— А как ты должна была отходить потом?
— Он ясно дал понять, что это мой выбор. Что меня поймают. Наверное, будут пытать. И точно убьют.
— Подумай, Грейс! Это же не манера Дэйва. Он никогда не послал бы никого из своих на такое дело. Ни при каких условиях. Это действие Колдуна.
Вот тут она заплакала. Тихие, приглушенные рыдания, вызывавшие стоны боли каждый раз, как они сотрясали ее.
— Я так его любила, я бы все для него сделала. Все.
Это очевидно. Я посмотрела на Вайля. Любовь всех нас превращает в дураков? Может быть. В конечном счете. По крайней мере на время.
Фархада с Ашой мы оставили у Зарсы и Сохейля, которые все еще не отошли от благоговейного шока. Поскольку они не могли назвать врача, который бы тут же не настучал властям, мы взяли Грейс домой, положили лицом вниз на кровать в женской спальне и дали Кассандре возможность проявить сестринские навыки — пусть полузабытые, но все еще превосходные.
Перед уходом я сказала Грейс:
— До окончания операции мы тебя не можем доставить в госпиталь, а кончится она, когда Колдун будет убит. Но это случится сегодня вечером. Как только ребята вернутся, я к тебе пошлю лучшего резервного медика. Кто он?
— Дэйв, — сказала она несчастным голосом.
Я произнесла себе под нос очень нехорошее слово.
— А следующий?
— Кэм.
— О'кей.
И я повернулась к выходу.
— Жас?
Я чуть на нее не окрысилась, но в ней уже торчало три моих лезвия, и я решила, что с нее хватит.
— Ага?
— Я неправильно поступила.
Я кивнула:
— Хорошо, что ты это поняла.
Кассандра мне сообщила, что все, что нужно, у нее есть, и я вышла в кухню. Все трое моих парней собрались там, и вид у каждого был такой, будто ему не помешает крепкая выпивка.
— Фаза два? — спросил Коул.
Я кивнула, отстегивая ножны с правого запястья. Выбрала нужный нож — короткое и тонкое лезвие, подержала его на огне, пока он не засветился вишневым. Наблюдая этот процесс обеззараживания, я хотела выскочить из себя — не физически, не время сейчас выступать против Магистрата. Мне просто нужно было отделить действия от эмоций, чтобы взрезать горло своему брату и не свалиться бесформенной лепечущей кучей. Сразу не свалиться.
Хлопнула входная дверь, у меня сжалось сердце.
— Они вернулись, — сказал Бергман таким сдавленным голосом, что я чуть не обернулась посмотреть, кто его душит.
— Жасмин! — окликнул меня Вайль ледяным голосом. Чувствовалось, как поднимается уровень его силы. — Ты сможешь?
Я кивнула, подняв глаза ему навстречу. Невозможно было объяснить, что только я настолько люблю Дэйва, чтобы сделать эту работу, и ни на кого не могу положиться, что сделана она будет как можно быстрее. Что даже Вайль, у которого хватит и силы, и хладнокровия, может при виде крови отвлечься и промедлить. Как-то вдруг мне стали понятнее рассказы о тех, кто в средние века складывал костры для приговоренных родичей. Когда родной человек был обречен сгореть на костре за выбор неверной религии или за злобное колдовство, оставалась одна забота: как можно быстрее и как можно меньше страданий. Забавно, что есть вещи, которые не меняются.
Я выключила горелку, убрала руку с ножом за спину и небрежно прислонилась к кухонному столу, когда в кухню вошел мой брат, все время почесывая шею. Встретившись со мной взглядом, он улыбнулся. Я напомнила себе, что душа, выглядывающая из этих глубоких зеленых глаз, схвачена капканом и кричит, вырываясь на свободу.
— Ну, как оно? — спросил он.
Я ему улыбнулась фальшивым теплом Люсиль, надеясь, что он не отличит.
— Как часы. А чего ты ждал, братан? Ты работаешь с лучшими.
Вайль во время разговора зашел ему за спину, я шагнула вперед, кивнула ему, будто собираясь выражать свою признательность, и Дэйв обернулся было через плечо, начиная поздравлять Вайля. Но тот уже возвысил силы, посылая в жилы Дэйва лед, одновременно схватив его за руки.
Мы не знали заранее, насколько способности Вайля могут на него воздействовать. Если бы он был Чувствителен, как я, оказался бы иммунным. Как реагирует зедран, мы понятия не имели. Но надеялись, что холод может замедлить кровотечение. Знаю, знаю, если Рауль его вернет, без разницы, хоть весь пол кровью залей. Физически все в порядке. Мне просто не хотелось, чтобы он очнулся в луже собственной крови. На один кошмар меньше. И это все, что я сейчас могу для него сделать.
— Какого черта? — спросил Дэйв, вытаращив глаза. Но не испуганный, пока еще нет.
— «Крот» — это ты, Дэйв.
— Что? Ты спятила?
— Помнишь того сообщника Колдуна, что напал на тебя во время допроса? Он тебя убил и воткнул тебе в шею устройство управления. Оно называется «ом». — Следующие слова мне было трудно произнести, но я знала, что Колдун слышит, и заставила себя. — Извини, но ты меня подставил. Заставил убить не того человека. Так что теперь я должна убить тебя.
Вот теперь — страх. Я смотрела, понимая, что это может оказаться последним чувством, которое я вижу на лице своего брата.
— Ты спятила! Хельсингеры, Мэтт, Джесси — у тебя мозги перемешались! Я не могу быть предателем! Никак!
— Прощай, Дэвид. Я тебя люблю.
Вайль поднял правую руку, все еще зажатую под рукой Дэйва, пальцами взял моего брата за лицо и заставил смотреть вверх. Искатель был у меня в левой. А правой я сделала быстрый разрез ножом.
Дэйв гневно заревел и попытался закинуть голову, но Вайль так крепко его держал, что он едва дернулся.
Вложив искатель в разрез у основания горла, я накрыла его рукой, перекрыв поток крови, быстро иссякший до струйки.
— Ввела? — спросил Коул через несколько секунд. Я уронила руку. Кивнула.
Вайль отпустил голову Дэвида.
— Я жив, — прошептал Дэйв.
Я только смотрела на него, жалея, что не могу говорить. Никогда в жизни мне так не хотелось стать другой. Быть женщиной, которая падает в обморок при виде насилия, дело которой — исцеление и врачевание, рождение и возрождение.
Вдруг голова Дэйва дернулась назад, глаза закатились, рот бешено засасывал воздух, которого все равно не хватало.
— Отпусти его, — сказала я тихо.
Вайль освободил руки Дэйва. Тут же они взлетели вверх, к шее сзади, вцепились в нее так, что на пальцах показалась кровь, и Дэйв рухнул на колени. Я опустилась рядом с ним, хотела его тронуть, но знала, что от этого ему не станет легче. Потому что это я навлекла на него такой ужас.
Но я оставалась с ним. Страдала вместе с ним, когда он свалился на спину как окостеневший. Коул убрал с дороги все, что могло бы его поранить. Я была справа от Дэйва, Вайль слева, и мы беспомощно смотрели, как выступила пена у него на губах.
