— Алиса, если Альрайен так на тебя действует…
— Все в порядке, — отрезаю я. Вовсе не хочется выглядеть неуравновешенной идиоткой, которая не способна сдержать тьму. Я же видела, на что она способна, если дать ей волю.
Ловлю внимательный взгляд Альрайена, передергиваю плечами и на этот раз действительно все внимание направляю на дорогу.
Глава 2. О силе изобразительного искусства
Номер в гостинице, отведенный нам с Линой, выдержан в небесно-голубых и молочно-белых тонах. Мягкие полупрозрачные занавески, словно хлопья облаков, воздушными кружевами спускаются вдоль широкого окна, занимающего почти всю стену напротив входной двери. Нежно-голубые стены визуально увеличивают небольшую комнатку, которая, купаясь в солнечных лучах, кажется удивительно просторной.
Кровать, стоящая напротив окна, явно рассчитана на двух, а может, и на трех персон, но делиться мягкой постелью с подругой мне не приходится — в нашем номере две спальни. Мягкий ковер под ногами, светлая мебель, включающая в себя платяной шкаф, пару кресел и даже стол, большое зеркало на оставшейся свободной стене, — все это прекрасно гармонирует друг с другом и укладывается в уютную обстановку. Да, Альрайен умеет выбрать хорошую гостиницу.
— Знаешь, Алис, — говорит Лина, выходя из ванной и вытирая по пути только что вымытые волосы, — я беспокоюсь за Террана.
— И что же тебя беспокоит? — лениво интересуюсь. Ванную мне удалось посетить первой благодаря тому, что со скоростью ветра бросилась туда, как только мы вошли в наш номер, а теперь, одетая в чистую одежду, я блаженно лежу на своей кровати и смотрю в потолок.
— Беспокоит его отношение к тьме. Я думала, после рассказа Дербиана оно изменилось, но, судя по всему, Терран по-прежнему не собирается от нее отказываться. Чудо, что он до сих пор едет с нами, — со вздохом говорит подруга и усаживается на кровать рядом со мной.
— Это как раз не чудо. — Я переворачиваюсь на бок и подкладываю под голову согнутую в локте руку. — Он не хочет вновь остаться в одиночестве. А мы, пусть и не разделяем его точку зрения, все же с ним очень похожи.
— Но я не понимаю, как Терран до сих пор считает, будто мы можем использовать тьму! Она же все уничтожит… нас в первую очередь, а потом и все остальное.
— Возможно, Террана не беспокоит, что может произойти, — предполагаю я. — А может, он до конца не верит, что все настолько плохо, ведь он совершенно не замечает воздействия тьмы на него самого. Наверное, уже поздно…
— Поздно?! — возмущенно перебивает Лина. — Нет, не поздно! И я собираюсь с ним поговорить. Понимаешь, я хочу ему помочь.
— Попробуй. Хуже не будет, — улыбаюсь я. Если у кого-то и есть шанс переубедить Террана или хотя бы посеять в его душе сомнения, так это у Лины.
— Попробую, — кивает подруга. — Почему ты так улыбаешься?
— Мне нравится твое упорство и желание помочь. Позови Террана на прогулку по городу. Сможете взглянуть на местные достопримечательности, заодно поговорите наедине. Думаю, если нас не будет рядом, он внимательней отнесется к твоим словам.
— Точно! — Оживляясь, Лина вскакивает с кровати и бросается к зеркалу, перед которым принимается расчесывать уже успевшие слегка подсохнуть волосы. — А как же Стас? Они ведь в одной комнате.
— Стаса, так и быть, возьму на себя.
Однако в номере, где поселились парни, мы находим одного только Террана. Взглядом провожаю друзей до лестницы и возвращаюсь в свою комнату — гулять совершенно не хочется, а вот побыть в одиночестве — очень. Стоит мне вновь улечься на кровать, как раздается стук в дверь. Наверное, это Стас нас всех потерял.
Лениво поднимаюсь, подхожу к двери, открываю… На пороге обнаруживается Альрайен. Стоит, улыбается. В опущенной, слегка отведенной назад руке он держит сверток неопределенной формы.
Возникает желание захлопнуть дверь прямо перед носом аллира, но, наверное, с моей стороны это будет малодушно. Как можно более спокойно спрашиваю:
— Что тебе надо?
— Не желаешь проявить гостеприимство и предложить мне войти? — продолжая невозмутимо улыбаться, интересуется Альрайен.
— Не желаю, но мое мнение никогда тебя не волновало. Заходи.
Отстраняюсь, пропуская аллира в комнату. Закрываю за ним дверь.
И для чего только явился? Чтобы опять проверить мои нервы на прочность? Такими темпами, к сожалению, нервов надолго не хватит.
Со скрещенными на груди руками настороженно наблюдаю за Альрайеном, ожидая от него очередного подвоха. Он тем временем проходит внутрь, с интересом осматривается и вновь поворачивается ко мне.
— Я кое-что принес для тебя.
Хочется съязвить, но усилием воли удается сдержаться. Продолжаю молчаливо взирать на Альрайена. Мой холодный взгляд ничуть не смущает аллира. С завидной невозмутимостью и все той же легкой полуулыбкой на губах он протягивает сверток.
— Мне ничего от тебя не нужно. — Стараюсь изобразить равнодушие, что весьма непросто при вдруг разыгравшемся любопытстве.
— Тебе что-нибудь мешает просто взглянуть?
Немного мешкаю. Пожимаю плечами и все-таки беру сверток. Развязываю мешок из грубоватой ткани, нахожу несколько листов белой бумаги, пару простых карандашей и даже небольшой набор масляных красок с кистями. Внутри что-то подрагивает.
Я поднимаю ошарашенный взгляд на Альрайена — тот внимательно наблюдает за мной.
Ну почему я сказала, что мне от него ничего не нужно?! А теперь проклятая гордость не позволит принять подарок! Но боже, как хочется это сделать. Прижать драгоценный сверток к самому сердцу и никогда его не отпускать. Сделать черно-белый набросок, подержать в руках маленькие разноцветные баночки, испробовать новые кисти, наполнить рисунок живыми красками… Но я сказала, что ничего не возьму! Черт, что же теперь делать? Почему я такая дура? Лишиться столь прекрасного дара из-за глупой гордости. Невыносимо!
— Я хочу, чтобы ты что-нибудь для меня нарисовала, — мягко говорит Альрайен.
Я внимательно смотрю аллиру в глаза, пытаясь понять, о чем он думает. Однако по взгляду невозможно разгадать ни единой эмоции. Отражаются ли все терзания на моем лице? Знает ли Альрайен, что я чувствую?
Произнес ли он эту фразу специально, чтобы я смогла позволить себе принять подарок? Ведь теперь мне ничего не мешает согласиться и просто что-нибудь нарисовать для него, а потом невзначай оставить краски у себя, не наступая на горло собственной гордости. Но если Альрайен устроил все это специально, то для чего? Почему он сделал мне подарок, а потом помог его принять?
И сейчас он не торопит меня, спокойно ожидая ответа.
— Есть определенные пожелания? — наконец спрашиваю я.
— Полностью полагаюсь на твой вкус.
— Что ж, хорошо…
Выгружаю на стол содержимое мешка. По обыкновению предпочитаю начать с карандашного наброска. Если он удастся, то краски добавить не составит особого труда.
Большую часть моей коллекции составляют портретные изображения Тэана, однако есть и пейзажи, которые я вижу во снах. Намного реже я рисую действительность реального мира.
На этот раз не хочу отходить далеко от привычного стиля и останавливаю выбор на портрете. Только рисовать собираюсь Альрайена. В то же время это своеобразный способ поблагодарить его — слишком сложно, невозможно произнести простое «спасибо».
Пока разбираюсь с красками и кистями, Альрайен устраивается в кресле. Кладет подбородок поверх кисти согнутой в локте руки, задумчиво наблюдая за моими действиями. Мелькает мысль, что это занятие доставляет ему некоторое удовольствие, но я быстро отбрасываю предположение — слишком бредовое.
— Тебе придется позировать, — сообщаю, посматривая на алллира.
Альрайен приподнимает бровь, но это единственное проявление его удивления.
— С удовольствием.
— Отлично. — Я устраиваюсь за столиком боком, так, чтобы удобно рисовать и в то же время смотреть на Альрайена.
