поклялись друг другу.
Вечером Эдвард принёс мне бумаги. Саня ждала в соседней комнате, Роман стоял за моей спиной, пока я их изучала. В одной из них говорилось о том, что я обязуюсь исполнить свой долг перед Короной и с честью уйти, если это понадобиться. Я грустно улыбнулась и поставила свою подпись. Бумага лишь формальность. Я уже расписалась за это душой и сердцем.
– Вы так легко приняли это решение, леди? – пристально посмотрел на меня Эдвард. – Быть может, вы не осознаёте, что в случае критической ситуации у вас просто не будет другого выхода? Ещё не поздно отказаться, карета отвезёт вас обратно к родителям, и…
– Не стоит, Эдвард. Я всё понимаю и принимаю. Он уже передал мне необходимое, – я серьёзно посмотрела на мужчину, и он первым отвёл взгляд.
– Приношу свои извинения, леди, – он склонил голову.
– Принимаю, – ответила я. – Зачем остальные бумаги?
– До официального объявления о вашей помолвке вы будете проживать во дворце в статусе фрейлины, о вашем реальном статусе будет знать очень ограниченный круг лиц. Договор о поступлении в Королевские службы – лишь формальность, как вы понимаете, никто не будет ограничивать ваших решений или действий.
– Хорошо, – я, бегло просмотрев договор, поставила внизу свою подпись. Эдвард неодобрительно пождал губы. Не престало будущей Королеве подписывать документы, не глядя! Я мило ему улыбнулась. В самом деле, он сам сказал, что это лишь формальность, а подробности самого договора я знала из его мыслей.
На этом мужчины вежливо попрощались со мной и вышли, а Сане разрешили пройти в комнату. Подруга вопросительно посмотрела, переживая, всё ли в порядке, и, получив от меня утвердительный кивок, привычно засуетилась вокруг.
– Саня, скажи, что было в институте после моего отъезда?
– Признаться, ничего интересного. Стоило сдать последний экзамен, как леди начали разъезжаться. Представляешь, Ирина, едва получив аттестат, тут же подхватила собранный чемодан и покинула Институт. Говорят, её уже ждала карета за воротами. Но большинство учениц остались на заключительный бал, его устроили на следующий день после торжественного вручения аттестатов. Праздник был весёлым и пышным, я танцевала, пока ноги держали, и потом тоже, правда, на ноги кавалерам наступать стала чаще, – улыбнулась мне Саня.
Мы посмеялись, и остаток вечера с удовольствием вспоминали и обсуждали случившееся за год. Столько всего было, и весёлого, и волнительного, для меня и вовсе – вся моя жизнь чудесным образом изменилась, а начавшийся было кошмар, обернулся счастьем.
Мы не стали задерживаться в охотничьем доме Тимофея и на следующий день отправились дальше. В тот день Александр меня вновь удивил, решив не заезжать в город, но ночевать в поле. Когда стемнело, мужчины оставили карету в наше с Саней распоряжение, а сами устроились вокруг костра, на открытом воздухе. Приоткрыв шторку, я любовалась своим Королём, открывая в нём новые для себя стороны.
Он был спокоен и держался наравне со своими воинами, но при этом все единодушно чувствовали и признавали его превосходство – это отражалось в жестах, словах, взглядах. До нас с Саней донёсся громкий смех. На миг кольнула грусть, что все там, у костра, под звёздами, а мы словно заперты в душной карете. Но мы с Саней вспомнили про жёсткие покрывала и попоны, про зябкий ветер, комаров и прочий гнус, и решили, что нечего нам с ней делать среди мужчин.
Утром мы продолжили путь. С утра Эдвард ехал верхом, Александр последовал его примеру, и я смущалась, когда в окно кареты он протягивал мне собственноручно сорванный цветок или заглядывал, чтобы узнать, всё ли у меня в порядке. После обеда они с двойником всё же перебрался к нам, внутрь. Переглянувшись с Саней, дружно решили, что мужчин приманил аромат выпечки, которой Саня в дорогу набрала целую корзину.
Следующую ночь мы провели в доме доверенного лица. Я не видела никого из хозяев, просто Роман отправил со своим кольцом одного из охранников, и тут же нам открыли ворота и провели в отдельное крыло. Нам с Саней прислали молчаливую служанку. Из её мыслей я узнала, что обычно в этом крыле отдыхают гонцы, мужчины непонятного вида, но почти никогда – женщины, и потому служанку мучало любопытство, но она воздержалась от расспросов, опасаясь выговора.
Я вздохнула, вновь подумав, что какая ни попадя служанка мне не подойдёт, нужен кто-то, с кем я смогла бы спокойно находиться изо дня в день и не страдать от чужих мыслей.
Засыпая, я думала об Александре. Ужасно не хватало его тёплых объятий, нежных поцелуев, заботливого взгляда с задорными смешинками на дне. Мы не могли расстаться больше, чем на минуту, быть рядом стало важнее, чем дышать. Стремились каждый миг быть вместе, видеть и касаться друг друга, но позволить себе большее не могли. Вокруг были люди, да и обстоятельства не располагали к поцелуям.
Саня пересела к Эдварду, обсудить что-то по поводу расходов, Александр воспользовался моментом и сел рядом. Обнял, притянул, шепнул на ушко что-то невообразимо нежное, вдохнул аромат моих волос и удобно устроил подбородок на моей макушке, но тут карета подпрыгнула на ухабе, и Его Величество едва не прикусил язык, а я стукнулась головой о тяжёлый монарший подбородок. И пусть это вышло скорее забавно, чем неприятно, всё же походная жизнь не терпит романтики.
На подъезде к столице в карету рядом с Александром сел Роман. Начальник охраны сделал замечание Сане, чтобы она не высовывалась из окна, но Александр милостиво разрешил мне смотреть, и я, слегка приоткрыв шторку, любовалась зданиями, людьми, мостовой, лотками с товарами, магазинами и лавками.
Добродушно фыркнув моему любопытству, Александр напомнил, что мне на расходы будут выделяться деньги, и уже положена некая сумма на обустройство. Я благодарно вернула улыбку, предвкушая поход по магазинам. Это ведь так интересно! Да и просто хотелось посмотреть столицу, сердце страны, за которую отныне и я в ответе. Александр улыбнулся моим мыслям и пообещал удвоить сумму. Я смутилась.
Мы беспрепятственно миновали ворота на территорию дворца. Александр склонился ко мне и легко поцеловал.
«Мы дома, душа моя».
От поцелуя и этих слов сердце замерло в груди. Теперь это и мой дом. Как он меня встретит? Я волновалась, хоть и гнала от себя тревожные мысли с того момента, как Александр забрал меня от родителей.
«Всё будет хорошо, моя радость».
Александр отстранился, не отводя взгляда. Я читала в его глазах безграничную нежность и тревогу за меня. В груди потеплело. В самом деле, мне нечего бояться, ведь за моей спиной сам
