— Нет! Только не это, — прошептала беззвучно.
Как только это случится, отчиму все станет известно. Для работников комитета ничего не стоит вычислить, что я лечу на Офенту. Самим им до меня никакого дела, пока я ничего не нарушила и нахожусь не на Земле, но что, если дядя Витя сдаст меня тем хроганам? Наш Лайнер сделает еще несколько остановок, так что крейсер хроганов легко сможет прыгнуть прямо на Офенту и взять меня там в космопорту. Эх, не суждено моим мечтам сбыться и повидать красотищу курортной планеты…
Я лихорадочно принялась соображать, что делать дальше. Мне повезло, система лайнера предоставляла исчерпывающие сведения по маршруту. Первой остановкой была система Ахон так же принадлежащая Федерации. Система крупная, народу там много. Можно было бы и там обосноваться, да вот только это промышленная система. На планетах добывают руду и другие полезные ископаемые. С экологией там не очень, да и мне среди шахтеров делать нечего. Вон, даже пометка есть со четвертой степенью опасности для туристов. Такой как я там совершенно делать нечего, если не планирую подработать в борделе.
Такого я точно в голове не держала, и потому отказываться от первоначального плана обосноваться на Фрее не собиралась.
Глава 4 Ведьма и воспоминания
Через час с небольшим наш лайнер вышел к первой остановке в системе Ахон. Межзвездный космопорт, назывался незатейливо — Ахон-12, видимо, по количеству планет. Пассажиров спустили на поверхность при помощи гипер-лифта. Кроме меня, тут высадились только работяги, знакомые еще по Земле. Видимо, основная часть пассажиров все же летела на отдых.
Я без проблем купила билет до Фреи, и побродила немного по территории, но вскоре присела в зале ожидания, чтобы не мозолить глаза обывателям. Женщин тут практически не было, и даже в мешковатой толстовке с капюшоном на голове, я привлекала мужские взгляды. Избегая лишнего внимания, я решила испробовать «дисторшн». Так называли искажение внешности ведьмы на форуме.
Проверить, как это работает, самостоятельно я не могла. Но знала, что каждый, кто на меня посмотрит, увидит плывущий искаженный облик. Его мозг, стремясь упорядочить это безобразие, сам додумает черты и в итоге сформирует что-то свое. Скорее всего, не слишком лицеприятное и совершенно на меня не похожее. Осмотревшись, решила, что маскировка сработала. Интереса ко мне вмиг поубавилось. Вот и славненько!
На Ахоне-12 начиналась буря. Шквалистый ветер за прозрачной, почти незаметной глазу пленкой защитного купола принес с собой пылевую тучу, каких я никогда доселе не видела. Кажущаяся черной стена вздыбилась вдоль всего горизонта на несколько километров вверх. Ещё немного и она накроет космопорт и сметет с поверхности планеты. Жуткое и одновременно величественное зрелище!
Невидимый пассажирам сеал-оператор, будто играя на нервах у ожидающих вылета, лишь в последний момент поднял защиту. Купол покрылся фасетом, точно глаз гигантской стрекозы. Одновременно с этим объявили о задержке моего лайнера примерно на два местных часа. Он уже вышел на орбиту, но использовать гипер-лифт при таких условиях не мог. Диктор продолжал говорить, делясь с пассажирами информацией о скорости ветра, особенностях атмосферы и природы планеты. Познавательно и очень интересно.
Я с жадностью слушала. Те крохи, что нам преподавали в средней школе давали слишком общее представления о других мирах. Оказывается, подобные бури на планетах системы Ахон не редкость. Но при этом они вполне предсказуемы и стабильны. Защитного купола и одного сеала-оператора хватает, чтобы укрыть постройки и людей от стихии.
Голова еще побаливала. Я потерла виски и устало закрыла глаза, задумавшись, как же переживу следующий прыжок? Оказывается, у некоторых людей бывает непереносимость варп-переходов. Если не пройдет, то впредь мне придется забыть о межзвездных перелетах. Стоило только подумать об этом, как лоб снова точно обручем стиснуло. Медицинская система рекомендовала хорошенько выспаться. Кажется, и УРС-6 в моей крови на то намекает. Недаром в его составе целый список седативных препаратов и релаксантов. Голова не держалась прямо. Положив ее на рюкзак, как на подушку, я потихоньку погрузилась в дрему.
Ураган трепал ветки деревьев. От крыши соседнего дома оторвался огромный кусок шифера и полетел в сторону дороги. Я вскрикнула от испуга и проводила его взглядом. Прямо как ковер-самолет!
— Барсик! Барсик! — позвала я снова, но полосатый кот слишком боялся, чтобы прийти на зов.
Что-то треснуло рядом. Высокие тополя у тротуара при очередном порыве наклонились так, словно были травинками. Я сжалась в уголке у самого дома, не решаясь отойти от своей пятиэтажки — тут у подъезда за ветром было относительно безопасно, а там дальше летал мусор, что-то хлопало и гремело.
Барсика я видела последний раз в песочнице. Когда поднялся этот ужасный ветер, кот юркнул под деревянный бортик и больше не выходил.
— Барсик! Барсик! Барсик! — моих слабых легких не хватало, чтобы перекричать ветер.
Здоровенного дворового кота подкармливала баба Лида — старушка с первого этажа, но остальные жильцы не слишком любили. Говорили, что он разносит блох и гадит в подъезде. Мне Барсик нравился. Он был мягкий и теплый, с мокрым носом, и так здорово тарахтел, когда я его гладила. Прямо как трактор. Мама запрещала мне его трогать, опасаясь болезней, но я все равно не упускала возможности прикоснуться к бархатной шерстке. У нас дома котика не было.
И теперь мой любимый Барсик в опасности. Кто-то же должен спасти его? Но никто из взрослых не спешил это делать. Все попрятались, даже баба Лида. Что совсем необычно, я не видела ее и в кухонном окне, хотя старушка не могла пропустить такое зрелище, как ураган.
Снова что-то ударило сверху. Оглушило. Послышался звон стекла, и вниз посыпались осколки.
— Ната! — рядом оказался папочка. — Ты зачем вышла?! Быстро внутрь!
Он подхватил меня на руки и внес в подъезд, с трудом затворяя рвущуюся из рук дверь.
— Помогите! — донесся едва слышный крик снаружи.
Отец выругался плохими словами и даже не сказал, чтобы я закрыла уши. Мы быстро поднялись на один этаж. Пешком.
— На лифте нельзя, электричество вырубили, — пояснил отец и выглянул в окно.
Я тоже.
Снаружи у дома напротив какая-то женщина силилась открыть дверь. У нее ничего не выходило. Она ногой придерживала коляску, которую упорно нес ветер, и тянула двумя руками изо всех сил, но едва могла приоткрыть дверь, как та почему-то закрывалась.
— Поднимайся, мама тебя встретит. Я сейчас.
— Папа, не ходи! — на меня вдруг нахлынула паника.
Я отчетливо ощутила, что быть беде. Даже горло сдавило, словно я проглотила большой кусок хлеба не жуя.
— Папа, не ходи! Нет, папочка! Не надо! — уцепилась я за отцовскую ногу.
— Я сказал, домой Наталья! — рявкнул он.
Схватив меня, с силой чуть ли не забросил на середину лестницы.
Я упала, ударилась коленками и расплакалась. Раньше папа так не делал. Мрачный как никогда отец даже не обернулся, сбегая по ступеням вниз. Дверь подъезда громко хлопнула. Я бросилась к подоконнику, взобралась на него по старой батарее отопления и уставилась наружу.
Пригибаясь и пошатываясь. Пережидая особенно сильные порывы лежа на земле, отец добрался до отчаявшейся женщины. Та оставила попытки попасть внутрь, и сидела у стены, прижимая малыша к груди. Коляска куда-то подевалась. Отец все-таки добрался до них. С усилием открыл дверь, едва удержал, пока несчастная проскользнула внутрь. Папа тут же поспешил назад.
— Папочка… папочка… папочка… — повторяла я как молитву, потому что тогда ни одной еще не знала… Родители не были набожными.
Отец заметил меня в окне подъезда и погрозил кулаком, а сам зачем-то свернул к песочнице. Переждал очередной порыв, лежа за низким бортиком. В этот момент ветер выворотил шляпку пластикового гриба. Как большой зонт, она понеслась в небо. Такого страшного ветра я еще не видела. И никто не видел, как выяснилось потом.
