роже, потому что понимаю: крысёныш специально полез, чтобы коснуться моей девочки.
Загрррызу, — озвучивает мои мысли Бураш, подбираясь ближе.
Я сам, — уверяю волка.
— Прошу прощения, красавица, — лыбится тем временем человеческий смертник, не подозревая о нависшей угрозе, — бери-бери, — кивает на салфетку, — я не спешу.
— Возьму. И не только ее, — вдруг говорит неестественно потяжелевшим голосом моя истинная, отчего я напрягаюсь сильнее, уже предполагая причину такого ее поведения, а Грас чуть поворачивает голову в сторону и отдает незаметный приказ нашим волкам быть наготове.
Вот он.
Гниль среди Высших.
Попался.
— Еще что-то хочешь? — подмигивает высокопоставленный идиот, явно не понимая, что сейчас оборотница точно не шутки шутит, а еле сдерживает желание перегнуться через стол и свернуть ему шею.
— Вернуть тебе долг, Высший, — на губах истинной расплывается жуткий оскал, и я впервые задумываюсь, а сама ли она сейчас все это говорит или…
То, что через Ани действует богиня, понимаю не только я, но и присутствующие рядом оборотни. Темно-синие глаза любимой затуманиваются и превращаются в лунно-желтые мерцающие искрами гелиодоры. Жесты и голос насыщаются неимоверной силой, которой невозможно противостоять. А вокруг тела образуется сияющий золотом контур.
— Дай мне руку, Маусин Вайсер, и прими мою волю, как свою, — шепчут губы истинной чужим голосом.
И происходит невероятное.
Дергаясь, как на углях, и бестолково сопротивляясь приказу Луноликой, Высший с матами и истерикой протягивает руку.
Казалось бы, сейчас начнется паника и общий коллапс, но ничего подобного. На разоблаченного мерзавца никто не реагирует, его будто не замечают. А все потому, что Наяда Каурия начинает петь. И весь зал, состоящий из людей, замирает, внимая приме и слушая ее с открытым ртом.
— Охренеть, — озвучивает Райдэн общее мнение всех оборотней, не попавших под чары певицы, и зарывается пятерней в волосы.
Я бы тоже с удовольствием выразил собственное удивление, но переживания за Ани не позволяют вздохнуть лишний раз полной грудью.
— Покажи всех, кто связан с тобой долгом жизни, — отдает новый приказ богиня, прожигая преступника светящимися очами, и от Вайсера по залу мгновенно, разбегаются призрачные черные лучи. — Больше! — требует небожительница. — Всех до единого, посягнувших на мой народ, на моих детей, на двуликих существ, на законы равновесия!
И мы с удивлением наблюдаем, что черные стрелы вдруг насыщаются, протыкают насквозь стены тетра, а затем устремляются в город и дальше.
Вайсер уже не орет, а лишь подвывает на одной ноте, с ужасом взирая на собственную усохшую и почерневшую руку. Но ни один не торопится ему помочь.
Луноликая же спокойно отпускает мерзавца, сжимающегося эмбрионом в углу дивана, и поворачивается к нам.
— У вас будут сутки, чтобы найти всех причастных к преступлению и наказать их по законам двуликих, — произносит чистым грудным голосом, а затем концентрирует свой безумно тяжелый взгляд на мне и добавляет. — Береги мою жемчужину, альфа. А я прослежу.
Подмигивает и исчезает вместе с аурой мощи.
Успеваю подхватить падающую без чувств Ани в последний момент. Прижимаю свое сокровище к груди и уношу в машину, где так и не отпускаю с рук.
Знаю, чувствую, уже совсем скоро она очнется, откроет свои самые красивые на свете глаза, улыбнется, и мы поедем за нашей девочкой.
И все у нас будет хорошо.
Непременно.
Без вариантов.
А Райдэн и остальные двуликие обязательно справятся и без меня. Потому что нас много, за нами сила, за нами правда, за нами Богиня.
Укладываю Ани поудобнее, убираю ярко-огненный завиток, упавший ей на щеку, и шепчу тихо-тихо, касаясь губами виска:
— Рыжуля, я люблю тебя, родная.
Эпилог 1
ЛИН
Полтора года спустя…
«Нет сильнее бойца, чем мать», — это понимание я вынес в тот день, когда моя тихая, скромная, стеснительная девочка, увидев пищащую Солану на руках у Марицы, без раздумий рванула вперед.
Мать-Луна, такой трепки я не видел за все свои сто семьдесят девять лет. И, по ходу, Булова тоже не видела. Эта стервоза ошалела и даже забыла, что умеет перевоплощаться, когда, рыча и сжимая кулаки, Ани, используя силу альфа-самки, приказала ей аккуратно положить ребенка в кроватку и отойти. А когда та выполнила, что ей велели, получила такие звонкие, смачные оплеухи и пару выдранных клоков волос, что застыла, потерявшись в пространстве.
Переубедить любимую, что дальше я справляюсь сам, а ей следует уделить внимание плачущей дочери, много времени не понадобилось. Ани сдулась мгновенно, вновь превратившись в милую, обожающую детишек малышку, нежащую в объятиях нашу дочь и рассказывающую ей, как мы ее любим, как долго искали и как счастливы, что нашли.
Кстати, Солана тоже оказалась умничкой. Она, как чувствовала, что дома нам всем будет лучше, потому позволила завершить за два дня все дела в Центрограде, переловить более пятисот шестидесяти людей и двуликих, замешанных в преступлениях, в том числе и Куфина, успевшего сменить облик на более молодой, и вернуться к Джейкобу, где и совершила свой первый в жизни оборот вместе с Анилой.
Луноликая богиня, как же мы тогда с тестем, точнее Бураш и Корбо, наносились между двумя пищащими пушистыми комками, требующими молока, мяса, обнимашек, тепла и внимания одновременно. Как самые настоящие два молодых и ошалелых отца — идиота, с руками, точнее лапами не из того места, по-другому и не скажешь. Но, вместе с тем, это было и веселое время. Время открытий, время доверия и самопознания, время обретения друг друга нами всеми, время сплочения, время одной семьи. И мы с Джейкобом справились, и наши девочки тоже преодолели свои перевоплощения на «отлично». Причем, Золя обернулась лишь после того, как Солана вновь стала человеком. Дождалась дочку, моя умница.
Сейчас, полтора года спустя, уже и на скажешь, что девчонки выглядели в первый свой оборот одинаковыми пухлыми коротконогими кукленышами. Рами, волчица нашей дочери, уже заметно подросла и почти совсем перестала косолапить, чем умиляла меня первые двенадцать месяцев до хохота. А Золотинка превратилась в изящную красавицу, темно-бурую хитрюгу. И пусть она еще не вошла в свою нормальную, соответствующую возрасту пору, я, как и Бураш, наслаждаюсь каждым ее днем взросления. И уже точно знаю, Ани была совершенно права, когда однажды сказала: «Золя — та ещё болтушка и упертая малышка, если уж что-то решившая, то топающая напролом».
Моя истинная. Любимая девочка. Луна северо-западного предела, которую признали все до единого волка на общем слёте стаи. Ни один двуликий ни жестом, ни
