Сильно ударилась, отскочила и снова врезалась в нее под дикий вой спутников Магистрата.
— Прекрати! — завопили они, и кровь хлынула у них из всех отверстий. Они теперь извивались от боли, и лиана их тоже имела не слишком здоровый вид.
Черт побери, а ведь так может получиться!
Я бежала по золотым нитям, соединяющим меня с любимыми. Эви, Кассандра, Бергман, Коул. Альберт. Вайль. Струны Дэйва все еще не было. Но струна И-Джей становилась ярче, как только я задевала чью-нибудь нить, извлекая бритвенно-острый мотив, разрезающий демонов и их струны, как осколок стекла.
Когда поддался первый из их шнуров, он распался с неземной силы воплем, как будто и не просто провод, а что-то живое. И самый большой демон растаял в пустоте. Его приятель почти сразу за ним: я ударила по струне Коула, и струна демона взорвалась вместе с его не-телом.
Есть, Жас!
Это было превосходно. Меня уносил восторг, я чувствовала себя почти непобедимой. Никто сейчас не мог меня остановить — я поняла, как уничтожить этих сукиных сынов зла.
А вот увлекаться не следовало.
Когда я собралась сыграть песню смерти Магистрата, он вырвался на свободу. Скорость, с которой он устремился ко мне, создавала впечатление, что кто-то там наверху на своем пульте установил мне замедленный режим на весь остаток битвы.
Магистрат выхватил другой кусок своей плетеной струны и теперь держал два кнута. Один он захлестнул мне вокруг пояса, заставив застыть на месте в трех футах от струны И-Джей. Второй обвился вокруг шеи, и тут же стало темнеть в глазах, будто кровь отлила от мозга. Но ведь это же не так, какого же черта?
Именно что черта, согласилась бабуля Мэй, собирая карты от бриджа и начиная паковать закуски, из самого ада. Попробуй назвать другое место, где испытываешь такой ужас. Такое чувство безнадежности.
Ты это к чему? — спросила я хмуро.
Она выхватила из бамбуковой корзины кукурузный початок и ткнула им в мою сторону:
Как к чему? Ты забыла, о чем мы с тобой говорим каждое воскресенье?
После церкви, после ленча. Во время долгих резвых обходов ее большой фермы. Говорим мы обо всем, но тут — серьезно. Когда мы, ребята, можем ей рассказать все, что у нас на уме, получив в ответ орешек-другой мудрости. Но часто бывает, что из-за того, что было утром, разговоры и идут о сущности добра и зла, обо всем, что между ними, и как понять, где именно ты между ними находишься.
«Ад существует реально, — говорила она нам. — И не верьте, кто скажет иное. И это не просто место, куда можно попасть. Это место такое сильное и хитрое, что может подкрасться к тебе рядышком, подождать, пока ты отвернешься — а потом протянуть руку и тебя цапнуть, если получится».
«А как же с ним бороться тогда?» — спросила я.
Бабуля Мэй поджала губы и посмотрела на меня искоса — это был ее способ мне поаплодировать: я задала вопрос, на который она надеялась.
«Чистотой побуждений, — ответила она торжественно. — Невинностью духа».
Вот как, хитрая старая ведьма, подумала я, а Магистрат нависал надо мною, лепные черты лица сияли улыбкой торжества при виде того, как я слабею. Тебе приходилось драться с демонами. Потом, когда будет время, покопаюсь в твоем прошлом. А сейчас воспользуюсь твоим советом.
Я закрыла глаза и сосредоточилась на самом чистом, самом невинном создании из всех, кого я знаю.
Я ощущала ее — точно так же, как ощущаю Вайля через Кирилай и собственные чувства. И-Джей сияла где-то на границах моей души, как новая звезда, такая чистая и яркая, что я ощущала, как ее красота выжигает из меня темноту.
Магистрат дернулся и взвизгнул, кольца его струн убрались, он отшатнулся, потирая руки, словно обожженные.
Я протянула свои и взялась за струну И-Джей.
Как только я ее коснулась, последние увядшие остатки лианы пожухли и свалились. Я погладила струну, извлекая из нее музыку, неповторимую мелодию моей племянницы. Она заполнила пространство, громче симфонии, радостнее рождественского хорала.
— Нет! — воскликнул Магистрат, закрывая ладонями кровоточащие уши. — ПРЕКРАТИ!
Я играла на струне, пока отголоски этой свежей неиспорченной песни не отразились от прочих струн, своей гармонией заставив меня плакать от радости. У Магистрата реакция была иной.
Он вцепился в свой черный поблескивающий шнур, пытался по нему пролететь обратно, до источника, но шнур начал трескаться. А вслед за ним начал трескаться и Магистрат, как фаянсовая кукла Эви, упавшая с полки. Идеальное тело рассекли длинные щели, будто внутри что-то сдвигалось. Лицо раскололось, череп и зубы, мышцы и кровь выступили вместо идеальной красной кожи. А я продолжала играть и играть, пока все тело Магистрата не съежилось, распадаясь на куски, и струна, привязывавшая его, растаяла черными капельками ужаса, упавшими черным дождем туда, где были порождены.
Я уронила руки — Господи, как я устала. И мой шнур начал выцветать — верный признак, что тело слабеет. Но разумно ли возвращаться прежде, чем я поговорю с Раулем? Насколько беззащитной это оставит И-Джей? С другой стороны, там, в доме, я могу быть нужна Дэйву.
Посреди этих рассуждений я вдруг почувствовала, что меня толкают — и сильно! — обратно в физическую плоскость.
Нахлынула боль воссоединения, я ощутила, как согнулась спина. Когда я снова смогла дышать, единственные мои слова были:
— Какого…
Надо мной склонился Вайль:
— Все получилось как надо?
Я замотала головой, пытаясь прояснить мысли.
Рауль? Что это за слово?
Ответа не было.
Блин!
— Кэм! — заорала я. В кухню вбежал Натчез, глянул на меня, стоящую над бездыханным Дэвидом, смахнул слезу. — Где Кэм?
— Перевязывает Грейс.
— Быстро его сюда!
Через тридцать секунд появился Натч, за ним вся группа.
— Реанимацию, немедленно!
Кэм тут же опустился на колени и стал делать непрямой массаж сердца.
— Ты же говорила, что Рауль… — начал Коул.
— Я на него не надеюсь! — рявкнула я в ответ и нагнулась, чтобы дать Дэйву воздуху.
Снова распахнулась дверь, и влетела Кассандра.
— Жасмин, я снова Вижу! — закричала она. Но вид у нее был такой, будто она предпочла бы пребывать в слепоте до самой смерти.
Я кивнула молча — берегла дыхание для Дэйва.
— Ты должна ехать! — сказала Кассандра дрожащим голосом.
— Что такое?
— У меня было видение. Страшная катастрофа, массовые убийства. Черный дым от зажигательных бомб. Тысячи погибших в развалинах. Колдуна никто не остановит, если ты не выступишь немедленно!
