неслышимому и ответила:
– Рейну убил муж. Он ваш соперник. Думал, что дочь тоже владеет магией и знает ваши секреты. Кто-то помог ему, подпоил всех домочадцев «травой покорности» и увел ее из дома. А Малика слишком поздно очнулась. Ей приказали прыгнуть в колодец, о смерти дочери она не успела узнать.
– Кто? – свистящим шепотом спросил мужчина, на миг вырываясь из своего горя.
– Они не знают, – вздохнула ведьма, – с Маликой разговаривали из-за спины. А Рейне натянули на голову мешок, так что она видела только мужа.
Артефактор скрипнул зубами, но трепет крыльев бабочек заставил его затихнуть.
– Вашим девочкам пора, – негромко сказала Агата, – их души чисты, поэтому они уйдут на перерождение. Малика говорит, что любит вас и постарается вернуться. А Рейна просит прощения, ее ждет ее настоящий суженый.
Мужчина дернулся, когда бабочки вспорхнули, сделали круг над его лицом и вылетели в окно.
Криспин потерянно молчал. Ведьма же подошла к связанному магу и, склонившись над ним, сказала:
– Я помогу вам встретиться с Маликой снова, если вы откажетесь от мести. Если нет – я просто отпущу вас, и этот вот красавец проводит вас в столицу. Там вы, конечно, встретите тех, кто был в курсе вашей ситуации, и погибнете, пытаясь отомстить…
Тут ведьма сделала паузу, а Криспин едва не вцепился себе в волосы. Насколько он знал свою подругу – она сделает все ровно так, как сказала.
– И больше никогда не встретитесь с Маликой! – жестко припечатала Агата.
– Почему? – вскинулся артефактор, забыв, что весь перевязан магическими путами, как мумия бинтами.
– Потому что ее чистая душа никогда не встретится с той, что запятнала себя убийствами и местью! – объяснила Агата, безмятежно задувая свечи.
Она не торопила мужчину, знала, что ему потребуются просто невероятные усилия, чтобы отказаться от мести.
– Развяжите меня! – наконец потребовал он.
Ведьма так же отстраненно кивнула магу, и тот нехотя снял с пленника путы, в ужасе представляя себе, что скажет начальство, когда артефактор убьет посла Амарастана и парочку его прихлебателей. Однако Риайн не бросился бежать. Он полежал, растирая руки, потом сел и растер ноги. Потом сумрачно глянул на ведьму:
– Я согласен!
– Согласен на что? – Агата была ровна, как гладь озера, под которой таится омут.
– Согласен на отказ от мести в обмен на встречу с Маликой. В этой жизни.
– В этой не получится, – честно призналась ведьма, – смена имени предполагает смену судьбы, это будет другая жизнь.
– Но я встречу Малику?
– Обязательно, – заверила артефактора девушка.
– Тогда согласен!
– Что ж, сейчас приступим. Крисп, напиши на листе бумаги полное имя этого человека!
Маг очнулся и немедля выполнил распоряжение ведьмы. Он уже видел, как ее глаза загорелись мрачным огнем, и спорить с ней не решился.
– Снимайте всю одежду и идите сюда! – Агата открыла дверь в свою «кладовку». – Криспин, одежду в камин, и я надеюсь, ты привез действительно все новое!
Мужчины послушались беспрекословно.
В кладовой было прохладно и неуютно. В центре комнаты стояла широкая лавка, рядом примостилась лохань с водой, кругом расположились огромные свечи, остро пахло погребальными благовониями.
– Вставайте в лохань, – распорядилась ведьма, зажигая свечи.
Артефактор молча выполнил приказ, даже не пытаясь прикрыться. События последних часов вымотали его, выжгли все эмоции и чувства.
Ведьма взяла ковш на длинной ручке и облила мужчину водой, читая погребальные молитвы. Потом протянула Риайну белую тряпку:
– Надевайте и ложитесь на скамью. Криспин, воду вылей в отхожее место!
Маг побрезговал поднимать лохань руками, поэтому просто слевитировал емкость в соседнюю комнату и отправил по назначению прямо через окно.
Между тем Риайн развернул то, что ему дали, и уставился на саван. Агата ждала возмущения, каких-то громких слов, но мужчина просто закутался в полотно и лег, вытянув руки вдоль тела.
– Не так, – ведьма поправила руки, придав мужчине облик покойника. – Теперь попрошу, лежите смирно и выполняйте все, что я скажу. Если обряд сорвется, последствия будут непредсказуемыми. И для вас, и для ваших близких.
Артефактор напрягся и молча кивнул.
А дальше ведьма воскурила благовония и заунывным тоном заговорила:
– Сегодня мы прощаемся с почившим в бозе Риайном де Борнэ, магом, отцом Рейны, мужем Малики. Да будут кости его мирны, а дух свободен!
Прочитав поминальную молитву, ведьма положила бумагу с именем на грудь «покойнику» и обошла его вокруг, горько плача и стеная. Потом посыпала артефактора песком и сожгла бумагу с именем на свече.
– Помянем усопшего! – громко возвестила Агата, разламывая булочку и разливая по маленьким стаканчикам поминальное вино. Один стаканчик с кусочком сдобы она так же водрузила на грудь неподвижно лежащего «усопшего» мага.
Как только поминки закончились, ведьма отошла в угол и натянула поверх своего обычного платья просторную ночнушку гигантского размера.
– Помогай, – сказала она оторопевшему от всего этого де Лэйну и быстренько рассказала ему, что делать.
Маг левитацией поднял скамью с «покойником» и перенес к стене. А в центр выдвинул старинное родильное кресло, которое Агата откопала на чердаке, когда приводила дом в порядок.
– Ох, дорогой, – картинно вздохнула девушка, присаживаясь в кресло и придерживая несуществующий живот, – кажется, мне скоро рожать!
Криспин тем временем натянул перчатки и убрал в ведро все, что лежало на «покойнике». Потом помог ему встать, жестом показал, что надо молчать, и, ободрав саван, подвел к родильному стулу, шепнув что-то на ухо.
Агата между тем стонала, как настоящая роженица, де Лэйн скакал вокруг и насмешливо сверкал глазами, подавая подруге то стакан воды, то платочек. Наконец крики ведьмы стали совсем натуральными, и когда она сказала «пора», артефактор с трудом, но протиснулся под стулом и вылез из-под ее широких юбок прямо в «заботливые руки» боевого мага.
– Возрадуйся, дорогая, – возвестил Криспин, – у нас родился сын!
– Вот и замечательно, – отозвалась Агата, с беспокойством поглядывая на бледного артефактора. – Как назовем?
– А ты разве не приготовила имени? – застыл в недоумении маг.
– Дорогой, но ведь мальчиков традиционно нарекает глава семьи! – с подковыркой отозвалась ведьма, легко вставая с родильного стула.
Вдвоем с магом они усадили «новорожденного» в лохань и, поругиваясь, провели первое омовение. Маг все же увернулся от «великой чести имянаречения сына», поэтому имя выбрала ведьма. Она нарекла «сына» Раймондом, объяснив:
– Это имя означает «мудрый защитник», я надеюсь, что с ним ты обретешь мудрость и тех, кого нужно защищать.
После символического купания и помазывания душистым маслом ведьма сунула дрожащему в ознобе артефактору кусок полотна и кусок тесьмы:
– Твоя пеленка. Семь дней тебе нельзя выходить из комнаты и видеть других людей, кроме нас. Потом еще сорок дней будешь жить в этом доме, чтобы приобщиться к мудрости родителей. Потом можешь жить, как пожелаешь.
Мужчина неловко завернулся в полотно, подпоясался «свивальником» и огляделся. Ведьма за руку подвела его к стоящему в углу топчану, помогла лечь, накрыла одеялом и поцеловала в лоб:
– Поспи. Трудно умереть и родиться заново в один день. Сейчас мы тут все уберем и принесем тебе молока.
Раймонд послушно закрыл глаза и действительно уснул.
Пока артефактор сладко посапывал, словно самый настоящий новорожденный младенец, Криспин, ворча, помогал ведьме наводить в комнате порядок. Унес на чердак родильное кресло и «покойницкую» скамью, забросил лохань и ведро с водой в купальню. Левитацией собрал в корзину свечи, могильную землю и саван. Все это ведьма, покачиваясь от усталости, донесла до очага на заднем дворе и сожгла вместе с корзиной, отпуская прежнее имя артефактора.
Потом ведьма без разговоров отправила мага во двор – обливаться нагретой солнцем водой у большой поливальной бочки. Сама же укрылась в купальне и обливалась не просто водой – отваром обережных трав, чтобы смыть с тела прикосновение к потустороннему.
Чистые, переодетые в новую одежду, они уселись на кухне и плотно поужинали овощным рагу с копчеными ребрышками. Когда голод был утолен, Агата приготовила душистый ягодный чай и потягивала его, глядя в темную ночь
