– Именно это мне и нужно доказать. Если бы мне удалось прочитать настоящие стихотворения Ньютона Фенмора, которые были опубликованы в том же сборнике, что и «Изабелла». Но Келлер не хочет показывать их. Но теперь я поняла. Келлер знает, что его предок был мошенником, и сопоставление почерков докажет это. – Эннабел немного помолчала. – Есть еще один способ!
– Мы собираемся претендовать на место доктора Ватсона?
– Я думаю, это будет занятие, достойное самого Шерлока Холмса. Я делаю это не ради смеха, Роман. У человека украли работу всей его жизни, и я позабочусь о том, чтобы это доказать.
– С чего начнем?
– Ты говоришь обо мне и о себе? – Эннабел с удивлением посмотрела на него.
Эннабел так остро чувствовала присутствие Джереми, что ей казалось, будто она слышит его счастливый смех. Она была уверена, что и он слышал и оценил рецензию Романа на стихотворение о беде доярки.
– Доктор Келлер – беспощадный враг. Это не твоя обязанность, не твое дело, и у тебя нет личных целей.
– Я всегда мечтал помогать людям искоренять зло. Итак, с чего начнем?
Эннабел загадочно усмехнулась.
– Элементарно, мой дорогой Ватсон. Начнем с башни, где Джереми писал свои стихотворения.
– Здравая мысль. Может быть, мы найдем еще какие-нибудь его стихи, вроде «Изабеллы»?
– Я думала не об этом, – ответила Эннабел. – Я хотела проверить, насколько ты романтичен. История повторяется…
Этой ночью призрак лорда Лансфорда больше не преследовал Эннабел. Проснувшись на следующее утро в объятиях возлюбленного, она чувствовала себя такой счастливой, как никогда в жизни.
После романтической встречи в башне влюбленные перешли в более удобную спальню внизу. Созерцание ночного неба, усыпанного загадочными созвездиями, взволновало их и возбудило желание, для удовлетворения которого требовалось больше места, чем узкий диванчик у окна.
Эннабел приподнялась на локте и смотрела на лежащего рядом мужчину. Сон смягчил резкость его черт и сделал лицо Романа по-мальчишески трогательным. Улыбаясь, девушка любовалась длинными пушистыми локонами и темными корнями отрастающих волос.
– Как ты будешь выглядеть, когда твои волосы станут прежними? – прошептала Эннабел.
Ей не хотелось будить Романа, пока она не оживит в памяти события этой сумасшедшей и романтической ночи.
Когда Роман обнимал ее, казалось, что это сон. Воспоминания о близости с Фальконом в тюремной камере каким-то образом растворились в настоящих событиях.
– Он сказал, что я узнаю. Будет знак, что он вернулся. – Но сегодняшней ночью Эннабел не заметила ничего подобного.
– Ты уже проснулась? – Роман сонно пошевелился и потянулся к Эннабел. – Ты мне снилась.
– Нет, тебе снилась не я! Ты брыкался, как гончая, которой снится, что она преследует зайца. И ты отчетливо повторял все время: «Моника, Моника, моя дорогая!» – Эннабел щекотала его губы прядью своих волос.
– Это было имя зайца. Послушай, – его глаза ласково улыбались, когда он убирал с ее щеки прядь волос, – эта ночь была удивительной.
– Для меня тоже, – Эннабел поцеловала его. – Но не следует весь день валяться в постели. У меня много работы. Церемония передачи рукописей состоится через неделю. Я должна собрать доказательства, с помощью которых потоплю Келлера. – Она еще раз поцеловала его и свесила ноги с кровати. – Сначала кофе, а потом операция «Потоп».
– После того, как мы поженимся, надеюсь, ты не будешь начинать каждое утро так энергично, вскакивая с постели и сразу принимаясь за дела. Свою энергию ты будешь направлять на то, чтобы сделать меня счастливым.
Эннабел надела широкий свитер и спортивные брюки. Услышав слова Романа, она остановилась.
– Что? После того, как мы поженимся? Не помню, чтобы меня спросили, а тем более стояли на коленях. К твоему сведению, свадебному маршу предшествует предложение руки и сердца.
– Я бывший футболист. Встать на колени – очень трудная задача. Подойдет, если я встану на четвереньки?
Эннабел бросила ему халат и выбежала из спальни.
– Поверь, у меня есть связи, – убеждал ее Роман.
Они ехали по кольцевой дороге из Мейдстона в Лондон. В этой бешеной карусели Эннабел не верила никому.
– Брило, мой бухгалтер, может открыть любой сейф одним движением.
– Твой бухгалтер – бывший преступник?
– Он может заметить щелочку, в которую не пролезет даже комар. Он откроет сейф твоего друга Келлера, не оставив и следа. Ты ведь этого хочешь?
Эннабел готова была посвятить всю свою жизнь этому делу. Но она не думала, что ради этого следует нарушать законы.
Они остановились у светофора на окраине Лондона. Роман припарковал машину и наклонился, чтобы поцеловать девушку.
– Извини, но я думал, что ты хочешь поймать этого слизняка.
– А почему его прозвали «Брило»?
– Подожди, увидишь его и сразу поймешь.
– Мне нужно связаться с экспертом, – сказала Эннабел. – Доктор Келлер дал мне фамилию и телефон одного из них.
– Моя дорогая наивная девочка, не надо ходить к сообщнику лиса, чтобы выяснить, кто таскает яйца из курятника.
Эннабел не переставала сравнивать оживленные улицы Лондона конца двадцатого века и те, по которым она проезжала в карете во времена Изабеллы.
– Значит, ты думаешь, что эксперт заодно с Келлером? У меня есть только одно стихотворение, подписанное настоящим поэтом, Джереми Харкером Симмонзом. Его почерк, если моя теория верна, должен совпасть с оригиналами, которые скрывает Келлер.
– Нужно раздобыть образец почерка Ньютона Фенмора.
– У меня есть надежный помощник, который работает над этим. Возможно, удастся узнать что-нибудь сегодня. – Бернис была самым опытным исследователем во всем Институте. – Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что доктор Келлер уничтожил все поздние рукописи, самые ужасные стихотворения Фенмора. Думаю, он давно понял, что они принадлежат перу разных поэтов, и не хочет, чтобы это открылось.
– Другими словами, твой босс – мошенник. – Они свернули в небольшую аллею, по которой Эннабел никогда бы не отважилась пройти одна, без защитника. – Не бойся. Брило знает каждого хулигана в Лондоне. Наверное, с большинством из них он сидел в тюрьме. Вот мы и пришли.
– Боже, – Эннабел смотрела на грязную узкую лестницу, ведущую в полуразвалившееся здание. – Видимо, он, как и Арманд, смотрит старые детективы. Если он достанет из своего стола бутылку бурбона,[41] а его секретарша – платиновая блондинка, клянусь, я упаду со смеху.
– Пойдем, я позвоню моему старому другу, который прежде служил в Скотленд-ярде.[42] Он был лучшим знатоком по подделкам и всяким фальшивкам. Если мы достанем рукописи, то Стоун тут же скажет тебе, что к чему.
