— Фройляйн, из тебя не получится благовоспитанной гражданки империи, — вещала Эрнеста, — удел кенигсфрау — это семья, женщина должна рожать, рожать, рожать! У самого кенига пятеро детей, не считая внебрачных! А чтобы рожать, у женщины должно быть здоровое тело!
Лили маршировала, прыгала и бегала в рейтузах под славословия кенига. Но не только ненавистная физическая подготовка отправляла жизнь Лили. Девочка не могла даже нормально поесть.
По вечерам Лили часто слышала звуки вечеринок. Прекрасные оперы, вот как сегодня, например, играла ария из Травиаты.
Наполним радостно бокалы, выпьем за расцвет красоты, и за любовь, за поцелуи, которые станут ещё горячее.
Божественная музыка, гомон толпы часто перемежались истошными криками.
Лили захотела выглянуть из комнаты и узнать, что творится, может, кому-то нужна помощь. Не успела девочка выглянуть за дверь, как путь ей преградил давешний шофер, которого Лили видела иногда во время тренировок в парке. Мужчина велел Лили захлопнуть дверь и не высовываться.
Девочка засыпала в одиночестве и в который раз думала, что ей очень не хватает закрытого квартала. Кроме Марии, никто не удостаивал Лили добрым словом.
Глава 24
Мать отселила Лили в крыло для гостей и совсем о ней забыла. Девочка, или вернее, “многообещающая юная фройляйн” училась подавать себя, недели летели, Лили окрепла, подтянулась, и уже занятия, которые когда-то ей казались такими мучительными, воспринимались гораздо легче.
— Фройляйн, — вещала Эрнеста, — вы должны соблазнять. Соб-лаз-нять. Но не вульгарными губами, не неприлично оголенным декольте, а пальцами рук. Не дирижируйте приборами, ваши руки должны двигаться строго параллельно телу.
— Лили, да оставьте в покое этот несчастный стейк, не размахивайте локтями, будто крыльями! Грация, дорогая моя, грация. И куда Вы так обхватили бокал вина, вы что, на ярмарке? Нежнее, фройляйн, нежнее, бокал вина нужно держать только за ножку!
Конечно, с такими нотациями Лили не успевала наедаться. После обеда, который всегда превращался в лекцию по этикету, следовали занятия по истории, географии и воспитанию патриотизма молодой волчицы.
— Дорогая, я жду от Вас историю основания Рима.
Только Лили открыла рот, чтобы поделиться трогательной легендой об основании Рима, о волчице, о Ромуле и Реме, как ей сразу же прилетело указкой от фрау Эрнесты.
— Милочка, что за феерическую чушь Вы несете! Помните, кениг запретил сказки и легенды, факты, моя дорогая, исключительно факты. Рим был основан на берегу Тибр, в дельте, которая превратится в порт Остия. Порт Остию заложил царь Анк Марций, а вот для чего, Вы расскажете мне об этом в следующий раз.
И запомните, Лили — нынешняя империя, прямая наследница Римской империи, основой коей является римлянство. Кениг создает третий Рим. Первым Римом считается Древний Рим, вторым Римом — империя эпохи Возрождения. Завтра я жду от вас подробнейший рассказ о достижениях кенига, Лили.
Лили училась, и отчаянно тосковала в одиночестве. Все ее попытки увидеть мать разбивались о краткие реплики шофера — “не положено”, о ласковые отговорки Марии. Чтобы как-то скрасить одиночество, девушка начала вести дневник. Писала о жизни в деревне, о любви к погибшей бабушке, о людях закрытого квартала и всех бедах, которые им пришлось пережить. Писала Лили и о любви к матери. Пусть Фредерика бросила ее в два года и обошлась с ней не лучшим образом, Лили все равно любила ее.
Глава 25
— Итак, дорогая, что Вы можете сказать о достижениях кенига?
— Казна империи при правлении кенига оказалась в профиците, число безработных уменьшилось на 120 тысяч. За 10 лет в кенигсрайхе построили 400 новых мостов и 8 тысяч дорог для самодвижущихся повозок. Кениг реконструировал железнодорожные магистрали, построил акведуки для обеспечения водой засушливого Юга, ввел в действие более 600 телефонных станций…
— Лили, почему Вы забываете добавлять "великий кениг"?
— Великий кениг заботится и о женщинах кенигсрайха. Кенигсфрау выплачивается пособие…
За Эрнестой водился один грешок. Гувернантка любила приложиться к бутылке, особенно учительница уважала вишневую настойку. Вот и сегодня Эрнеста, устав слушать о достижениях кенига, смачно захрапела, а Лили решила воспользоваться моментом, и узнать, почему на вечеринках матери и Бернарда постоянно слышатся крики.
Лили неслышно спустилась в залу и обомлела. Под веселые рулады саксофона толпа мучила привязанного человека.
Худому, избитому мужчине что-то вливали в горло, а разнаряженные господа и дамы оживлённо подстёгивали.
— Касторки ему побольше, касторки!
— И жабу пожирнее, жабу, пусть ест живьём!
— Да, именно так и нужно проучить несогласных с политикой кенига!
Лили едва не стошнило, и девочка пошла дальше, на крики. Лили поняла, что никогда не забудет увиденное.
Маленькому ребенку выкалывали глаза, на месте ушей зияло кровавое месиво, а мать несчастного малыша в разодранном платье выла раненым зверем.
— Смотри, грязнокровка, смотри, что мы сделаем с твоим отродьем!
Лили заставила себя идти дальше.
Ее мать, сверкая драгоценностями, в элегантном вечернем платье, жгла сигары о голую грудь какой-то несчастной, а Бернард поджигал жертве волосы. Лили собиралась было закричать, как кто-то закрыл ей рот. Мария быстро вывела девушку из залы, надеясь, что Лили никто не заметил.
— Где твоя надзир… гувернантка?
— Она спит. Мария, скажи мне, зачем? Зачем? Почему?
Лили рыдала и ее била нервная дрожь.
— Почему ты так спокойна? Почему ты ничего не делаешь?
— Там, за стенами виллы, война, Лили, и неважно, попадешься ты своим или чужим, от тебя точно также не оставят мокрого места. Тебе не нужно было выходить из твоей комнаты. Я принесу тебе успокаивающий чай. А что можно сделать…молись, если знаешь молитвы.
Лили вылила чай, встала на колени у кровати и зашептала молитву на языке грязнокровок, которую она слышала в закрытом квартале.
Возвожу глаза мои к горам, откуда придет помощь мне? Помощь моя от Бога, сотворившего небеса и землю. Не даст Он пошатнуться ноге твоей, не дремлет хранящий тебя…
С того вечера Лили навсегда разлюбила музыку.
Глава 26
Фредерика все же видела Лили. Девушка свернулась клубочком на полу, да так и заснула в слезах. Лили проснулась от того, что кто-то больно ударил ее носком туфли по ноге.
— Ну и чего ты разнюнилась? Или крови испугалась?
— Мама, — вскочила на ноги Лили, — Мама! Зачем ты их так мучаешь, зачем? Ведь даже смерть покажется несчастным благом! Если вы все… если ты так хочешь убивать, то просто пусти им пулю в лоб, хоть это и грех!
— Пуля, — алые губы матери, казалось, были измазаны кровью. — Пуля — это так скучно.
Знаешь ли ты, как возбуждают крики грязнокровок, Лили? Как горячо бьётся сердце, как быстрее бежит по венам кровь?
— Ты…ты чудовище! Монстр!
— О да, моя глупая набожная девочка, я монстр. Но у меня есть власть, и я могу делать все, что мне угодно. В том числе и с тобой.
— Хочешь меня убить?
— Нет, глупая маленькая Лизхен, ты мне ещё послужишь. Мария сказала, что у тебя несколько месяцев идут крови, а значит, бедный мой невинный цыпленочек, я выдам тебя замуж.
За нужного Берни и угодного кенигу человечка. Завтра вечером Мария поможет тебе нарядиться, так, как должно выглядеть настоящей кенигсфройляйн, и чтобы мужчины, глядя на тебя, ни о чем больше думать не могли.
Полагаю, с Эрнестой мы тоже можем распрощаться.
— Мама, — Лили задала терзающий вопрос, — ты меня любила когда-нибудь, просто меня, скажи? Думала ли ты когда-нибудь о нас с бабушкой, переживала ли? А ведь она слова о тебе дурного не говорила, верила, что ты вернёшься!
