параллельными клонами.
Я все говорила и говорила, а Виталик кивал и вставлял ругательные слова. Я сообщила ему про музей, где хранились камни и в чьем ограблении подозревали Романихину — ту самую пенсионерку, в чьем доме я жила. И про то, как Вороной решил, что я убила бабку и присвоила себе оба камня.
— Львович отпустил меня с тем, чтобы я нашла второй камень, и попытался взять в заложники Игоря, дабы я была посговорчивее.
— Вот козел!
— Именно. Но Игорь и ребята из группы смогли убежать от них. Теперь они прячутся. Вчера я нашла письмо Романихиной, где она объясняла все, что с ней произошло. Голубой алмаз служит проводником между мирами.
— Да, я что-то такое читал, когда собирал информацию.
— Вот. Она вошла с ним в озеро и… исчезла. Так утверждает ее соседка. Труп так и не всплыл, в прямом и переносном смыслах. В письме она указала, что если она и один из камней пропали, значит, все получилось, и она в той жизни, в которой хотела быть.
— У нее их тоже было две?
— Да, одна «райская», вторая «адова», как она их называла.
— Прям как у тебя!
— Да.
— Значит, ты решила повторить ее опыт? — Я кивнула. — Войти в то озеро с камнем? — Я повторно кивнула. — Он у тебя?
— Теперь да.
— Ты ж отдала Вороному.
— На следующий день я прокралась в казино и нашла труп Львовича.
— Иди ты!
— Клянусь. Его убил Егор — правая рука Артема Григорьевича.
— А это что за крендель?
Я рассказала. Заодно поведала, при каких обстоятельствах состоялось знакомство с Егорушкой.
— Он бил тебя?! Вот скотина!..
Дальше я поведала, как угнала такси и задавила Егора, отобрав у него камень.
— Слушай, Борисова, ты такое рассказываешь, мне даже не верится. Как в каком-то боевике. Ты не выдумываешь? Ты не способна на все эти поступки.
— Голиков, оказывается, спасая свою жизнь и жизнь любимых людей, мы способны на многое! Практически на все… Затем за мной стали гнаться люди Артема Григорьевича и полиция. Меня спас Лешковский — это известный в определенных кругах ювелир, мы давно с ним были знакомы — и увез в свой город. Но! Оказалось, что он с бандитами заодно и сдал меня им.
— Сволочь!
— Точно, — хихикнула я. Приятель поразительно метко подбирает определения ко всем задействованным персонажам. В кого ни плюнь, все козлы, скоты и сволочи. — Я подозреваю, что тот специалист, кому Вороной показывал мой камень вначале, это и был не попавший на конференцию Лешковский. Если он успел вернуться в Россию к тому моменту, конечно. Но я этого уже не узнаю, потому что он мертв. Его застрелили люди Артема Григорьевича. Ну как тебе?
— Борисова, это полнейший трэш. В самом плохом смысле этого заграничного слова.
— Спасибо, я старалась.
— Да не ты старалась, это жизнь твоя вторая постаралась на славу. Ответь мне, что ты намерена дальше делать?
— Как что? Ты еще не понял? Дождаться утра и совершить обряд, останавливающий переходы.
— Это я понял. Мысли дальновиднее, дурья твоя башка. С владельцем заводов, газет, пароходов что ты намерена делать? Ты же себя с ним свяжешь на двадцать четыре часа семь дней в неделю! То хоть отдых какой-то через день.
— Голиков, как ты не понимаешь? Из-за этого отдыха меня чуть не убили! И чуть не убили Игоря!
— Опять Игорь… — вздохнул друг.
— Знаешь что… — разозленная, стукнула я по бардачку и приготовилась продолжить гневливую речь, но тут что-то резко ударило меня в лицо и начало душить. Почему-то все очертания машины, парня слева и предметов за окном куда-то испарились, все стало черным-черно. А я даже кричать не могла, настолько мне сдавили шею. Но через пару секунд я услышала голос приятеля:
— Тихо-тихо, потерпи, сейчас она сдуется!
«Кто сдуется?» — хотела спросить я, но пока не могла.
Наконец действительно послышался звук выходящего откуда-то воздуха, и я начала нормально дышать.
— Что это было?!
— Подушка безопасности отчего-то сработала… Ума не приложу… Как такое возможно? Всего лишь от удара по внутреннему корпусу!
— В этой жизни все возможно, — отмахнулась я, второй рукой потирая шею.
— Ах, ну да, теперь понятно, — закивал вновь различаемый в полумраке Виталька. — И ты утверждаешь, что среди этого собираешься оставаться на всю жизнь? Вот в этой жизни, да? Я тебя не понимаю. Да, Игорь, но… Здесь выхода никакого все равно нет, ты это понимаешь?
— Выход всегда есть. Надо будет — убью этого гада. И все.
— Да не все, на место одного бандита всегда придет новый. А тебе скоро вообще на улицу выходить нельзя будет. Кирпич свалится на голову.
— Ага, а дома утечка газа и взрыв. Или пожар.
— Вот именно! Как ты не понимаешь? У тебя пара часов осталась, чтобы изменить все это! Поехали сейчас на озеро, избавься от этого, живи нормальной жизнью!
— Сказочной, ты хотел сказать? — едко уточнила я. — Голландские принцы, замки и драгоценности — это нормальным не назовешь. У обычных людей такого не наблюдается. А я хочу именно нормальную жизнь.
— Она у тебя была, — посыпал мне солью рану дорогой друг. Да, была! Как часто я сама сожалела о том, что не ценила ее. А теперь поздно. — Но сейчас ее нет. Смирись. Сейчас у тебя две жизни. Нужно продолжать добывать информацию. Видишь, мы уже выяснили, что можно остаться в какой-то одной реальности. Узнали, что для этого нужно и раздобыли это. Вернее, ты раздобыла. Но, может, есть еще какой-то обряд? Может, еще что-то можно изменить? Скажем, плохую превратить в хорошую. Или еще что-то. Не торопись на постоянку прописываться в мир хаоса.
Я взяла Виталия за руку.
— Я должна помочь Игорю, — сказала твердо. — Я уже все решила. В полночь отвезешь меня на место и уедешь.
— Ну хорошо. Если ты все решила, я поднимаю белый флаг. И буду прятать вас с Радиным от бандитов до конца своих дней, обещаю. Что еще от меня требуется?
Я задумалась.
— Помоги понять кое-что. Как так вышло, что Романихина сгорела?
— Так она утонула или сгорела?
— В том-то и дело, что я не знаю. В той жизни, хорошей, ее подруга сказала, что она утонула. А в этой Лешковский выяснил, что был найден ее обгоревший труп.
— А что тебя, собственно, смущает? В параллельных мирах часто события расходятся. В той жизни она утонула, в этой сгорела. Почему бы и нет?
— Но в другой жизни она должна была жить! Со своим мужем и детьми.
— Нет, не путай. — Знаток всего сверхъестественного принялся
