Впрочем, Эдолиэль не торопился приставать с вопросами об Императоре. Он шёл чуть позади, и я чувствовала, что он разглядывает меня эльфийским магическим зрением. Тем самым, которое мне, как человеку, всё-таки не доступно. Но ощущалась эльфийская магия просто жуть как реально, словно тёплые солнечные лучики пробегали по коже.
— А на шее у тебя что? — не стал скрывать магического вмешательства Эдолиэль.
— Со… совесть грызла, — протянула я, хотя сначала хотела сказать, что совершенно ничего.
Но вовремя поняла, что платье от эльфа синяки не скрыло.
— Села на шею?
— Пыталась откусить голову за мои грехи, да вот — только надкусить успела.
— И за что же тебя только совесть грызла? — задумчиво протянул Эдо.
— А-а-а… за что? — похлопала я глазами, изображая полную непричёмность.
— За использование тёмной магии? — негромко и очень серьёзно смотрел на меня эльф, ловко обойдя сторонкой прямо перед дверью библиотеки.
Теперь в его глазах не осталось веселья. Зато появились нотки брезгливости. Эльфы хранители чистой, светлой магии, всё тёмное им противно. Сердце испугано подскочило в груди.
— Какой тёмномагии?
— Той, которой сейчас так много в тебе.
— И что же она во мне делает? — попыталась я улыбнуться и представить, что всё это такая дурацкая эльфийская шутка.
— Ищет путь к твоему сердцу, — не пошутил в ответ эльф.
Я побледнела, но ничего не ответила. Вместо ответа обошла эльфа стороной — коридоры замка это тебе не тавернские, здесь на пространстве не экономят, и протиснулась между Эдо и дверью, торопясь её открыть. Ладонь элегантно развернувшегося Эдолиэля легла поверх моей.
— Эту дверь можно открыть только с моей помощью, помнишь? — грустно спросил эльф.
Он потянул наши руки на себя, дверь и открылась.
Я невольно отступила на несколько шагов назад, и Эдо сделал то же самое. Только ещё проворнее и легче. Будь на моём месте обычный человек, дверь бы непременно съездила ему или мне по лбу. Сердце заколотилось сильнее, а щёки покраснели. Я представила, что сейчас видит стража и наверняка в этот самым момент думает о нас самое скверное.
Чуть помедлив, эльф склонился к моей шее, и чуть ли не касаясь её губами, что-то прошептал. На староэльфийском. Я в этот момент не могла ни о чём думать — ни о скверном, ни о хорошем. Эдо осторожно прикоснулся пальцами к левой стороне шеи, на которой был самый болючий синяк и… я ничего не почувствовала кроме его прикосновения. А ведь ещё утром даже от касания ткани платья было очень больно. Эльф втолкнул меня в распахнутую дверь и закрыл её за своей спиной.
Я словно очнулась и резво ринулась к маленькому креслу посреди помещения.
Я ждала, что мой недобрый внутренний Голос прокомментирует ситуацию и я очнусь от транса, в который впала после случившегося перед дверью. Но Голос молчал. Неужели на этот раз и ему нечего сказать?
— И кого стоит поблагодарить за эти синяки? Ва… Императора? — глаза обычно весёлого и доброжелательного эльфа стали таким холодными, что уравновешенному по природе Императору даже не снилось.
Даже с Печатями Зла.
Я неожиданно для самой себя уткнула глаза в пол. Совершено ничего не играя.
— Вот только… мне кажется, они появились не вчера, но я не могу определить ни срок их появления, ни как это могло получиться. Ведь источник зла, у них тот же, что пытался покалечить твою душу. Как давно мне нужно было прекратить верить, что всё хорошо?
Эльф якобы непринуждённо подошёл к креслу и быстро опустился на одно колено. Мой подбородок оказался в его руках, как тогда в комнате, после прогулки в город. Я чувствовала себя неуютно, хотя сама собиралась рассказать всё, как есть. Из-за своей скрытности я ощущала себя чуть ли не пособницей тёмных сил.
А Эдо… Эдо нахально попытался покопаться в моей памяти. Разумеется, у него ничего не получилось.
— Открой память, — потребовал эльф. — Я понимаю, что в тебе достаточно эльфийской крови и магической силы, чтобы защититься от меня, но сейчас не тот случай.
Я замучено улыбнулась своему настойчивому Высочеству, который имел право требовать посмотреть мою память, благо мне ещё не было двадцати, и присягу Василийской империи я не принесла. И теперь, если я что-то понимаю в законодательстве эльфов, я как бы являюсь одновременно ещё и подданной эльфийского государства, как бы там скверно не относились к полукровкам. А мне было настолько интересно узнавать про эльфов на уроках, что я прочитала и вызнала намного больше, чем предполагает программа Академии.
— Не могу. Самостоятельно тренировалась ставить ментальные щиты и в результате поставила такой, что сама снять не могу. Если не сможешь взломать — я тебе не помощница.
— Да уж, очень удобно, — с подозрением пробормотал Эдолиэль.
— Нет. Вовсе нет. Теперь я не могу претендовать на ряд должностей, которые предполагают предварительную ментальную проверку.
— Угу… и на всех этих должностях тебя потенциально могут убить, — фыркнул эльф, не позволяя мне проехаться ему по ушам и надавить на жалость.
Я пожала плечами. Не то, чтобы я реально горела желанием на подобные должности попасть, но мало ли как жизнь повернётся. Вдруг бы пригодилось.
— Ты хотел узнать, что произошло вчера? Я могу рассказать только то, что знаю сама. Остальное тебе придётся выпытывать у Императора, — не знаю почему, но я опять ухватилась за возможность потянуть время и не заводить разговор об умертвии.
Эльф выпустил мой подбородок, но так и остался сидеть около кресла. Мои кисти рук каким-то волшебным образом очутились в его ладонях. Странно, но я почувствовала себя легче.
— Да, — просто сказал Эдо. — Расскажи.
— Вчера он вернулся оттуда, куда ездил, с семью Печатями Зла. Я их сняла.
Эдолиэль прикрыл глаза. При этом его обычно эмоциональное лицо не выражало совсем ничего. И это уже само по себе было подозрительно.
— Так… — мягко, как с ребёнком или душевнобольной заговорил эльф. — Ты говоришь, что вчера вечером сняла легендарные Печати Зла…
— Почему легендарные? — нахмурилась я. — Я про них только в одной книжке вычитала и то случайно. Когда бы успели легенды сочинить?
— Это хорошо. Значит, запрещённой литературой ты балуешься нечасто, — Эдо не смог удержаться от насмешки в голосе. — Чтобы снять Печати Зла нужно семь человек.
— Я… я не знала, — беспомощно пробормотала я, понимая, что выгляжу в его глазах то ли круглой дурой, то ли лгуньей.
Наконец-то я почти узнала, как нужно было снимать эти проклятые Печати! И оказалось, что снимала я их неправильно. Вопрос «Стоит ли об этом жалеть?» задавать бессмысленно.
Эльф глубоко задумался. Сначала он снова попытался взломать мою ментальную защиту, а потом переключился на изучение ауры. Я кусала губы и нервничала.
— Ни одного следа отката, — рассеяно констатировал Эдо. — Та грязь, которая разъедает ауру и душу — совсем другого толка.
— Зачем… было нужно семь человек? — осторожно поинтересовалась я.
Лучше не упускать возможность поподробнее расспросить того, кто часто балуется запрещённой литературой.
— Семь ключей — семь рук, — «подробно» объяснил эльф.
— Каких ключей? — настойчиво и всё так же осторожно продолжила расспросы я.
Ключи мне в последнее время очень подозрительны. Они летать умеют. И меня спасать.
Эдолиэль хитровато и понимающе улыбнулся.
— Ключей, запирающих определённые человеческие качества. Их можно выбрать любые, но изначальное заклятье рассчитано на самые важные человеческие свойства личности. Поэтому редко у кого хватает духу… снять их все сразу, — сказав, эльф выжидательно замолчал.
— И что это значит? — задала я закономерный вопрос, который от меня и ждали.
— Это значит что ты очень сильный маг, — с лёгкой насмешкой произнес Эдолиэль — это, мол, хотела услышать? — А ещё… что когда ему плохо, ты не чувствуешь зла, не ощущаешь вины, корысти, страха и ревности, не бросишь и не встанешь в стороне, забудешь о себе и пойдёшь… — эльф осторожно свёл мои ладони вместе и охватил своими.
