— Как его имя?
Ну, мне оставалось сделать очередное признание:
— Я не знаю. Не к слову приходилось…
Лелька выразительно хмыкнула, но от комментариев воздержалась. Она обежала вокруг меня, лихорадочно поинтересовалась:
— Тогда как я его отыщу?
Я была спокойна:
— Тебе поможет призрак. Ее зовут Гали, — уловила вспышку изумления, мелькнувшую, подобно лучу, в ее взгляде, добавила. — Она тебя видела. Не спрашивай, я сама не понимаю, как.
Лель еще раз пробежалась вокруг моего бесплотного тела, затем сделала кивок.
— Хорошо, ведь я все еще твоя альбина.
— И даже больше, — я позволила улыбке коснуться своих губ. — Ты моя подруга.
Лелька сглотнула ком в горле и тоже улыбнулась.
Мне же пришлось вернуться, чтобы наблюдать удивительную картину. Сквозь слезы и боль я смотрела на то, как Миенира рыдает и обнимает Первого. Ее совершенно не пугало мое чудовище, и более того, монстр не проявлял никаких признаков агрессии. Первый сидел абсолютно невозмутимо, не рычал, не скалился, а его правая передняя лапа, когтистая между прочим и угрожающая, лежала на плече девушки.
Я настолько была ошеломлена, что забыла на миг о боли и ужасающей жажде. Первый поймал мой мечущийся, удивленный взор и, как мне показалось, подмигнул. На какое-то мгновение огонек, что горел в одной из его глазниц, померк, а затем вспыхнул с новой силой.
Я поспешила смежить веки и не выяснять, что творится, ведь иногда лучше сохранять молчание. Сознание поглотила темнота без единого проблеска, лучика света, надежды. Я стремилась покинуть ее — меня ждали подданные и друзья.
Не знаю, сколько сражалась с забвением, надеясь покинуть его, примкнуть либо к реальности, либо к магическим снам. Не получалось. Всегда что-то сильно мешало. Я будто натыкалась на стены, хотя не видела их. Устала от бесчисленных попыток прибиться либо к одному, либо к противоположному краю. Я видела смутные, расплывающиеся обрывки и страдала от собственного бессилия. Когда отчаялась, то тьма внезапно отступила, являя моему усталому взору нечто особенное. Я оказалась в облаках, подсвеченных розовым встающим солнцем. Меня охватило изумление и воодушевление, которым я не смогла бы сопротивляться, даже если бы очень захотела.
Следуя за чувствами, я устремилась в самую гущу облаков и ахнула, околдованная открывшимся зрелищем. То, что предстало моим ошеломленным очам, не поддавалось описанию. Могу сказать, что это был город, но он кардинально отличался от тех, что я видела на земле.
Все эти дворцы, мосты, сады и дороги не могли вот так свободно парить в воздухе, но они именно парили. Казалось, что они невесомы, а их блеск ослеплял так неистово, что я на несколько минут замерла, не решаясь переступить незримую черту.
Потом отважилась и ступила на мостовые, переливающиеся в свете утреннего светила. Мне казалось невозможным идти вот так — по твердым плитам, умом понимая, что нахожусь над землей. Я огляделась, рассматривая высокие изящные здания, чьи крыши украшала яркая черепица. На востоке горело поднимающееся солнце, а на западе светились холодные точки звезд. Это было нереально красиво и необычно! Моя память никогда не забудет этот миг.
Я шла следом за ветром, который гулял свободно по широким проспектам и узким улочкам. Мой знакомец овевал лицо, трепал волосы, а я все не могла поверить в происходящее. Единственное, на что была способна, идти вперед и не останавливаться, по пути восхищаясь мастерству неизвестных творцов. Это было грандиозно, но вместе с тем тонко и прекрасно. По стенам белокаменных зданий вились причудливые растения с красными цветами. Пугающей и отталкивающей была тишина. Могильная. От которой кровь в жилах стынет. Но я не боялась, потому что понимала. Это Ша'Терин покинутый город ир'шиони. Вопросы в голове множились, но ответов не было. Земным жителям, даже магам не дано знать, что замыслили Хранители. Если я здесь, значит, кому-то срочно понадобилось увидеть меня.
Шла, мысленно восторгаясь, запоминая и отмечая каждую деталь, каждый изгиб, каждый блеск, каждый завиток. Никому из земных смертных не довелось побывать здесь, и в этом я была убеждена. Двигалась к самому величественному зданию — дворцу — и улыбалась. Будет, что рассказать потомкам!
Перед высоким светлым дворцом была кованая ограда, за которой за века разрослись всевозможные растения. Они коварным плющом заполонили дорогу, так что пришлось пробираться. Аромат больших кроваво-красных цветов пьянил. Мне начало казаться, что он останется со мной навечно. Когда добралась до высокого крыльца, увидела седовласого мужчину. Он сидел на ступенях, уронив голову на сплетенные руки. Его поза выражала муку.
Я добралась ближе и с удивлением ощутила боль. Никогда ранее в состоянии полета я не чувствовала себя настолько неуютно. Подняла руки, вскрикнула и осмотрела себя. Одежда была покрыта соком красных цветов. Он же изъел кожу рук и тела.
Услышав мой крик, мужчина встрепенулся, а затем поднялся. Я потрясенно рассматривала его. Кожа темная с бронзовым отливом. Лицо словно высечено из камня. Красив непривычной, яростной, пугающей красотой. Волосы длинные, белоснежные, а глаза, точно лазурь небесная.
Осознала, кого вижу, отступила и поклонилась. Хелиос подошел ближе. Его ледяные пальцы легли на мой подбородок, взгляд не злой — печальный — прошелся по моему лицу.
— Здравствуй, — произнес Хранитель неба, отпуская меня, но не отходя ни на дюйм.
Я собрала в кулак всю силу воли и ответила:
— Здравствуйте.
— Хочешь узнать, зачем ты здесь? — с горечью вопросил он, и я просто кивнула, а после услышала внезапно сказанные слова. — Я не тебя звал.
Изумилась сильнее прежнего и неожиданно для самой себя осведомилась:
— А кого? Алэра?
— Нет, — опроверг Хелиос. — Даэрана, или как зовете его вы Гурдина.
— Король на небе, лорд на земле, — не понимая до конца, промолвила я.
Хелиос сумрачно, так что померк солнечный блеск, усмехнулся уголками губ:
— Да. Таково было веление, но король презрел его и упал с небес на землю.
— Мы помним об этом и чтим Гурдина, — незнамо как изрекла я.
Хранитель покачал седой головой.
— Мало помнить, важно простить. Но далеко не все простили проклятого короля неба.
Я с ожиданием ждала продолжения, вглядываясь в красивые, мрачные черты лица Хранителя, но узнавая знакомое. Было в моем любимом что-то от облика небесного создателя. Хелиос неспеша кивнул, прочитав мои мысли:
— Мои создания. Но ты дитя другой. Я узнаю в тебе ее черты.
— Иты или Некриты? — смело полюбопытствовала я, отчего сердце сошло с ума. Готова спорить, что внизу решили, будто я умираю.
Хелиос вздохнул, словно был не Хранителем, а обычным существом. До меня донесся его тяжелый вздох, и ветер вновь овеял мое разгоряченное лицо. Хранитель присел на ступени и сделал жест рукой, предлагая мне присоединиться. Я не осталась стоять, так как ощущала слабость в ногах. Мне чудилось, еще чуть-чуть и я ступлю на лестницу, ведущую к Эсту. Ступени той, на которой сидел Хелиос, были предпочтительнее. Я практически плюхнулась на одну из них.
Хелиос молчал, и безмолвие угнетало. Мне казалось, что навечно застряну в нем и буду находиться вне времени здесь вдали от тех, кого люблю до безумия. Стараясь избежать этой скорбной, по моему мнению, участи, я прочистила горло и рискнула поторопить Хелиоса:
— Вы собирались что-то рассказать?
Он обернулся и пронзительно, так что все внутри сжалось, взглянул на меня. Произнес тихо с грустной, едва уловимой улыбкой.
— Ты добрая, какой была Ита, и нетерпеливая и горячая, как Некрита. А еще красивая, совсем как моя Люблина. Мы не вмешивались, все произошло само собой. И вот я смотрю на тебя, Ниавель, и не могу понять, кто создал тебя такой.
Вскинулась и, поддаваясь любопытству, небрежно бросила:
— Я такая, какая есть! — осмыслила, что да — я создана сразу тремя Хранительницами — задохнулась от изумления. — А ведь вы знакомы со всеми тремя!
