– Тебе шестнадцать, – продолжает она. – Идеальный возраст. Вы сможете провести остаток ваших жизней вместе. Он не будет один.
Меня охватывает озноб. Из бескрайнего сада доносится жужжание и щебет, но я будто нахожусь в сотне миль отсюда. Я на минуту, всего на минуту, забыла, почему я здесь. Забыла, как появилась в этом доме. Это волшебное место напоено ядом, подобно роскошному кусту белого олеандра, а цветущий сад за окном – мой тюремщик.
Линден похитил девушек, чтобы не умирать в одиночестве. А как же мой брат, совсем один в пустом доме? А как же те другие девушки, которых расстреляли в том фургоне?
Во мне опять закипает гнев. Руки невольно сжимаются в кулаки, я хочу лишь одного – чтобы меня увели отсюда. Пусть уж лучше запрут где-нибудь в другом месте, где угодно, только бы оказаться подальше от Роуз. Роуз, которая может открыть окно в своей комнате. Роуз, которая ездила верхом где-то за пределами этого сада. Роуз, уход которой подпишет мне смертный приговор.
Как нарочно, мое желание исполняется. Приходит Дейдре и, извинившись перед леди Роуз, объявляет:
– Приехал доктор, чтобы подготовить ее для Коменданта Линдена.
Она ведет меня вниз по коридору до лифта, который можно активировать только с помощью специальной магнитной карты. В лифте Дейдре встает позади меня. Ее движения скованны. Она явно нервничает.
– Сегодня вечером ты познакомишься с Распорядителем Воном.
Она ужасно бледна, смотрит на меня по-детски испуганными глазами. Я вспоминаю, что она и на самом деле еще совсем ребенок. Губы Дейдре сжимаются, выдавая ее переживания. Что это? Сочувствие? Страх? Нет времени разобраться: двери лифта открываются, и ее лицо становится непроницаемым. Она ведет меня вниз по другому, плохо освещенному и пропахшему хлоркой коридору, к очередной двери.
Ну же, посоветует ли она мне что-нибудь на этот раз? Но она не успевает и рта открыть, как мужчина спрашивает ее:
– Это которая?
– Рейн, сэр, – отвечает Дейдре, не поднимая на него глаз. – Шестнадцатилетняя.
Интересно, это Распорядитель или все-таки Комендант, за которого мне предстоит выйти замуж? Только собираюсь на него посмотреть, как мою руку пронзает острая боль. Успеваю бросить лишь один взгляд на стерильную комнату с глухими стенами, кровать, накрытую простыней, и зажимы для рук и ног.
Будто действуя в полном согласии с этим странным местом, комнату заполняют бабочки. Их крылышки дрожат в неровном свете. Затем бабочки взрываются как диковинные мыльные пузырьки. Повсюду кровь. Меня окутывает темнота.
Сегодня мое дежурство. Вечером мы заперли все окна и двери и спрятались в подвале. В углу ровно гудит маленький холодильник; тикают часы; мерно покачивается висящая на шнуре электрическая лампочка, слабо освещая то один, то другой участок подвала. Мне кажется, я слышу, как по темным углам в поисках чего-нибудь съедобного рыщет крыса.
С раскладушки доносится храп Роуэна. Странно, вообще-то он не храпит. Но меня это совсем не раздражает. Наоборот, приятно чувствовать, что ты не одна, и знать, случись что, он тут же проснется. Мы двойняшки, поэтому из нас вышла отличная команда. Брат у меня сильный и отлично стреляет, а я маленькая, шустрая и бываю очень ловкой.
За все это время к нам только один раз пробрался вооруженный грабитель. Мне тогда было тринадцать. Воровством обычно промышляют дети. Чтобы залезть в дом, они разбивают окна или пытаются подцепить замок от входной двери. Надолго они не задерживаются. Как только понимают, что на кухне хоть шаром покати и на продажу брать нечего, сразу же уходят. Никакого от них спасения. Проще сунуть им чего-нибудь поесть, чтобы они поскорее убрались восвояси. Благо, мы можем себе это позволить. Но Роуэн не разрешает. Говорит, подкормишь одного, будешь потом кормить их всех, а мы на это не подписывались. Вон приютов сколько. Да и за участие в опытах деньги платят. А как насчет первого поколения? Может, пора им вмешаться, раз уж они всю эту кашу и заварили?
Грабитель оказался здоровым парнем лет двадцати с лишним, вдвое выше меня ростом. Ему как-то удалось подцепить замок на входной двери так, что мы ничего не услышали. Он быстро сообразил, что хозяева прячутся где-то в доме, охраняя свои пожитки. В тот раз дежурил Роуэн, но он так вымотался за весь день, что уснул. Он берется за любую работу, но ему предлагают только самую тяжелую. К вечеру он от усталости еле стоит на ногах. Америка давным-давно перенесла все производство в другие промышленно развитые регионы, потому сейчас, когда мы перестали ввозить товары из-за границы, в большинстве нью-йоркских небоскребов разместили цеха, которые выпускают все что угодно, от замороженных продуктов до листового металла. Мне обычно удается найти работу – оформлять крупные заказы по телефону. Роуэна охотно берут грузчиком. Устает страшно, но никогда мне в этом не признается. Правда, платят наличными, поэтому мы не голодаем. Намучившись с маленькими воришками, старающимися стащить самое необходимое, владельцы магазинов и лавочек так рады заполучить клиентов с деньгами, что делают нам скидку на всякую мелочь вроде изоленты или аспирина.
В тот раз оба крепко спали. Я проснулась от прикосновения лезвия к моему горлу. Передо мной стоял совершенно незнакомый человек. Я издала даже не стон, а приглушенный всхлип, но брату хватило и этого. Он мгновенно понял, что происходит, и наставил на вора ружье.
Я не могла пошевелиться. С ребенком я бы справилась, но дети никогда не пытались меня убить. Попрошайки угрожают, чтобы ты поделилась с ними чем-нибудь съестным или отдала украшение, но стоит тебе их засечь, тут же убегают. Они просто стараются выжить, как могут.
– Только дернись, и я перережу ей горло, – сказал парень.
Раздался громкий хлопок, как когда у нас прорвало трубу, и я увидела, со лба парня тоненькой струйкой течет кровь. Я не сразу поняла, что смотрю на след от пули, пробившей ему голову. Почувствовав, что лезвие не врезается в кожу с прежней силой, я схватилась за рукоятку ножа и оттолкнула от себя парня. Он был уже мертв. Я тут же села на раскладушке, ловя ртом воздух и уставившись перед собой невидящими глазами. Роуэн уже вскочил на ноги и осматривал тело парня, чтобы убедиться, что тот и в самом деле мертв. Брату не хотелось расходовать еще одну пулю без крайней необходимости.
– Черт меня подери! – вскричал он и пнул тело ногой. – Заснул! Черт!
– Ты вымотался, – постаралась я его успокоить. – Все в порядке. Он бы и сам ушел, если бы мы его покормили.
– Не будь такой дурочкой! – сказал Роуэн, давая мне получше рассмотреть, во что был одет незнакомец.
