— Лили, — Лелек вышел из-за аптекарской конторки, — это твоя мать и она приехала тебя забрать.
Глава 20
— Забрать, меня? Как, почему?
Глаза Лили внезапно наполнились слезами, она смотрела на незнакомую женщину, пусть и когда-то давшую ей жизнь. Смотрела на растерянного Лелека, который тер лысину и жалко улыбался.
— Лили, девочка моя… — женщина, молчаливо наблюдавшая за дочерью, поморщилась, но Лелек не обращал внимания на ее слова. — Помнишь, ты назвала свою фамилию у стражи и рассказала свою историю? Я списывался с загсами, с архивами, и нашел твою маму. Фрау оказалась столь любезна, что сразу же ответила на мое письмо и самолично приехала.
Лелек не стал говорить Лили, что писем было несколько, и что мадам приехала только тогда, когда Ковальски упомянул о грозящей девочке опасности. А Лили вцепилась в него и плакала, молчаливыми колючими слезами. Ещё чуть-чуть, и Лелек расплачется сам.
— Все это конечно, очень мило, — заметила скучающим тоном женщина, — Лизхен, неужели ты хочешь остаться?
— Лили, девочка моя, Лили. — только и бормотал растерянный Лелек. За эти полтора года он успел привязаться к рыжеволосой малышке, как к дочери.
— Я сейчас. — Лили впервые обратилась к роскошной женщине. — Подождите меня.
Девочка поднялась на второй этаж, подхватила свой мешок, и вручила Лелеку лоскутное одеяло и травник.
— Пусть у тебя останется, на память.
— Но ты же…
— Я выучила его наизусть. А здесь, отвары и тинктуры, здесь — как варить супы и похлёбки, помнишь, я тебе показывала?
Лили подхватила мешок с немногими вещами.
— Я не думаю, что тебе понадобятся твои тряпки, — заметила женщина.
Лили всучила свои вещи Лелеку.
— Отдай Агнешке, у нее дочка моего возраста, у них совсем ничего нет.
Лелек, не в силах вымолвить ни слова, молча кивнул.
Лили хотела сказать, что будет ему писать, но и она, и Ковальски прекрасно знали, что в закрытый квартал не доходят письма.
— Я буду молиться за тебя.
Лили закрыла дверь и вышла в неизвестность. Незнакомка в роскошной шубе, идущая рядом с ней, отрывисто бросила:
— Да, манеры у тебя оставляют желать лучшего, Лизхен.
— Меня зовут Лили, мама.
— Только не вздумай называть меня мамой, Лизхен.
Их ждал роскошный лакированный автомобиль чернильного цвета. Шофер, одетый в черную униформу, приподнял фуражку с золотым орлом, и угодливо распахнул дверь. У Лили начиналась новая жизнь.
Глава 21
Женщина, которая когда-то дала Лили жизнь, молчала всю дорогу. Лили смотрела на точеный профиль, мягкую шубу, высокую прическу. Мать Лили, казалось не чувствовала взгляда дочери, и также молча смотрела вперед. За окном изысканного авто находился разоренный город. Лили подумала, что очень хочет вернуться в закрытый квартал. Может, если бы она пряталась от стражи, они бы ее не трогали?
Мать Лили не спросила ни о том, как чувствует себя дочь, ни о том, что стало с бабушкой. У Лили подступил к горлу комок. Девочка вспомнила, как бабушка всегда с ней разговаривала, отвечала на самые каверзные вопросы бесконечной почемучки Лили, всегда обнимала, часто ей пела, учила быть сильной, слушать сердце и не сдаваться. А от рядом сидящей незнакомки веяло мраморным холодом. Автомобиль мягко затормозил, и шофер угодливо открыл дверь, склонившись в поклоне.
Женщина коротко бросила:
— Ты такая худая, Лизхен.
— Мама, я Лили, Лили!
Лили понимала, что мать ей не рада.
— Называй меня Фредерикой, — на губах красавицы змеилась холодная улыбка. — И, зная, какую ересь в тебя вбивала твоя бабка, хочу сразу предупредить. Не вздумай устраивать мне тут свои ведьминские штучки. Будь тихой и послушной, как полагается благонравной кенигсфройляйн, ты меня поняла?
— Да, ма… Фредерика.
Мать поплыла павой к роскошному особняку, а Лили не могла оторвать взгляд от прекрасной виллы, раскинувшейся перед ней.
Девочку до глубины души поразило богатство, молчаливые слуги, обилие картин, ваз и статуй.
К Фредерике поспешил низенький пузатый мужчина, одетый в такую же черную форму с орлом сбоку, как и все присутствующие.
— Аве кениг, моя дорогая!
— Аве кениг, мой волк!
Фредерика и незнакомый мужчина выставили вперед ладонь, а затем демонстративно расцеловались. Бесшумные слуги забрали шубу у госпожи.
— Дорогая, это твоя дочь? Почему она не приветствует кенига?
— Берни, будь к ней снисходителен, она дикая и неотесанная. Лизхен, поприветствуй кенига!
Лили так и осталась стоять.
— Лили!
Фредерика смотрела на дочь с чересчур ласковой улыбкой, так мальчишки-мучители иногда смотрят на животных, прежде чем приступить к пыткам.
— Аве… кениг… — срывающимся голосом прошептала Лили, выкинув вперед правую руку. Девочка поняла, что сейчас не время спорить. У Лили предательски заурчал желудок. Она вспомнила, что с утра ничего не ела.
Берни посмотрел на Лили как на таракана.
— Фредерика, а девчонка довольно неотесанна, надо будет поучить ее манерам. Дорогая, собирайся, мы поедем в оперу.
Лили сцепила зубы. Она не будет плакать. Она ни за что не будет плакать.
Глава 22
— Мария, — внезапно зычным голосом позвала Фредерика. — Эта… кенигсфройляйн — моя дочь.
К сожалению, манеры юницы оставляют желать лучшего, да и прибыла она из такого места, что… — на лице фрау возникло выражение крайней брезгливости. — отрежьте ей косы, помыть ей голову, да и всю ее мыльно-керосиновой смесью, и сожги ее одежду. Взамен выдай какой-нибудь наряд для горничных, и отведи в комнату для гостей. Эти дни придется озаботиться и портнихой. Господин Бернард вот-вот спустится, прикажи подавать автомобиль.
Лили не дали даже возразить. Фредерика повернулась к ней и отрезала:
— Запомни, Лизхен, пока ты в моем доме, ты будешь делать то, что я скажу и как я скажу. Скажу прыгать — значит будешь прыгать. Скажу скакать на одной ножке — значит, будешь скакать. Если тебе что-то не нравится, ты можешь уйти сейчас. Руины и бомбежки тебя ждут.
Фредерика выплыла из холла, слуги склонились в угодливом поклоне, а Лили внезапно обняла Мария.
— Пойдем, девочка, будем делать так, как сказала фрау. Ты не думай, фрау Фредерика справедливая. Из какого же места ты прибыла?
— Из закрытого квартала.
— Бедная голубка!
Мария громко ахнула и повела Лили наверх, по мраморной лестнице. На стенах на девочку смотрели люди с портретов — строгие, суровые, они, казалось, укоряли Лили за то, что ей здесь не место.
Мария до отвала накормила девочку и она же заметила, что Лили прячет хлеб. В этот же вечер Лили лишилась длинных кос и доброй порции собственного достоинства.
Глава 23
На следующее утро в комнату для гостей, куда определили Лили, ни свет ни заря вошли Мария и юркая женщина, представившаяся мадам Бланш, портнихой. Женщины быстро обмерили Лили, белошвейка принесла несколько готовых нарядов, похожих друг на друга как две капли воды — закрытые блузы, длинные юбки, строгие кофты невзрачного серого цвета из шерсти мериноса, и рейтузы, все, как полагается добропорядочной молодой волчице.
Лили определили завтракать в малой столовой, по распоряжению Фредерики. Девочка не встречалась ни с матерью, ни с Бернардом, ни с другими обитателями роскошной виллы, слуги на которой, казалось, обладали даром невидимости.
Зато в жизни Лили появилась Эрнеста. Высокая, худая, с мелкими чертами лица, женщина почему-то напомнила Лили хорька. Эрнесту пригласили воспитывать Лили. Гувернантка сразу же окрестила девочку "неотёсанной деревенщиной", и взялась за нее всерьез.
Физическая подготовка, которую так когда-то ненавидела Лили, снова вошла в ее жизнь.
