— Да? А почему же вы месяц назад мне об этом не сказали?! Спекулянт!
Инар, до этого стоявший у входа в ломбард, облокотившись на стену, подошел, и отодвинул меня от кассы. Неприступной скалой нависая над оценщиком, он спокойно произнес:
— Значит так. Слушай сюда, экономическое недоразумение. Либо ты сейчас же отдаешь девушке серьги по настоящей цене, либо я начинаю медленно сдирать с тебя кожу. Сантиметр за сантиметром. А потом, брошу здесь подыхать в одиночестве, истекая кровью. Ну, как тебе перспективы? — в его глазах блеснул уже знакомый узкий серебристый зрачок.
Дедок в ужасе бросил на прилавок серьги и, отойдя подальше от Инара, испуганно пробормотал:
— Забирайте так, не нужно денег, только уходите отсюда!
— Замечательно, — Инар забрал серьги с прилавка и, вложив их в мою руку, сказал, — Идем, нам здесь больше делать ничего.
Последний раз, взглянув на перепуганного оценщика, я вышла из ломбарда вслед за Инаром.
— Эй, подожди! Так нельзя. Нужно отдать хотя бы сумму займа. Инар остановился и резко повернулся ко мне.
— Нельзя?! Нельзя кидать маленьких девочек на деньги ради наживы! Ты серьезно думаешь, что этот старый хрыч заслуживает хоть монеты из твоего кошелька? Ты только представь, скольких он еще обманул, и обманет в будущем?
Я опешила, задумавшись над его словами…
— Ладно, извини, ты прав. И спасибо за то, что помог. Это единственная память о маме. Не знаю, что бы я без тебя делала.
— Не за что. Идем, нам уже давно пора ехать.
Когда мы отъехали от ломбарда, я надела сережки и спросила:
— Куда мы теперь направляемся?
— Темные ведьмы обитают на Алтае, на берегах мертвого озера. Туда мы и поедем.
— Звучит жутко… — поежилась я, — Почему озеро мертвое?
— Потому что в нем не водится вообще никакая живность. Рыб нет, даже птицы на воду не садятся. Местные уверены, что там живут злые духи.
— Ого. А эти твои ведьмы не думали перебраться поближе к цивилизации?
— Запомни на будущее, если ляпнешь при них что-нибудь подобное, можешь остаться без языка. Темные ведьмы с древних времен живут сестринскими общинами, взаимодействуя только с природой. Мужчин они используют лишь для зачатия. Ни одна ведьма никогда не пойдет замуж, и не станет принадлежать мужчине.
— Суровые женщины, — задумчиво протянула я, — В целом, мне понятны их принципы. Самодостаточность и независимость — это не плохо. Особенно в нашем мире.
— То есть ты смогла бы всю жизнь прожить в одиночестве?
— Честно? Я не знаю…. С одной стороны, понимаю, что у меня очень свободолюбивый характер, и тяжело будет под кого-то подстраиваться. Но одиночество… В общем, когда рядом совсем никого нет — это не просто. Мама, пока была жива, говорила мне, что когда встречаешь человека, которого действительно любишь, то все меняется. Забываешь и гордость, и принципы, и самого себя…
— Твоя мама была очень мудрой женщиной.
— А ты когда-нибудь любил? — вдруг спросила я, сама не понимая, какой ответ хочу услышать.
Инар сжал руки на руле так, что побелели костяшки и, нахмурившись, произнес:
— Любил. Только вот меня не любили.
— Извини, я не хотела…
— Все нормально, это все осталось в далеком прошлом.
Следующие несколько часов мы ехали в тишине, лишь изредка перекидываясь парой слов, и останавливаясь, чтобы дозаправить машину, или размять уставшее от долгой дороги тело.
Когда на землю опустилась непроглядная темнота, Инар сказал, что нужно искать место на ночлег.
Вскоре мы увидели объявление о том, что на озере в трех километрах отсюда сдаются комнаты в коттеджах. Свернув с трассы, Инар проехал к этому озеру, и остановился у красивого двухэтажного дома, сложенного из огромных круглых бревен. Позвонив по номеру, висевшему на высоком заборе, мужчина спросил, есть ли у хозяев свободные места. Судя по удовлетворенному выражению его лица, места были. Положив трубку, он сказал, что сейчас нам откроют.
И, правда, вскоре ворота отворились, и показался невысокий мужчина средних лет, который махнул рукой, приглашая заехать.
Оставив машину на территории, мы прошли вслед за хозяином. Внутри дома бревна были гладко отшлифованы, а структура дерева четко выделена, благодаря лаковому покрытию. Все было обставлено дорогой мебелью в эко стиле и выглядело очень тепло и уютно.
Пропустив нас в холл, мужчина сказал:
— Осталась лишь одна свободная спальня на двоих. Удобства в комнате, гостиная общая…
— Нас устраивает! — перебил его Инар, и спросил, сколько будет стоить одна ночь.
Услышав сумму, я поперхнулась, а мужчина, как ни в чем не бывало, начал доставать деньги. Попросив хозяина подождать минутку, я дернула Инара за рукав куртки, и отвела в сторону.
— Послушай, это слишком дорого, у меня нет таких денег. Давай поищем вариант подешевле, — шепотом произнесла я.
Инар поднял левую бровь и, наклонившись к моему лицу, прошептал наигранно испуганным тоном:
— А у тебя кто-то просит деньги?
Я стукнула его кулаком в грудь и сказала:
— Прекращай издеваться! Я должна буду оплатить свое место, поэтому будь добр, сними комнату подешевле. Откуда у тебя вообще столько нашей валюты? Ты же из другого мира!
Он, раздраженно закатив глаза, произнес:
— Золото, Анита. Его ценят и на земле, а главное — обменивают на деньги. А уж золота у меня предостаточно! И не знаю, как в вашем мире, но у нас, если девушка путешествует в компании мужчины, то он платит и за себя, и за нее.
— В нашем мире девушка, которая знакома с мужчиной несколько часов, платит за себя сама!
Инар устало потер глаза.
— Значит так. Я собираюсь ночевать в комфортных условиях. Денег с тебя не возьму, можешь не стараться. Если что-то не нравится, спи в машине.
Я посмотрела на него, сердито прищурив глаза, и, сложив руки на груди, отвернулась, ничего не отвечая.
Инар взял меня за локоть и, наклонившись, горячо прошептал:
— Если и дальше будешь вести себя, как ребенок, придется отшлепать… — и, заправив мне, волосы за ухо, вернулся к хозяину.
— Мы согласны.
Я же стояла, пытаясь скрыть покрасневшее лицо под волосами, и понять, что это было.
Оплатив комнату и забрав ключ, Инар пошел за нашими вещами, а мне было приказано остаться в холле.
Комната находилась на втором этаже. Отперев дверь ключом, мужчина посторонился, пропуская меня первой. Перешагнув порог, я окинула помещение взглядом и замерла в дверном проеме.
— Что-то не так? — заглянув в комнату через мое плечо, спросил он.
— Кровать…
— Что, кровать? Изъясняйся, пожалуйста, понятнее.
— Кровать одна. А нас двое. Ты что не понимаешь?
— И что? Не вижу проблемы, она же двуспальная. Мы прекрасно поместимся.
Я взглянула на него с возмущением.
— Ты издеваешься? Я не лягу в одну постель с незнакомым мужчиной!
— Да брось, не съем я тебя, — он прошел мимо меня в комнату, и бросил сумки на постель.
— Разве что покусаю, — добавил и рассмеялся этот… Даже не знаю, как его обозвать!
— Не смешно. Я посплю на кушетке.
— Серьезно? Она же длиной в половину тебя. Да ты свалишься с нее во сне, если вообще сможешь уснуть.
— Справлюсь как-нибудь. Один раз во время приступа я четыре часа пролежала в отключке на узкой лавочке, — ответила я, вспоминая обморок у ломбарда.
— Как хочешь — твое дело. Если передумаешь, вторая половина кровати свободна.
После этого он ушел в душевую, а я перетащила одну из подушек и плед на кушетку, и стала ждать своей очереди, достав свежее белье и пижаму зеленого цвета, состоящую из шелковых шортиков и рубашки с длинными рукавами. Комплект мне подарила тетя Аля на девятнадцатилетие, и это было настолько неожиданно, что я не могла сдержать слез. Мой единственный подарок за последние четыре года.
Я переложила пижаму и белье в рюкзак, в котором хранились предметы личной гигиены, и в этот момент услышала, как щелкнула ручка двери. Повернувшись, я увидела полностью одетого и сухого мужчину, который выходил из ванной комнаты.
