Малкольм быстро сообразил позвать на помощь Риса, Гая и Хэла, чтобы они увезли ее оттуда. Возможно, ценой своей жизни.
Эви была благодарна, когда мужчины оставили ее наедине с ним. Дверь комнаты не была закрыта, и Фелан был неподалеку, но, все же, она вздохнула, почувствовав некое облегчение.
Фелан не доверял ей, и она не винила его за это. Она была опасна. Посмотрите на этот гигантский беспорядок, который она устроила, всего лишь желая найти других Друидов.
— Ох, Малкольм, — прошептала она и уронила голову на матрас.
Он не сдвинулся ни на дюйм. Его грудь продолжала подниматься и опадать, но медленно. Очень медленно. Она положила руку ему на бедро и боролась с новым приступом слез.
Слезы ему не помогут. И вообще неизвестно, что ему может помочь.
Затем она вспомнила, как ему нравилось ощущать ее магию. Фелан также упоминал, что Друиды использовали магию, чтобы лечить. Она раньше никогда этого не пробовала, но знала, что ее бабушка использовала исцеляющие заклинания.
Эви посетовала на то, что у нее не было таких заклинаний, но затем вспомнила, как использовала магию в Уркухарте без заклинания. Она сделала это ради Малкольма.
И если у нее получилось однажды, получится и сейчас.
Для нее всегда было легко призывать свою магию, и даже сейчас, когда она стала тяжелой и темной. Магия накрыла ее, как приливная волна, и сила ее ошеломила Эви. Девушка позволила магии окружить ее, чтобы она могла помочь Малкольму выжить.
Она начала медленно направлять ее в Малкольма, стараясь наполнить его своей магией. Она представляла, как волшебство исцеляет его, как раны затягиваются. Эви никогда не делала подобного раньше, и не была готова к тому, что чувство истощения наступит так быстро.
Но даже тогда она не остановилась. Она улыбнулась, когда услышала барабаны и тихое пение, которые бабушка научила ее искать в те времена, когда она нуждалась в наставлении.
Эви позволила себе приблизиться к напеву, но там с ней были не только древние. Было еще что-то темное, нечто зловещее, скрывающееся на краю ее сознания.
Оно манило ее призрачным пальцем, призывая ближе. Зло окружало сущность. Словно черное облако уныния, оно терпеливо выжидало.
Эви перевела внимание от него и сосредоточилась на песнопениях и барабанах, но снова и снова ловила себя на том, что смотрит на призрачную фигуру. Затем тени исчезли, и она смогла увидела.
Внезапно появилась огненная стена, языки пламени вздымались высоко в небо. И тут она увидела фигуру. Нечто в большом круге танцевало в соблазнительном, завораживающем ритме, который убаюкивал и притягивал ее.
Человек, ни женщина, ни мужчина, был затянут в плотную ткань, даже лицо было замаскировано ею так, чтобы не было видно ни дюйма тела.
Эви не могла заставить себя остановиться. Она начала раскачиваться в такт с фигурой. Движения пленили, будто вводя в транс. Оно точно знало, чего она хотела. Эви без слов поняла, что оно хотело сказать ей. Что оно исцелит Малкольма, что спасет Брайана. Оно поклялось, что его магия достаточно мощная, чтобы уничтожить Джейсона Уоллеса раз и навсегда.
Фигура взамен просила лишь… ее.
Эви забыла о древних, сосредоточившись на фигуре. Все ее проблемы решатся, если она всего лишь уступит. Все, что ей нужно сделать, так это сказать незнакомцу “да”.
Она дернулась, когда оно взяло ее за руки и начало кружить, надежно удерживая в объятьях. Оно ухаживало за ней, соблазняло ее.
Искушало ее.
Сильная, яростная магия пробежала по ее венам. Она могла чувствовать свои изменения, становясь темной… опасной. Магия была захватывающей, порабощающей. Доминирующей.
Эви попробовала отвернуться от нее, но черная магия вцепилась в нее. Как будто вне себя от радости, фигура закружила ее быстрее и быстрее.
Вокруг них плясало пламя, простираясь всё выше и выше. Ее веки отяжелели, конечности налились свинцом. Чем больше она танцевала, тем труднее было вспомнить, зачем вообще она использовала магию.
Пламя лизало ее, касаясь кожи, но не обжигая. Она рассмеялась, когда соединилась с пламенем. Смутно осознала, что фигура теперь наблюдает за ней вместо того, чтобы танцевать. У нее не было ни глаз, ни рта, ни носа — но она знала, что незнакмец одобрял.
Малкольм .
Имя взорвалось в ее сознании. Она немедленно остановилась, ее разум вспомнил о Малкольме и его ранах. Фигура начала танцевать снова, подтягиваясь ближе и ближе, пытаясь снова очаровать ее.
Власть фигуры над ней ушла. Она вспомнила Малкольма, вспомнила, зачем использует магию: чтобы помочь ему. Живот отяжелел от мысли, что она практически забыла о людях, что рассчитывают на нее. Эви попыталась уйти, но пламя, не вредившее ей до этого, начало обжигать ее.
— Нет! — закричала она.
Она напряженно вслушивалась в бой барабанов, но не было ничего, кроме потрескивания огня. Эви закрыла уши руками и согнулась.
— Малкольм!
Фигура взяла ее за руку, но девушка выдернула ее. Она должна вернуться к Малкольму, должна вернуть свою магию, чтобы помочь ему. Эви побежала сквозь огонь, не обращая внимания на пламя, сжигавшее ее кожу и одежду.
Было такое ощущение, что она пробежала целые мили, заставляя тело преодолевать пределы допустимого, когда обнаружила себя в комнате, лишенной всякого света. Она упала на землю, когда ее ноги отказали. Малкольм предупреждал, что ей придется делать выбор — невозможный выбор, соблазнительный и заманчивый выбор.
Эви вытолкнула темную фигуру из своего сознания и сосредоточилась на древних. Именно с ними она могла избавить Малкольма от крови Драу.
— Пожалуйста, — прошептала она.
“Ты отвернулась от нас”, — произнесли древние, их голоса окружили ее и вторили, друг другу пока у нее не заболели уши.
— У меня не было выбора. Я всего лишь пыталась помочь своему брату.
“ Ты должна была прийти к нам ”.
Эви опустила голову.
— Накажите меня любым способом, каким захотите, но умоляю вас, помогите мне спасти Малкольма.
“Он предал своих друзей, он убийца”.
— Все, что он делал, было ради его семьи. Он умирает из-за меня!
