Катарина представила. Представила это столь отчетливо, что невольно задрожали руки… но не голос.
— Я не могу сказать… мне жаль.
Хассиян медленно поднялся, подошел вплотную, приподнял ее лицо за подбородок и требовательно спросил:
— Почему?
Попытавшись вырваться, Кати поняла всю бесполезность попыток и закрыв глаза, тихо попросила:
— Не мучайте меня… Это не моя тайна. Мне очень хочется все рассказать… хоть кому-то… Хочется избавиться от этого груза, но… я слишком многим ей обязана. Я не могу предать, простите.
Император не отпустил ее, продолжая стоять так близко, что она ощущала его дыхание.
— Зачем вы пришли сюда?
— Письма, — призналась Катарина, — моя се… — девушка внезапно осеклась, затем открыла глаза и глядя на взбешенного Хассияна уверенно произнесла. — Я писала письма белокурому демону, я. И я пришла чтобы забрать их, пока вы не нашли и…
— Лгунья! — прошептал Ян.
Кати вздрогнула и опустила глаза. Хассиян отошел, вновь взял дневник, пролистав несколько страниц, остановился там, где краешек листа был загнут.
— Идите сюда, княгиня, — Катарина была вынуждена подчиниться, и едва подошла, император надавил на ее плечо, вынуждая снова сесть на постель, и подал ей дневник, — читайте!
Дрожащими руками девушка взяла исписанную тетрадь, и вчиталась в расплывающиеся строки:
«Елизавета ассер Вилленская сообщила престранную деталь — Его Величество часто навещает барона. Впервые за долгое время в донесениях девы ортанонской хоть что-то стоящее. Надеюсь, в следующий раз малышке удастся узнать что-то действительно стоящее, и более ее не застигнут на месте подслушивания…»
— Довольно! — Хассиян отобрал дневник.
Лишь отобрав, Ян увидел мокрое пятно на поверхности… Катарина поспешно вытерла слезы, не поднимая головы, торопливо заговорила:
— Элиза не осознавала того, что делает, она думала, что просто делится новостями с подругой… она не виновна, она не знала, не осознавала, не…
— Хватит!
Император развернулся и направился к двери. Распахнув створки, не глядя на Кати приказал:
— Выходите, дальнейшую беседу вы будете вести с дознавателями, княгиня. Я не привык испытывать жалость к тем, кто предает столь же легко, как и приобретает новые перчатки! Ступайте!
Катарина понимала что произойдет, когда на допрос приведут Елизавету. Но был ли у нее выбор. В памяти вспыхнули слова Алиссин: «Сдаться всегда проще, Катарина, а сражаться на равных способен не каждый!». И другие слова королевы, те, что ранили и терзали ее сердце — «И куда тебя завело твое благородство, Катарина? Оглянись вокруг, тебя весь Шарратас вполне заслуженно считает королевской подстилкой, на которую, по странному стечению обстоятельств, покусился и князь Арнар!».
— Да, я неверная жена! — Катарина поднялась, уверенно взглянула на удивленного переменой в ее поведении императора. — Да я предавала, и буду предавать, ведь я никому не клялась в верности! А вы меня осуждаете?
Она подошла к Хассияну, и теперь не мигая, смотрела в темные глаза, фактически бросая вызов сильнейшему.
— А вы ожидаете иной реакции? — спокойно произнес Ян, пытаясь понять, что будет дальше.
И в то же время его взгляд упорно возвращался к покрасневшим губам, к тонким линиям подбородка, к изящной, виднеющейся в разрезе ворота шее…
— Вы желаете меня! — не спрашивала, утверждала Катарина и, проклиная себя за подобное, медленно подняла руку и расстегнула верхнюю пуговку.
Император нервно сглотнул, отвел глаза от тонкой полоски белоснежной кожи, мелькнувшей в расстегнутом вороте, и насмешливо поинтересовался:
— Вы столь уверены в своей неотразимости, княгиня?
Катарина усмехнулась, и неторопливо расстегнула следующую пуговку. Она отчетливо видела реакцию Хассияна, слышала его мгновенно изменившееся дыхание.
— Что вы делаете? — хрипло поинтересовался император, пытаясь сохранить самообладание.
— Я? — пристально глядя в его глаза, Катарина расстегнула третью пуговку, — Я предлагаю вам забыть о письмах Елизаветы, в обмен на…
Еще одна пуговка и он мог лицезреть полоску кожи на ее груди… Хассиян мрачно обругал себя последними словами, не понимая как может процесс расстегивания пуговиц столь привлекать, ведь еще несколько часов назад на балу, придворные дамы щеголяли откровенными декольте, которые не вызывали у него никакого интереса. А сейчас, следя за ее подчеркнуто медленными движениями, он ощущал такое, что казалось, покинуло его душу еще в далеком юношестве!
Чувствуя, как рассудок покидает его, Ян перехватил ее ладонь, намеревающуюся расстегнуть очередную пуговку, и, сжимая запястье, переспросил:
— В обмен на что? Катарина победно улыбнулась.
— В обмен на мое согласие сотрудничать. Элиза слишком наивна, чтобы осознавать последствия от своих не слишком умных поступков, ее арест не даст вам ничего. А я… — она не сдержала горькую ухмылку, — как бывшая фаворитка Дариана, могу поведать многое. Решать вам, мой император.
Он отпустил ее руку с таким видом, словно держал что-то мерзкое. Поспешно отошел к окну, распахнув створки, вдохнул ночной воздух, прохладным вихрем ворвавшийся в спальню. Кати молча ждала ответа, и он прозвучал:
— Письма вашей сестры будут уничтожены. А вы… я ожидаю вас утром… мьене Катарина!
— Низвергаете меня до уровня простолюдинки? — Кати судорожно застегнула все пуговки.
— Указываю вам, на ваше место! — резко ответил император, повернувшись к Кати.
— Вы не первый, — в ее словах была неприкрытая горечь, — но от этого не менее больно!
— Имя, мьене Катарина, я жду имя! — ледяным тоном потребовал Хассиян.
Катарина наклонилась, подняла брошенный императором дневник, медленно подошла к настороженно наблюдающему за ней мужчине и раскрыв на одной из первых страниц, указала на выведенное и украшенное: «Мой белокурый демон».
— Мой белокурый демон, — прочитала Катарина, — а теперь переведите на язык древнего Лассарана.
Хассиян склонился, вчитался, и медленно, вспоминая каждое слово, произнес:
— Аил лисс сиэн, кажется так.
— Совершенно верно, — согласилась Кати, — Алиссин! Быстрый взгляд на нее, тихое ругательство и полное ярости:
— Кто бы мог подумать! Столь искусно зашифровать столь известное имя! Задумчиво разглядывая его, Катарина невольно произнесла:
— Вы не удивлены! Вы знали!
— Предполагал, — уклончиво ответил Хассиян, — ступайте, мьене, мы продолжим разговор утром.
Едва Катарина вышла в коридор, к ней подошли два стражника, они же и провели девушку к поместью ассер Вилленских. Анраш ее не догнал…
