Не знаю почему, но и на колени перед ним опускаться мне теперь тоже не сложно. Словно что-то сломалось во мне. Или отмерло окончательно за ненадобностью. Наверное, гордость.
— Спасибо вам, мой господин, — шепчу искренне, склоняя голову. Слышу потрясённый выдох Сони за спиной.
На макушку опускается его ладонь. Гладит небрежно, как питомца. Скользит на затылок, прихватывая волосы, и оттягивая мою голову назад, вынуждая посмотреть ри-одо в лицо.
— Она твоя слабость. Ты на многое пошла ради неё, — констатирует он задумчиво. — И скорее всего способна пойти на большее.
Я… не знаю, что на это сказать. Способна, да. Но… Его слова пугают. Заставляют ждать подвоха. Бояться.
— Ради неё ты готова стать рабыней, служить мне, подчиняясь малейшему жесту… и предать меня, если жизнь этой девчонки будет зависеть от кого-то другого, — рука в моих волосах сжимается, причиняя боль. — У моей рабыни не может быть слабостей, кроме тех, которые я ей дам. И эту слабость я тебе позволять не собираюсь. Я устраню её.
Испуганный всхлип Сони режет по живому.
Внутри всё обмирает от ужаса. Что это значит? Как же так? Он не может… Нет! Он обещал спасти!
— Пожалуйста, не надо… я всё сделаю, только не причиняйте ей вреда, — шепчу умоляюще. — Я не предам.
— Ты не можешь этого знать… Лина, — тянет издевательски, повторяя слова Сони.
— Нет. Нет. Пожалуйста, — трясу головой.
Слёзы текут по щекам уже безостановочно. Заволакивают взгляд, делая силуэт возвышающегося надо мной мужчины размытым и нечётким. Цепляюсь за его руки.
— Вы обещали спасти. Не убивайте.
— Убить? Хм. Это было бы простым решением, но глупым. Подозреваю, что в результате получу сломанную куклу. А мне нужно от тебя совсем другое, — склоняется к моему лицу.
— Всё что угодно, — всхлипываю.
— Как заманчиво это звучит. Я впечатлён той преданностью, на которую ты способна. Дашь мне такую же?
— Да, — неистово киваю.
— И тому, кому я прикажу?
— Да, — моя пропасть становится ещё глубже.
— Как не наградить такое рвение? — на бледных губах появляется удовлетворённая усмешка. — Твоей племяннице повезло. Один из моих штурмовых кораблей сегодня отправляется на миссию. По пути наведаются в закрытый сектор вашей галактики. И высадят девчонку на Земле. Я разрешаю вам попрощаться. А потом ты забудешь о ней навсегда.
Глава 8
— Лина, не надо. Не делай этого. Он же страшный. Он… Он может обидеть тебя. Сделать больно, — цепляется за мои руки Соня. Заглядывает в глаза, уже безостановочно плача.
— Всё будет хорошо, — шепчу, даже не столько для неё, сколько для себя. — Послушай. Ты вернёшься домой. Может такое случиться, что тебя высадят не в нашей стране. Ты английский хорошо знаешь. Его должны понимать в большинстве стран, если не поймут русский. Ищи сразу полицию, или любые другие органы правопорядка и рассказывай, кто ты и откуда. Но не говори, что с тобой случилось. Хорошо?
— Почему? — растерянно таращится на меня племянница.
— Потому что тебе никто не поверит. Могут в психушку запереть. Поверь, так лучше. Скажи, что не помнишь ничего, что на нас напали, чем-то ударили по голове, а после этого провал в памяти. Очнулась ты одна там, где тебя оставили. Пока будете до Земли лететь, прокрути всё это в голове много раз, запомни хорошенько, чтобы точно не проболталась. Правду скажешь только родителям. И скажи маме… скажи что я вас всех очень люблю. И всегда буду любить. И что со мной всё будет в порядке. Я… справлюсь. Не пропаду. Мой хозяин… ему лишь нужно, чтобы я была послушной и служила ему по доброй воле. Я это смогу. Без проблем. Всё хорошо.
Пусть она в это верит. Пусть не винит себя ни в чём.
На глазах опять выступают слёзы. Шмыгнув носом, хватаю Соньку в охапку, прижимая к себе. Боже, пускай всё с ней будет хорошо. Пускай её в целости и сохранности доставят на Землю.
— Береги себя, моя хорошая. Ты у меня умничка, но всё равно. Пожалуйста. Не нарывайся. Не груби им. Не провоцируй ни в коем случае. С людьми это опасно. А эти даже не люди, и я не знаю, чего от них ждать. Если у тебя будет своя каюта, или что-то типа того, старайся оттуда лишеий раз не высовываться.
Меня начинает крыть самой настоящей паникой, стоит только представить, что она одна неведомо сколько времени проведёт на корабле с какими-то штурмовиками. Солдатами, получается. Девочка. Боже, даже дурно становится.
— Лина, — теперь уже Соня сжимает мои плечи. Смотрит твёрдо. Повзрослевшая за время нашего плена не по годам. И уверено повторяет мои слова: — Всё будет хорошо. Я справлюсь.
И в этот момент дверь мед-отсека, где нас оставил ри-одо, чтобы мы попрощались, открывается снова.
Мой хозяин заходит не один. С ним ещё один мужчина. Такой же высокий, как ри-одо. Но гораздо массивней. Буквально гора мышц в явно военном обмундировании. Бритые виски, ёжик белых волос. Смуглая кожа стального оттенка с чёрным рисунком линий. И такие же беспросветно чёрные глаза, как у моего хозяина.
Взгляды обоих мужчин сразу же сосредотачиваются на нас с Соней. И если у ри-одо никаких эмоций не проявляет, то у второго мужчины при виде нас бровь удивлённо дёргается.
— Землянки? — вопросительно поворачивается он к моему хозяину.
А ведь получается, что они знают о нас и нашей планете достаточно, чтобы с ходу определять нашу расовую принадлежность. Это для нас существование развитых цивилизаций в космосе лишь фантастика и предположения.
— Да, как видишь. И одну из них ты доставишь на родную планету, — ровно уведомляет ри-одо.
— Это приличный крюк, высокочтимый… — начинает военный, но мой хозяин бросает на него короткий острый взгляд, и мужчина умолкает на полуслове. Прикладывает два пальца ко лбу, склоняя голову. — Как прикажете, высокочтимый. Которую?
— Девчонку. Живой и невредимой.
Солдат переводит внимательный взгляд на сжавшуюся в моих объятиях Соню.
— Пошли, — командует ей.
Судорожно вздохнув, она ещё раз напоследок обнимает меня. И, оторвавшись, с изяществом настоящей бальницы шагает к своему сопровождающему, сжав руки в дрожащие кулачки.
Мужчина одобрительно хмыкает, ещё раз почтительно кивает ри-одо и, прихватив Соню за плечо, уводит её из мед-отсека.
Ну вот и всё. Мы больше не увидимся. Я больше не увижу никого из своих родных. Никого и никогда. Закрыв лицо ладонями, пытаюсь собраться и прекратить лить слёзы. Только получается плохо. В груди словно дыра образовалась.
— Твоя реакция неразумна и нерациональна, — слышу внезапно голос ри-одо прямо перед собой. Испуганно распахнув глаза, едва не шарахаюсь назад, осознав, что он буквально нависает надо мной.
— Да, наверное, неразумна, — соглашаюсь хрипло. И на всякий случай прошу: — Простите. Мои эмоции мне не всегда подвластны. Можно спросить, господин?
Меня жутко пугает его близость. То, как он меня рассматривает. Оценивающе. Будто… примеряясь, да. Просчитывая что-то в своих рациональных мозгах. У него ведь мозги в его инопланетной голове?
— Спрашивай, — разрешает, обходя меня по кругу.
— Соню… не обидят по пути на Землю? — выпаливаю самое наболевшее и важное.
— Обидят? — уточняет равнодушно.
— Она… девочка. Красивая. А на штурмовом корабле полно мужчин… Это не опасно для неё?
— Даже если этих… мужчин всерьёз заинтересует половой акт с неполовозрелой женской особью другой расы, что маловероятно, никто из них не посмеет тронуть то, что я приказал доставить целым и невредимым.
Скажи это кто-то другой, и я бы точно усомнилась. А когда говорит он… я верю, что его прямого приказа действительно не ослушаются. Верю, что Соня попадёт домой.
И дышать становится легче.
— Спасибо, господин, — снова искренне благодарю я его, не решаясь обернуться и взглянуть в лицо.
Почему он опять стоит позади меня?
Чувствую, как собирает мои спутанные волосы. Я оставила их распущенными — скрепить было нечем. Как и расчесать. Наматывает их на кулак, тянет на себя, заставляя непроизвольно шагнуть назад. К нему. Прижаться спиной.
