться, обретать тело и одновременно вспоминать, позвала я бессовестную кошку, пытающуюся отползти куда-то в живые кусты. — Значит, дома я, да? Воспользовалась тем, что я распыленная ничего не помню, и решила оставить меня здесь?
— Ну тебе же хорошо было, — провыла она.
— Тьмуня, я никого не держу. Ты можешь остаться здесь, в своем родном мире. Но решать кому-либо за меня я не позволю. Тем более так, обманом. Ты ведь знала, что я в состоянии облачности ничего не помню.
— Это Мать-Звезда хотела тебя оставить, — прикрывая лапами голову, еще тише пробормотала Тьмунька. — Ты ей понравилась.
Вот только с так называемыми богами-творцами мне не хватало связаться. Нет-нет. Домой, в родную академию, и больше никаких распылений и облакопревращений. И никаких спасений миров. И дедушек.
Я уже собралась в последний раз распылиться, чтобы перенестись к Айриду, как меня сзади мягко толкнули под коленку.
— Мау, — еще раз толкнула меня мохнатая кошачья голова, чуть не свалив на черную траву. Впрочем, тут все было темным и все было живым. — Я больше не буду, честно, не бросай меня. Ну пожа-а-алуйста.
Ну вот что мне делать с этой силой темною, местами смертоносной, а местами уши к мохнатой башке прижимающей и попу в кустах прячущей?
— Я мурчать научусь, честно-честно, — не хуже моих земных студентов состроила Тьмунька самые честные глаза на свете.
— И с Айридом помиришься, — решила я воспользоваться шансом помирить этих несносных старых знакомых. А то так и будут все время пакостить друг другу исподтишка. — Ты сама виновата, что сразу не объяснила ему, что делаешь в его теле. Ладно он — мужик, воин, привык ко всему идти напролом, но ты-то чем думала?
— Ы-ы-ы! — снова завыла эта черная невыносимость.
— Ладно, — не выдержала я. Пусть она и вредная, но я-то повреднее буду. — Иди сюда.
Как только мое тело впитало черную дымку Тьмы, я поспешила рассыпаться тысячей золотых светлячков, спеша убраться из этого странного мира поскорее. Может быть, я когда-нибудь и захочу посетить его, но сейчас я хотела другого — как можно быстрее вернуться ко все еще настойчиво зовущему меня Айриду.
И снова я шла между звезд Вселенной, они манили меня своим светом, но на этот раз я знала, что у меня есть конкретная цель. Возможно, когда-нибудь я научусь легко управлять силами облачных ведьм, не теряя при этом разум и память. Возможно, когда-нибудь я отправлюсь в путешествие по мирам, как это делал мой дед Хадрок. Возможно. Но сначала я просто наслажусь жизнью с человеком, который с первого взгляда прочно занял место в моем сердце, но которого я так долго изгоняла оттуда.
Тайны покрова сорваны, сердце разбудило Тьму и больше не закрыто, а порядок и покой меж мирами восстановлен.
Теперь можно и пожить спокойной размеренной жизнью.
Если, конечно, сумею.
Так, а почему здесь так темно?
Тьмуня!
— Я за чередование дня с ночью не отвечаю, — буркнула Тьма, но мне было уже не до нее, потому как меня порывисто и резко сгребли в охапку…
Эпилог
Белый дракон откинулся на спинку кресла, чаша Ровина на его столе показывала жарко целующуюся парочку, а Шадина Манчи задумчиво курила трубку, сидя у открытого окна.
— Ну вот и все, — устало прикрывая глаза и взмахом руки отправляя чашу в шкаф, подвел итог ректор. — Теперь она в надежных руках. Крови Лилолет больше ничего не грозит, и род облачных ведьм скоро возродится во всем своем былом величии.
— И ты надеешься, она тебя простит? — выпустив очередную струйку сиреневого дыма изо рта, криво усмехнулась древняя ведьма.
— А ты? — спросил ее Люс. — Или напомнить тебе, с чьей подачи были уничтожены все облачные ведьмы?
Шадина сухо рассмеялась:
— Я защищала не только этот мир, но и всю Вселенную. Подумай, что было бы, если бы брат твоего дружка нашел их тогда? Бесконечная сила в руках безумца, ослепленного жаждой разрушения. Что значат жизни каких-то ста облачных ведьм, по сравнению с целым миром и Вселенной?
— Ста ведьм, а за ними двести тринадцать сильнейших магов, а за ними всех, кто погиб от лап тварей в войне с Хадроком, я уже молчу о жертвах последних дней.
— Не тебе судить меня, — зло отрезала Шадина, — не я втайне мечтала о чужой невесте.
Огонь полыхнул в глазах дракона, но он усилием воли потушил его. Слишком хорошо ему был известен норов главы Ковена. Один раз он уже имел глупость поддаться на ее провокацию — столько десятков лет прошло, а он до сих пор последствия разгребает.
— Что ты задумал? — прищурилась Шадина, внимательно глядя на замершего в задумчивости ректора.
— Устал я, Шадина, — вздохнул тот. — Устал. Мир спасен, Маррор и твари нам больше не угрожают, Лиза в безопасности и счастлива, так что я полностью выполнил клятву, данную Лилолет. А больше меня здесь ничего не держит. Думаю, пришло мне время спеть свою последнюю песню дракона. Прощай.
Дракон решительно поднялся и, не оглядываясь на ведьму, покинул свой кабинет.
— Давай-давай, рептилия, — расплылась в довольной улыбке цыганка глядя ему вслед. — Поспеши. Горы Равушар-Дан уже давно ждут тебя. Жаль только, что, прожив столько лет, ты так ничему и не научился. Ты наивно думаешь, что я не знаю, что с последней песней дракон может не только призвать ушедшую душу, но и попросить ее о совместном перерождении, чтобы заново вместе прожить новую жизнь. Я знаю, что ты задумал, Белый дракон. Вот только и я кое-что могу. И пока ты будешь призывать душу Лилолет, я призову совсем другую душу. И мы вместе посмотрим, кого на этот раз выберет она.
Конец
