Утопая в заполняющей его жизненной силе...
Образы и побуждения длились недолго. Они тот час же присоединились к приглушенному хору его подсознания.
Больше, ему нужно больше. Когда давление его демона возросло, красный огонь вновь вспыхнул в его глазах, пылающий, освещающий пещеру и озаряя сотни крошечных, пираньи-подобных существ. Они обладали белой, лысой кожей и их взгляды розового оттенка, смотрящие так, как будто ни разу, даже мельком не видели ни единого луча света.
Стоило им столкнуться с этой краснотой, они тот час же шарахались в сторону, пытаясь укрыться. Почему?
Весь он, подумал он тогда, осознавая. Весь самое себя и весь его демон. Так просто и легко. Ему стало стыдно, что он не понял этого раньше, он уберег бы Хайди от свежих повреждений.
Еще один проступок с его стороны.
Секреты продолжал реветь, на это раз уже вслух, отпугивая созданий гораздо дальше, и Амун стал вслух говорить, не в силах остановить слова. Только он не обнаружил какой-то разрушительной истины и гнусных преступлений, тех вещей, которые постоянно крутились в его голове, пока Хайди не вошла в его жизнь. Он говорил о чем-то нежном и приятном.
- Я должна сказать тебе кое-что, милое дитя.- Древнегреческий - язык, который он совсем недавно слышал в мыслях Хайди.
- Мама?- Сказала она в настоящее время, пораженная и смущенная тем, что она слышала от него.
Всякий раз, когда демон говорил через него, то показывал голоса тех, у кого когда-то были услышаны тайны, а не свои собственные. Так что Хайди действительно слышала свою мать.
- Слушай внимательно, так как мы никогда больше не сможем поговорить об этом. Ты - особенная, дитя мое. Такая особенная.
Последовала пауза, и его голос перешел в более мягкий, детский тембр. - Я не понимаю.
Еще одна пауза, возвращение голоса.
- В течение многих лет, я не могла зачать, и поэтому я молилась и молилась, прося богов осчастливить мое бесплодное тело. И одной ночью, во сне мне привиделось существо. Оно сказало мне, что если только я пообещаю отказаться от моего первенца, то смогу иметь много детей. Я согласилась. Это было трудное решение, которое мне когда-либо приходилось принимать, но я была в таком отчаянии, что согласилась, и через девять месяцев родились ты .
Еще одна пауза, после голос поменялся - Меня?
Еще одна пауза, еще одна смена. - О, да, моя дорогая. И вскоре после этого, родилась твоя сестра. И вот, еще один малыш растет в мой утробе.
Пауза. - Я снова стану сестрой?
Пауза. - Да. Но, милая, слушать маму. Существо возвращается. Оно хочет забрать тебя у нас.
Пауза. - Я не хочу покидать вас.-
Пауза. - И мы не хотим, чтобы ты оставила нас. Таким образом, ты не уйдешь. Мы должны собирать вещи и убегать из этого места. Я говорю тебе это не для того, что бы напугать, но только для того, чтобы предупредить. Если когда-нибудь кто-то подойдет к тебе, намереваясь увезти тебя от нас, то ты должна бежать, моя милая, бежать. Убежать и спрятаться, а мы потом тебя найдем.
Голоса продолжались, мать перестала дразнить ребенка историей и принялась щекотать, пока обе не засмеялись. Вскоре к ним присоединились отец и сестра и их любовь друг к другу отражалась в каждом слове.
Настоящая реальная Хайди обняла Амуна за талию. Отдаленно пришла мысль, возможно, она сможет дотянуться хотя бы до одного его оружия, продолжая свободной рукой отсекать поток существ, приближающихся со стороны, куда не доставал свет, но он не был уверен.
- Давай, малыш, - взмолилась она между одной из его пауз. Не спускай глаз с тех маленьких ублюдков, а я вытащу нас отсюда, ладно?
Он не мог ответить, мог только плести остальные видения, семья проводит вместе ночь, которая будет для них последней.
Хайди не переставая, тащила его подальше от голодных демонов, пока, наконец-то, тени не отступили, и они попали в другую пещеру. Эта была хорошо освещена.
Она положила его на землю так осторожно, как только могла, и он лежал, все еще говоря, не способный больше ни на что. Его сознание было поглощено его демоном, возникающими образами, но вскоре память выбрала более темный поворот, убийства, очевидно, неизбежны.
Амун не хотел следовать туда, не хотел, чтобы Хайди слышала их крики, мольбы о пощаде. Как-то, каким-то образом, ему удалось пробиться наружу и взглянуть на нее. Худшее было еще впереди, но она уже рассматривала его с ужасом. Ужасом, который раньше она не проявляла к нему.
- Выруби... меня... - выдавил он между паузами.- Пожалуйста.
- Нет.-
- Пожалуйста.
Она сглотнула, дрожа, протянула руку и сжала один из его клинков. Но когда она выпрямилась, не притронулась к нему.
- Я-я не могу, Амун. Я просто не могу.
- Пожалуйста. Должна. Нет другого... выхода.
Его глаза умоляли ее, память пыталась вытолкнуть его обратно, ускользнуть от него. Сейчас в любую секунду и крики, и мольбы готовы были вырваться из его рта.
- Пожалуйста.
- Я-я-я сожалею.- Что-то твердое вдруг врезалось ему в висок.
Но он все еще был в сознании, все еще говорил. – Еще.
Еще раз, еще дважды она ударила его рукоятью клинка.
- Так жаль.
Третий раз. Сильнее и сильнее.
Хорошая девочка. Он улыбнулся, когда темнота поглотила его, наконец, успокаивая его демона.
Хайди мучительно долго стояла над бессознательным телом Амуна. Смотрела на него, оберегая его так, как он некогда оберегал ее. Его дыхание оставалось глубоким и ровным, а его затравленный взгляд становился спокойным и умиротворенным.
Он выглядел, как невинный маленький мальчик, размышляла она, с его темными закрученными ресницами, с его мягкими приоткрытыми губами. Только засохшая кровь на его виске разрушила эту иллюзию. Ну, это и его огромное тело воина. Такой великолепный мужчина, и что это, к чертям, капает на него?
Ее пристальный взгляд сосредоточился на красных брызгах, теперь испортивших его щеки. Кровь. Не его, и все же. Хмурясь, она обратила внимание на свою руку. Она поняла, что все еще сжимала нож, рассматривая его. Она бросила оружие, послышался звук удара металла о скалу, и посмотрела на руку. Там были многочисленные колотые раны.
Она нахмурилась сильнее, когда покачнулась из-за головокружения. Это не было привычным. Она чувствовала себя, хорошо пока не обнаружила свои повреждения. Но черт, она, должно быть, потеряла немало крови. Это имело смысл. Те пиранье подобные существа вгрызались в каждую ее конечность. И о Боже, помнит ли она боль. Как будто инъекции кислоты, проникающие до костей.
