— Уже семеро за последние две недели, Лия, и все зараженные — говорящие с духами. Лекари сделали всё, чтобы бедолаги были незаразны, но истинный источник хвори нам до сих пор неведом. Ныне под запретом даже посещать Шепчущий лес, а это дело просто неслыханное…
Я ошеломленно покачала головой:
— Невероятно…
Повисло гнетущее молчание. Бабушка Агайна перебирала тонкими пальцами передник, тяжело вздыхая.
Я кинула мрачный взгляд на группку людей из Нэндоса:
— А эти то что тут забыли?..
— Тише, — вздрогнула Агайна, оглядываясь, — Не надо так громко, дорогая. Нэндос здесь по указанию короны, и лишь недавно мы более-менее смогли спокойно вздохнуть после долгих раздоров, вызванных этим решением сверху…
— С чего это короне вдруг принимать подобные решения? — удивленно выдохнула я.
— Видимо, слух о гнильянке просочился и в ухо королевского величества… Нэндос считают, что пришли сюда, чтобы помочь с недугом, с которым когда-то уже имели дело.
— Как же, интересно, можно помочь с недугом оружием?!
— Я не знаю, Лия, не знаю, родная. Твой дядя позволил, чтобы эти люди топтали нашу землю по своим рассуждениям. Не мне ругать его решения, не приведите предки…
Вождь Маркений частенько демонстративно прогибался под соседей, что, впрочем, ничуть не предотвращало возникновений новых конфликтов. В его духе было приносить бесконечные извинения уже после того, как наши люди успели вдоволь наломать дров. Эта политика казалось мне не самой достойной, но чтобы дядюшка вот так просто позволил вломиться в наш дом Нэндосу и спокойно разгуливать по улицам с оружием?.. Даже для него это был какой-то перебор!
— Рада была увидеть тебя снова, бабушка Агайна, — проговорила я, кладя ладонь на её покатое плечо, — Я здесь останусь надолго, и обязательно к тебе загляну. Передавай всем своим от меня привет. А сейчас… мне нужно как можно скорее увидеться с Лэнсом.
Агайна понимающе кивнула, и в её глазах мелькнула жалость:
— Крепись, деточка. Помни, на всё воля предков…
Я стиснула зубы, с трудом скрывая нахлынувшие эмоции. Нашу семью отчего-то оставили высшие силы, в этом у меня уже не было сомнений. Теперь наша судьба была только в наших руках, и надеяться на чью-то милость не имело никакого смысла.
Я быстрым шагом устремилась по знакомой улице, затем, всё-таки не выдержав, перешла на бег. Дальше я мчалась, не обращая ни малейшего внимания на оклики знакомых, и даже едва не сбивая попадавшихся прохожих. Позади оставались мужские крики, чья-то ругань, но мне стало вдруг абсолютно всё равно.
По щекам заскользили влажные и злые дорожки слёз, и чем ближе я подбиралась к своему старому дому, тем больше холодный кусок льда внутри таял, обнажая трепещущее, ноющее от боли нутро.
Ничего не различая вокруг себя, я пробежала насквозь всё поселение, выйдя к самой окраине, к кромке Шепчущего леса. Здесь дома были построены пошире, подальше друг от друга, и какие-то из них уже ютились под первыми высокими деревьями с разлапистыми ветвями. Почти у каждого дома сидел или лежал, задремав, большой серый волкособ, по изгородям шли вырезанные рунные знаки, отводящие беду.
Я влетела на наш участок, громко хлопнув калиткой и едва не сбив высокого молодого мужчину, вдруг оказавшимся за моим высоким забором. Я остановилась от его груди всего в какой-то паре сантиметров, тяжело дыша и чувствуя, как быстро в груди скачет сердце.
— Эй, ты, потише, нельзя же так на людей бросаться — проговорил мужчина, поспешно отстраняясь.
Я вперила в него взгляд, некоторое время прямо рассматривая незнакомца. Белые волосы в коротком хвосте, выбритые виски, на которых вытатуирован замысловатый узор, простая льняная рубашка с длинным рукавом, а из-за плеча видна серебристая рукоять оружия.
Ясно, ещё один выходец из Нэндос прямо у порога моего родного дома.
— Тебе лучше уйти, — сказал он, так не дожидавшись каких-либо слов от меня. — Нечего здесь праздно шататься. Посторонним запрещено…
— Это мой дом, — тихо и зло проговорила я, сузив глаза. — Не вам, пришлым, указывать мне из него дорогу!
Он только недоверчиво ухмыльнулся, не восприняв всерьёз ни меня, ни мои слова:
— Ну да, ну да. Если бы не мы, пришлые, заражённых бы уже радостно сожгли и закопали как можно дальше от вашего поселения, это тебе ясно?.. Иди отсюда, девочка, подобру-поздорову, не доводи до греха.
Моя губа дрогнула от ярости, когда я услышала подобное смехотворное предположение.
Мы же не дикари, чтобы опуститься до подобного! Но, кратковременно выплеснув чувства, я смогла всё же прийти в себя, и мне стало совершенно ясно, что этот чурбан стоит здесь не по своей прихоти, а скорее всего, приставлен к Лэнсу
— Там мой брат, — сказала я более сдержанным тоном. — Я приехала сюда из столицы, что увидеть его, едва узнала, что случилось. Не знаю, зачем ты здесь, но тебе лучше меня пропустить.
В голове уже прокручивался примерный план действий, как лучше избавиться от возникшего препятствия: как и куда ударить, чтобы временно вывести незнакомца из строя. Главное, первой завладеть мечом, прежде чем воин решит им воспользоваться. В честном бою то и без оружия в его руках я вряд ли смогу что-либо с ним поделать, всё-таки, мужчина был выше меня на полторы головы и куда шире в плечах, а пользоваться духовной силой, наверняка, мог даже лучше меня. Но, скорее всего, его глаза окажутся так же уязвимы перед песком, как и любые другие. Да, горсть песка в глаза, затем удар в пах, и выхвачу у него меч, когда он согнется. А там уж накрепко закрою за собой дверь на засов, едва попаду в дом, и будь что будет.
Но, вопреки всем моим опасениям, прибегать к подобным действиям мне не пришлось.
— Я слышал, что у него есть сестра. — Кивнул словно сам себе воин. — Сразу бы так и сказала, а не хамила незнакомым людям. Пошли, пусть парень сам на тебя взглянет. Только… без глупостей, — он с подозрением перехватил направленный на него кровожадный взгляд, и я поспешно опустила глаза.
Заросший кустарником дворик от изгороди до крыльца был всего два на два метра, дальше начинался наш приземистый небольшой дом, состоящий всего из трёх комнаток. За ним уже не было никакой изгороди или забора — только поляна, а потом сразу Шепчущий лес.
Я преодолела две ступеньки крыльца и с оторопью наблюдала, как мужчина достаёт связку ключей и открывает дверь. Они, что, держат Лэнса взаперти?..
Я влетела внутрь, едва не задевая плечом охранника брата, попала на скромную кухню с большим старым столом, совмещенную с гостиной, о чем тут говорили разве накиданные на полу подушки для гостей, и устремилась к родительской спальне, которую перед моим уходом занял Лэнс.
Особый запах нашего дома тут же забередил душу. Нагретое дерево, подсыхающие полевые цветы, остывшие угли из очага — всё сплеталось в одно, такое близкое, такое родное. Но к этому примешивалось что-то инородное. Затхлое, больное.
Уже глотая подступавшие слёзы, я распахнула дверь.
Брат с прикрытыми глазами лежал на родительском широком ложе, размещенном на небольшой возвышенности над полом. Не смотря на распахнутое окно, здесь было очень душно, на бледном лбу Лэнса лежала испарина.
Я положила сумку, и решительно шагнула к брату, но мужчина из Нэндос, который не отставал от меня ни на шаг, удержал, схватив за руку:
— Так-то здесь можно находиться, но близко подходить всё равно лишний раз не стоит. Если у тебя слишком низкий иммунитет…
Я молча вырвала руку, бросив на воина сердитый взгляд, и быстрым шагом прошла вперёд, надеясь, что выходец из Нэндси всё же оставит меня в покое, в ином случае я бы за себя уже не ручалась.
Брат крепко спал, накрывшись тонким летним одеялом. Его почти полностью прикрытая грудь мерно вздымалась вверх, а затем так же медленно опускалась вниз, и небольшая капелька пота соскользнула по шее вниз и замерла в районе яремной ямки.
Я села возле Лэнса на колени прямо на дощатый пол, и внимательно, едва унимая рвущую меня изнутри острую душевную боль, всмотрелась в его лицо.
