— Я Патис, камердинер герцога, и меня с вами не знакомили, — пояснил он, ловко открывая ногой дверь в небольшую столовую для слуг, — и у меня есть приказание господина разбудить его светлость, как только вы проснетесь.
— А могу я сначала позавтракать? — с надеждой в голосе осведомилась девушка, хотя на самом деле желала обратного. Вначале поговорить с нанимателем.
— Конечно, — указал он взглядом на кухню, — Фирита уже готовит. А завтракать можно тут, если не хотите ждать, пока принесут в комнату.
— Благодарю, — деланно обрадовалась Эста и пошла дальше, ломая голову над странным поведением камердинера. По всем правилам он должен был немедленно оставить свой поднос и отвести ее к герцогу.
Похоже, что-то с его светлостью не так.
На кухне споро хозяйничала крепенькая женщина в белоснежном чепце, завязанном по деревенской привычке на затылке, и Эста затратила несколько минут на разговор с ней, первое знакомство самое важное. Сделаешь что-то не так, и потом придётся долго исправлять эту оплошность, пока человек поверит, что ошибся во мнении о новом знакомом.
Вскоре она убедилась, что характер Фириты вполне соответствовал первому впечатлению, и был боевым и открытым. Да и кухарка признала новенькую за свою и, жалостливо поглядывая на слишком худые, по ее мнению, ручки чтицы, попыталась поставить ей на поднос столько же еды, сколько было у Патиса.
Пришлось девушке срочно придумывать байку про привычки, не позволявшие принять этот щедрый дар, а затем ретироваться в столовую, чтоб присоединиться к камердинеру.
Она постаралась так точно подгадать время завтрака, чтоб подняться из-за стола почти одновременно с ним.
— Где мне подождать? — вежливо обратилась Эста к шлёпающему в сторону лестницы мужчине, — пока его светлость изволят одеться?
— Чего подождать? — Оглянулся он, — ах, вы о его приказе! Так пока сам не проснется, а это будет к полудню, не ранее! Утром его только граф разбудить может и не пострадать, а сейчас он в отъезде.
— Я не поняла… — насторожилась девушка, — как это, пострадать?
— Не любит наш господин, чтобы его будили, вот и швыряет все, до чего дотянется, — похоже, слуга не относился к господину с благоговейным почтением.
Хотя, как и подавляющее число людей его профессии, но в отличие от многих не считал нужным этого скрывать.
— Да, — сочувственно подтвердила Эста, — многие мужчины не любят. Вот и мой покойный батюшка… хотя он утверждал, что его просто недостаточно мягко будят. Наш лакей нашел в последние годы способ, но… — она печально вздохнула и смолкла.
— И сложный способ? — заинтересовался камердинер, попавшись на эту простую наживку.
— Нет, все очень просто, если знаешь любимое блюда господина. Нужно принести его еще горячим, и поставить так, чтоб он не мог дотянуться руками, но ощущал запах. Еще лучше помогает, если кто-то сядет неподалёку и станет с аппетитом жевать.
— Ну, допустим, я могу попросить Фириту пожарить кусочек ветчины, но жевать все же не решусь, — с сомнением сообщил мужчина, однако приостановился, вселив в собеседницу надежду, что его можно попытаться уговорить.
— Хотите, я попытаюсь вам помочь? — с наивным энтузиазмом предложила Эста, — Вдруг у него ко мне важные вопросы и потом он будет сердиться, что не разбудили? Но мне еще нужна будет любая книга.
— Хорошо, — обдумав ее предложение, согласился камердинер, и Эста снова отметила отсутствие почтения, но не осторожности, — только сядете вы возле шкафа, в него можно спрятаться.
Надо, же, какие интересные подробности, усмехнулась про себя девушка, а вслух выразила восхищение предусмотрительностью собеседника.
И уже через четверть часа заговорщики стояли у дверей в спальню его светлости. Первым на разведку отправился Патис, проверить, не сбросил ли господин во сне одеяло, и поставить на столик блюдо с жареной ветчиной, по совету чтицы присыпанной для усиления запаха мелко рубленной зеленью.
Сама Эста, держа в одной руке обернутую салфеткой маленькую тарелочку с тонко нарезанными кусочками хорошо прожаренного мяса и столь же тонкими и прожаренными сухариками, а в другой — толстый исторический роман, ждала сигнала у порога. Тихо посмеиваясь про себя, при воспоминании об озадаченном взгляде наблюдавшего за их перемещениями стражника. Можно не сомневаться, Змей узнает про ее энтузиазм сразу по возвращении, но ничего ему это не даст, потому что тайна, известная всем, не стоит и оловянного гроша.
— Входите, — негромко сказал камердинер, — дверь я закрывать не буду. Если что, попробую отвлечь.
— Спасибо, — проникновенно шепнула Эста и вошла в комнату.
Сделав несколько шагов остановилась, рассматривая спальню изучающим взглядом, обнаружила неподалеку от кровати столик и на нем благоухающее ароматами блюдо и прошла к поставленному Патисом креслу. Усевшись, с минуту устраивала на коленях столик из книги и салфетки, затем наколола на вилку первый ломтик, добавила сухарик и начала с хрустом жевать, жадно рассматривая лицо спящего напротив молодого мужчины.
Волосы почти каштановые, черные брови вразлет, загорелое лицо чуть разрумянилось во сне. Густые ресницы сомкнуты, но Эсте было отлично известно, что глаза под ними голубого цвета.
Герцог пошевелился, улыбнулся чему-то во сне, сразу став намного моложе своих двадцати семи лет, и перевернулся на бок.
Эста наколола на вилочку второй кусочек ветчины и снова захрустела, не переставая пристально наблюдать за его светлостью. Вот он чуть нахмурился, припухшие губы обиженно чмокнули, а рука шевельнулась, словно ловя что-то во сне. Девушке пришлось взять еще кусочек мяса и жевать немного громче, чтоб его пробуждающееся сознание не вернулось в глубины сна.
— Хар, фу! — буркнули сердито губы Герта, а в следующее мгновение он распахнул ресницы и сонно огляделся.
В тот же миг девушка перестала жевать и накрыла тарелочку краем салфетки.
Но его светлость снова закрыл глаза, и притих, заставив Эсту нарочито громко и несчастно вздохнуть. Возможно, кто-то другой и поверил бы, что герцог снова уснул, но Эста не обманулась ни на миг.
Голубые глаза Герта снова распахнулись, цепко оглядели сидящую в кресле незнакомку и его рука скользнула под подушку.
— Я - чтица, — мягко сказала девушка, откинула салфетку, задумчиво осмотрела последний ломтик мяса и сунула в рот.
Вид мирно жующего человека обычно успокаивающе действует на всех подозрительных особ.
— И что тут делаешь? — приподнимаясь на локте, желчно осведомился его светлость, но настороженности в его голосе больше не было.
