— Восхитительно! А что потом? Или ты думаешь, что в королевской тюрьме втроем сидеть намного интереснее?
— Ну, потом можно будет потребовать амнистию за проявленные доблесть и отвагу, и искупление вины подвигом.
— Штрафбат, короче… Это ты только что придумал или бывали прецеденты?
— Скажем так, был некоторый опыт…
Дожили… Господи, с кем я связалась? Один уже состоявшийся преступник, другой — потенциальный. С некоторым опытом. А с виду такие приличные люди. Второй даже целый Архимаг.
— Медь, булочку хочешь?
— А?
— Булочку, говорю, хочешь? Тут есть неподалеку лавочка с очень вкусной выпечкой. Уже должно быть открыто.
— Хочешь. Только у меня денег нет.
Аджим странно на меня глянул, но комментировать не стал. А ведь и правда, у меня ни копейки нет в местной валюте. Надо будет попросить у него снять со счета хоть сколько-нибудь.
За булочками маг все-таки сходил, пока я пряталась за ближайшим углом и куталась в выданную аджимовскую куртку. Незачем народ лишний раз удивлять своей персоной. Все-таки привыкнуть к всеобщему вниманию оказалось о-о-ой как сложно. И я до сих пор не знаю, как вести себя в таких ситуациях. Максимум на что меня хватало, так это подавить страстное желание убежать. Нужно будет волосы из розового обратно перекрасить, может, хоть менее заметной стану.
Кстати, насчет выпечки Архимаг не соврал. Действительно, вкусная. С неизвестной мне начинкой, похожей на варенье из ревеня.
— А сколько я тебе буду должна?
— Медь, вот что я тебе плохого сделал, что ты меня так позоришь? По-твоему, я не в состоянии купить девушке несчастную булку?
— Ну, неудобно как-то, — смутилась я. Аджим заверил, что мои обеды/завтраки его нисколечко не разорят. В крайнем случае, он переведет их на бюджет Академии в графу “Представительские расходы”. Но насчет снятия наличности согласился.
На этом, собственно, прогулка и закончилась. Несмотря на куртку, я замерзла окончательно и решила, что холод для активации мышления, конечно, полезен, но в весьма умеренных дозах, и запросилась обратно, в Академию. В тепло и поближе к запасам горячительных напитков типа чаев/кофеев. Архимаг не возражал.
А кофе попить мне так и не дали. Сначала забежала Сельма — выразить сочувствие и сообщить, что сегодня она невероятно занята, поэтому и заглянула буквально на минуточку, ибо у нее дело к заорру Каттару. Потом прилетела посылка с местной одеждой и бесцеремонно плюхнулась прямо посреди стола, благо я успела отдернуть руку с чашкой. Затем прибежал Норал и начал трясти меня, как Мичурин грушу, надеясь добыть ответы на два извечных вопроса Герцена-Чернышевского: “Кто виноват?” и “Что делать?”. Ответов не получил, но стряс обещание держать его в курсе событий. Я с тоской посмотрела в остывший кофе, вздохнула и пошла переодеваться. Все равно скоро идти к Нику.
Последним прибыл мешочек с монетками, появившийся прямо на тумбочке у кровати. К нему была приколота короткая записка: “Здесь десять тысяч ореалов. Я проверил, можешь не пересчитывать. Зайду через сорок минут. А. К.”. А еще лежала розочка. Красная. Нет, с этим решительно нужно что-то делать! Эти булочки с розочками могут непонятно чем кончиться. Точнее, очень даже понятно, но на данном этапе оное ну совершенно лишнее! Потом как-нибудь. Может быть. Наверное.
Я переоделась и, не глядя, сунула в карман несколько монет, закинув остальные в ящик. С деньгами все-таки спокойней. И больше никакой выпечки!
— Медь, готова? — посреди гостиной материализовался Архимаг.
— Многоуважаемый заорр Каттар, я буду вам очень благодарна, если вы, как и все приличные люди, станете выходить из портала по ту сторону двери! Мало ли я чем тут занимаюсь! — процедила я.
— Прости, — без малейших признаков раскаяния извинился мужчина, — но у тебя весь вход опутан сигнальными заклятиями, так что выбора мне не оставили. А один из студентов даже за лестницей сидит. Чувствую, не хватает ему в организме целительной учебной нагрузки и преподавательского подзатыльника.
— Зачем?!
— Видимо, некоторые коллеги жаждут знать, когда ты отсюда выйдешь, чтобы подробно расспросить. Слухи уже поползли, а человеческое любопытство неискоренимо. Особо прытких я уже срисовал. Побеседуем.
Дожили. В родной Академии на меня уже открыли сезон охоты. Лучше бы они так за Ником приглядывали, больше бы проку было. И не случилось бы всей этой ситуации.
— А тебя не пасут? — уточнила я.
— Нет. Меня боятся. А вот тебя решили. Похоже, слухи, что ты теперь маг, до них не добрались. Даже замаскировать свои чары никак не попытались.
Если честно, о том, что я теперь маг, я и сама все время забываю. Да и не проявляет себя никак эта магия. Как там Гордин говорил, желания и эмоции? Интуитивное использование? Нужно будет пожелать чего-то эдакого. Странного. Пока я прикидывала возможности и перспективы, Архимаг вызвал портал и уверенно в него шагнул, потянув меня следом. Заманчивую мысль о мировом господстве и невероятном могуществе я так и не додумала.
А вот вышли мы… Наверное, это все-таки была приемная. Огромный холл с полом, выложенным коричневой глиняной плиткой. С дверями на противоположных концах зала. Около одной стояло огромной письменное трюмо, за которым сидел скучающий стражник. Народу было немного, но на нас и внимания никто не обратил. В мире магии появление людей из ниоткуда уже никого не удивляет. Я не магичка, и то привыкла.
Аджим пошел к трюмо договариваться, а я осталась подпирать стенку. Стражник внимательно его выслушал, достал зеркальце и начал с кем-то совещаться. Потом кивнул, встал и отпер дверь. Все-таки король сдержал слово, и нас пустят к Нику.
Там нас встретил еще один стражник и дли-и-инный коридор с дверями. Я так поняла, нас проведут прямо к заключенному, а не в какое-то специально отведенное место.
Камера обнаружилась в самом конце: тяжелая железная дверь. Сопровождающий отпер ее и впустил нас внутрь, напомнив, что у нас на все про все десять минут.
Остановка внутри царила самая что ни на есть аскетичная. Сверху зарешеченное окошко с едва уловимым лучиком света и надежды. Внизу — нары, судя по всему, очень неудобные и жесткие. На них Никсар в позе калачиком, носом к стенке. Еще табурет, на вид привинченный к полу, рукомойник на стене и занавешенный линялой шторкой угол.
— Ник? — Я аккуратно присела рядом и погладила парня по плечу. Архимаг остался у порога, опираясь спиной о косяк, страж встал посреди камеры, бдительным оком сканируя пространство.
— Ты как?
— Медь, уйди, пожалуйста. — Парень не соизволил даже обернуться ни на шум, ни на мое прикосновение. На виске, в вечно спутанных волосах, темнела засохшая кровь. Кажется, гуманным задержанием никто не озаботился, а то и приложили пару раз — для острастки и профилактики.
— Не угадал. Никуда я уходить не собираюсь.
— А что собираешься? Сидеть за компанию? — Голос у старосты был какой-то безжизненный, равнодушный. — Я плохая компания. Теперь.
— И ничего не плохая, — возмутилась я, — мы обязательно что-нибудь придумаем! Я обещаю.
— Спасибо. — Никсар сжал мою руку и замолчал. У меня есть одно свойство — я однозначно не умею утешать. Вот совсем. Никаких бодрящих благоглупостей в голову не приходит, делать вид веселый и придурковатый тоже не получается. Поэтому Никсара я просто обняла, уткнувшись носом в макушку. Во что я ему скажу радостного? Так и просидела все положенные десять минут. Аджим почему-то обозначить свое присутствие не пожелал, а тюремщик благородно не мешал. — Ник, я еще обязательно приду, — пообещала я на прощание. Парень не ответил.
Нас опять вывели в давешний холл ожидания, сообщив, что пока дополнительных посещений не планируется. На все воля его величества. Архимаг коротко поблагодарил и попросил сообщать ему о состоянии заключенного, если оное будет возможно. Тюремщик пообещал передать просьбу уважаемого заорра Каттара канцелярии. Но для надежности лучше обратиться прямо. Дабы просьба не утерялась.
