в рамках, фотографии, иконы, светильники и… глобус. По цвету он сливался с мебелью, словно был вмонтирован в стеллаж и вместе с ним продавался. В ту же секунду я ринулась к нему, бросив на ходу:
— Сейчас я достану камень.
Мужчины начали делать ленивые шаги в мою сторону и совершенно не ожидали того, что дальше произошло: глобус ушел в нишу в стене, что-то загрохотало, и часть стенки неумолимо выдвинулась вперед, притом так резко и быстро, что успела ударить аж двух противников. Они упали на пол. Тут в комнату вбежала охрана Лешковского. Пока завязывалась потасовка, я нырнула в образовавшийся проход.
Темнота поглотила меня, я даже не видела ступенек, по которым спускалась, и самого коридора. Только слышала позади выстрелы. В меня ли метили, или две группировки воевали меж собой — сказать с уверенностью не могу. Одно хорошо — я еще была жива, и камень по-прежнему находился при мне.
Через некоторое время я оступилась и кубарем полетела вниз. Когда ступеньки, которые я все пересчитала своим позвоночником, закончились, мое туловище врезалось в глухую стену. Я взвыла и, потирая ушибленную часть, поблагодарила небеса за то, что не приложилась к каменной кладке головой. Это было более ожидаемо, учитывая вторую жизнь.
Времени скулить и жалеть себя не было, я рывком поднялась, заставив себя забыть и о боли, и об ужасе, который довелось пережить наверху, и принялась ощупывать стену. Найдя рычаг, повернула его на себя. Стенка отошла вбок, я оказалась в подсобном помещении, из которого вышла в магазин. Сотрудники уставились на меня в недоумении, поэтому я быстро покинула здание.
Побежав по дороге, чтобы не замерзнуть (шуба-то осталась на улице!), я успела нырнуть в отходящий троллейбус. В этом городе я ориентировалась неплохо, однако, не до такой степени, чтобы тут прятаться. Мне необходимо было вернуться к себе и найти Виталика.
Вызвать такси я не могла: в кармане обнаружилось очень немного денег. Маячить глаза прохожим на вокзале, а затем и в электричке меня не слишком радовало, но иного выхода не было. Я всеми путями старалась ни к кому не прислоняться, чтобы не испачкать кровью. На моих-то черных джинсах ее не было видно, а вот другим могло не повезти. То-то бы шухер поднялся… Но все прошло гладко. На удивление, никто меня в толпе не словил и не доставил к большому страшному дяде на разборки. Это надо, он ведь реально поверил в байку Вороного о том, что я спелась с Клещом и выманила у них деньги! Это же полный бред. Такое могло произойти только в этой дурацкой жизни.
В дурацкой жизни, в которой я собиралась остаться!..
А я не могла поступить по-другому. Здесь Игорь был жив! Это все, что волновало меня на тот момент.
С вокзала своего родного города пришлось топать пешком: денег на проезд не осталось. Боясь, что мой сотовый могут прослушивать, я его выключила еще в соседнем городе, и теперь звонила Голикову домой из бесплатного телефона-автомата.
— Да.
— Виталька…
— Ксюха, ты? Что у тебя с голосом?
— Я просто очень замерзла. — У меня действительно стучали зубы. То ли от холода, то ли от потрясения. Может, и то и другое. — Лешковского убили.
— Кого? Кто это? Послушай, ты где? Я за тобой приеду.
— Они караулили меня возле твоего дома, Виталька, — пожаловалась я, едва не ревя.
— Ничего, я уйду от них. Где встретимся?
— Давай на нашем месте через двадцать минут. Больше я не протяну.
— Понял, еду.
Подняв повыше ворот блузки и натянув на пальцы рукава, я побрела дворами к гаражам, что находились за центральным парком. В детстве мы там часто играли, представляя, что местная алкашня и бомжи, собирающие бутылки, это шпионы с другой планеты. В общем, это я играла, а Виталик свято в сие верил. Но меня вследствие этого только больше притягивало к нему, уже в десять лет я понимала, что мой друг — человек необычный. И даже данным фактом гордилась.
Подходя к гаражам, я затаилась: это было безлюдное место, на улице уже стемнело, а я и так была напугана. Металлические набойки на шпильках сапог цокали на цементной дорожке, выложенной между рядами. Поэтому я сделала пару шагов назад, на траву, присела и стала ждать. Через некоторое время услышала голоса.
— Все, конец. Нашли, — испугалась я, но шептала прощальные слова напрасно: прислушавшись, поняла, что это просто алкоголики. Они пили спокойно свою водку, здесь им никто не мешал. Звуки соприкасающейся со стаканом бутылки, льющейся жидкости и тихих тостов. Ничего страшного и опасного лично для меня. Плохо лишь то, что тосты были тихими. Это значит, что люди только начали отдыхать. А сколько это протянется — неизвестно.
Да пусть себе пьют и дальше, лишь бы нас с Виталькой не трогали, резюмировала я в итоге и совсем успокоилась, вот тогда он сам и появился.
— Ксюха!
— Голиков, как ты вовремя! — подскочила я. — Я вся озябла! А еще я боялась, что меня здесь найдут.
Он накинул мне на плечи предусмотрительно захваченную с собой куртку. Сам был в другой.
— Рассказывай.
— Там люди, — кивнула я в сторону, где предположительно находились алкаши. — Могут нас услышать. Давай в машину.
— Давай. Только я ее оставил в соседнем дворе. От греха подальше.
— А что, за тобой следили? — испугалась я.
— Да вроде нет.
— Тогда рискнем.
Мы пересекли двор и попали на еще один — такой же неосвещенный и безлюдный. Только вдалеке гулял собачник со своим питомцем, но света фонарей было недостаточно, чтобы нас разглядеть. К моему удивлению, Голиков повел меня в какие-то заросли. Оказалось, что под кроной деревьев, за кустарниками он нарочно спрятал машину. Конечно, растительности уже мало, ибо не лето, но все же план был хорош. Устроившись поудобнее, я похвалила друга за смекалку и принялась рассказывать.
— Мы расстались на том, что ты посоветовал мне в хорошей жизни найти деньги. Я же нашла драгоценности. В доме в Зрячем. Много золота и камней. Но круче всего — голубой алмаз в пять карат, который потянет на пять миллионов долларов. — Виталий закашлялся. — Вот именно. Я отвезла его Василию Львовичу. То есть уже в плохой жизни, позавчера. А он выяснил, что камней было два.
Как же глупо и неуютно я ощущала себя, повторяя вновь и вновь одним и тем же людям то же самое. Так было с обоими Лешковскими, так теперь и с двумя Голиковыми. Но что поделать? Они же не виноваты, что я общаюсь с их
