меня?»
Я представила, как Лара задумалась над этим, на мой взгляд, абсолютно не гуманным предложением.
– Ну-ну, все будет хорошо, – ободрила ее маман и тут же «успокоила»: – Но не сегодня.
– Я не думала, что такая ерунда начнется, – опять начала ныть Лара. – Мне надо заниматься дворцом, фрейлинами, переучетом, а я могу только страдать. Какая из меня королева, когда я то рыдаю, то лежу с компрессом на голове и тазиком у кровати?
– Скоро пройдет. – Матушка Нора на мгновение запнулась. – Ларочка, деточка, это не навсегда. Организм твой в удивлении, в нем кто-то собрался паразитировать целых девять месяцев, он, как и ты, несчастен пока что. Потом… к концу срока… привыкнет, и тебя попустит. А сейчас приляг, я тебе сказки почитаю. Мне помогало, помню.
– Съесть шоколада и послушать веселую историю, – подтвердила маман. – И пожалеть себя.
– А дела? – вздохнула Лара, но я знала, что она согласится. Послышались шаги, скрип мебели, шуршание. – Я на минуточку, а то спина болит сидеть.
– Баю-баюшки-баю, глазки крепко закрывай… – тихонько запела матушка Нора, и я опять заснула.
* * *
– Нет, вы слышали, госпожа моя драгоценная? – шептала она мне. – Как этот рыжий наглец намекает на свидание? Вот очнулись бы вы скорее, я бы, может, и сходила с ним в парк погулять. А так… ну куда же я вас тут одну оставлю? Не дело это симпатии всякие крутить, когда вы непонятно где крутитесь. Поимели бы вы совесть, леди Романна, вернулись бы уже к нам. Бедный герцог тенью ходит, скоро совсем прозрачный станет. Его бы пожалели. У, какая вы эгоистка! Вам там, небось, хорошо, а мы тут мучаемся от переживаний!
– Непочтительно ты с госпожой говоришь, – вторил ей веселый голос рыжего мага. – Вот как очнется, я ей все расскажу.
– Тс, ты!
Я представляла, как Рика замахивается на мужчину полотенцем.
– Я специально ее дразню, чтоб рассердилась да высказала все своей служанке вреднючей. Да только не отзывается она. – В голосе Рики появились слезы. – А как не очнется?
– Очнется, – твердо сказал маг. – Мэтр Дункан сказал ждать.
– Я бы этого мэтра… Во куда! Видишь кулак? Вот его бы туда!
– Да куда уж больше? – хмыкнул рыжий. – Герцог его и так на поводке держит, дальше нескольких шагов от покоев леди некрос отойти не может. Если что, от него и пепла не останется.
Как интересно, однако…
Изредка со мной разговаривал Дух Первого Дракона, его противный гнусавый голос иногда рассказывал историю клана, а иногда пел песенки весьма фривольного содержания. При этом местное божество ужасно фальшивило, но заткнуть уши я не могла, приходилось слушать.
Но больше всего я ждала моментов, когда все остальные звуки стихали, и рядом звучал тихий любимый голос:
– В саду зацвели зимоцветы, такие же яркие, как твои глаза. Габи обрюхатил местную сторожевую, и теперь мы с ужасом ждем рождения странных уродцев, но твой псарь радостно потирает руки, говорит, что щенки должны выйти интересными. Скажи, любимая, что может быть интересного в помеси гончей и лохматой коротконогой сторожевой? Я летал к эльфийскому источнику, но эти сволочи заявили, что не могут помочь. Ненавижу эльфов! А еще я ужасно скучаю, мне не хватает тебя, Ромашка… Если бы ты только знала, как я скучаю… Когда ты умерла, я умер вместе с тобой, Дункану пришлось вытащить меня первым, чтобы я спас тебя, и я до сих пор проклинаю его за это! Он ведь мог взять мою кровь и из мертвого тела! Может быть, промедление виновато в том, что ты все еще не со мной…
Мне хотелось сказать, что он ошибается, я же здесь, с ним, а значит, он все сделал правильно. Чтобы не винил себя! Но я не могла!
– Я так люблю тебя… Надеюсь, ты меня слышишь, единственная моя девочка. Отчаянная, смелая, дерзкая. Вернись ко мне, умоляю…
Он засыпал рядом, и я, замирая, долгие часы слушала его дыхание. Моя душа рвалась к любимому мужчине, но у меня никак не получалось открыть глаза! С каждым днем мое отчаяние становилось все сильнее, мне стало казаться, что я никогда не смогу шевельнуться, так и останусь безжизненным телом, способным лишь слышать, как проходит жизнь.
Сегодня я очнулась от громкой ругани.
– Надоело! – орала всегда сдержанная и язвительная мэтресса Вилма. – Я хочу убраться из этого дворца! Я хочу забрать ребенка и выйти наконец замуж за Венсента! Слышишь меня, маг смерти? Выйти замуж до того, как состарюсь и превращусь в развалину!
– Все идет по плану, – отвечал ей раздраженно прапрадед. – Если бы виверн позволил мне ее обратить, как мы планировали изначально, она бы уже давно бегала! А так приходится продвигаться маленькими шажочками!
– Ты в своем уме, некрос? – язвительно шипела эльфийка. – Сделать вампиром жену главы клана?
– Зато она стала бы бессмертной!
– Они и так проживут достаточно долго, чтобы прикопать тебя под семейным дубом! Уйди, Вечным Лесом заклинаю! Хватит твоей магии смерти, пришло мое время!
– Герцог тебе не доверяет и не позволит вмешиваться в процесс! – снисходительно парировал Дункан, а я хотела заорать, чтобы не мешал ей! Пусть попробует! – Что ты можешь сделать такого, чего не могу сделать я, девчонка?
– Сейчас узнаешь!
– Магия жизни? – пренебрежительно заявил прапрадед, и я услышала, как скрипнуло кресло. Дункан сел и, уверена, сложил руки на груди, высокомерно наблюдая за эльфийкой. – О, какое многоуровневое заклинание. Не ожидал, что ты так умеешь… Знаешь, а может, у тебя и получится. Только каналы ей не выжги! Что мне делать?
– Не мешать! – рявкнула Вилма.
Мы с прапрадедом послушались и затихли, он наблюдал, я с нетерпением ждала. Глубоко дышала Вилма, трещали свечи, на улице пели птицы, и ничего не происходило…
– Я вижу изменения, – тихо произнес прапрадед. – Но… нет, ты тоже не можешь, – разочарованно протянул он.
– Да чтоб тебя! Как же я тебя сейчас ненавижу! Просыпайся немедленно!
И на меня полилась ледяная вода! Ведро, не меньше! Что она творит, дура! Да я ей сейчас все волосы повыдергиваю!
Я распахнула глаза, захлебываясь от потока воды, и заорала.
– А ты говорил, не получится… – ошарашенно произнесла Вилма, резко опускаясь на пол. – Хруп бы вас всех побрал, чокнутая семейка!
Через пять минут в комнате стало слишком людно и шумно. Крики, смех, плач, ругань, команды… Люди толкались, перебивали друг друга, их голоса сливались в жуткую какофонию. У меня моментально заболела голова, я даже зажмурилась от удовольствия, никогда не могла подумать, что боль способна вызвать у меня радость. Но
