Ты слишком много на себя берешь, Волк.
— Столько, сколько могу унести.
— Уверен?
— Да.
— А что по этому поводу думает твой хозяин?
— У меня нет хозяев. У меня есть братья.
Лар молчит, и эта пауза тянется тяжелым, плотным киселем…
Я хочу проснуться, и не могу. Чувствую, что надо, но никак…
— Волк… — голос брата звучит неожиданно примирительно, — но ты же понимаешь, что твои… притязания… несостоятельны?
— Умные слова, твое будущее королевское величество, — в голосе Волка теперь издевка, тоже ленивая, уверенная такая, — не знаю их совсем…
— Единый… Даже если не принимать во внимание, что она — моя сестра, и именно поэтому я не рад всему происходящему… Она — принцесса крови.
— Прежде всего, она — моя женщина, — а вот теперь в голосе Волка — откровенное предупреждение, агрессивное рычание, — и мы женаты. По нашим законам.
— По каким? По звериным? Ты с ума сошел?
— По моим законам, — еще больше рычания, а слова становятся неразборчивыми, судя по всему, опять клыки , внезапно выросшие, мешают. — По моим! Она — моя!
— Нет! Она — моя сестра! Понятно?
О, а Лар умеет рычать не хуже! Когда только научился? Когда он вырос, мой маленький братик?
Кто эти два зверя, оспаривающие меня без моего на то желания и согласия?
— Нет! Не понятно! Надо было лучше следить за своей сестрой! Она моя с того момента, как сама пришла и согласилась быть моей!
— Это была глупость! Женщины могут делать глупости!
— Не только женщины, как выяснилось! А еще и самоуверенные мальчишки, из-за которых потом близкие им люди вынуждены идти на такие меры!
— Хватит меня этим попрекать! Я уже вырос!
— Незаметно!
— Так, господа, что вы тут устроили? — новый голос, моей подруги Катаржины, врывается и режет густеющую атмосферу на куски, не позволяя случиться взрыву, — хотите ее добить? Выйдите вон!
— Но, миледи…
— Вон! Иначе я приглашу бабушку!
После этого слышатся только торопливые шаги, затем хлопает дверь, и дышать становится легче.
— Ну что, подруга, можешь просыпаться, твои ревнивые мужчины пошли остывать, — в голосе Катаржины улыбка, и мне почему-то теперь легко открывать глаза.
Моргаю, привыкая к свету, заливающему комнату.
Утро уже?
Как же я так?..
— Ночь проспала, — подтверждает Катаржина, — и правильно сделала. Твое присутствие все равно не требовалось. Меня тоже не пустили… — с легким недовольством добавляет она.
— Я где? — шепчу я, ощущая, как опухли от обезвоживания губы.
— Сейчас попить дам, — понятливо кивает Катаржина, — ты у меня в доме. Во дворце сейчас очень… Неприятно. Шпионов ловят и допрашивают… Мужские игры, знаешь ли… Даже матушка-императрица приняла мое предложение погостить… И бабушка. Так что тут у нас женский клуб.
— А… Лар?
— Он с утра приехал, сразу следом за Волком. Не знаю, что они там делали, но, похоже, первый раз после бала встретились только у твоей кровати. Волк пришел, его впустили… А затем Лар. Может, удивился его присутствию в твоей спальне… Хотя, после того, как Волк тебя вчера нес на руках, по-моему, всем все стало очевидным…
— Единый… Позор какой…
— Да ну перестань, — отмахивается Катаржина, — там вообще не до тебя всем! Заговоры же вскрывают, проводят расследование, допрашивают, раскручивают эти, как их… цепочки… Ну, мужчины, что с них возьмешь…
Тут слышится какой-то далекий грохот, словно камнепад в горах. Я отставляю кружку, поданную Катражиной, удивленно смотрю на окно, а подруга лишь снова легкомысленно машет ладошкой:
— Бабушка… С дедом поссорилась. Он решил, что ее нарочно подвергли опасности, устроив на балу поимку шпиона, и разозлился… А она его обозвала старым дураком и переехала ко мне. На время. — Катаржина забавно морщит носик и добавляет, — Асси рад безмерно. А папашка, как узнал, что бабушка ко мне поехала, сразу и не захотел здесь гостить, думаю, теперь носа не покажет до самого бабушкиного отъезда… Или своего… Он же сейчас — один из главных законников при особе Императора, ему скоро ехать опять в дальние провинции. потому что туда, говорят, тоже нити тянутся, так что занят с расследованием… Но вот Волку твоему это не помешало ошиваться тут, возле тебя…
— А грохот почему? — бормочу я, крайне удивленная запутанным отношениям среди родни подруги. Хорошо, что у меня не так. У меня только братишка… И Мэсси, которой очевидно стало лучше за этот месяц, но появиться на балу она не смогла, лорд Карс не счел ее еще достаточно сильной для этого. Ну, и правильно…
— Так дед переживает, — пожимает плечами Катаржина, — купил дом на другой стороне улицы, чтоб в зоне видимости все было, и расстраивается… Уже половину сада сжег… Ничего, помирятся. Папашка говорил, что они регулярно так… Приближенные все надеются, что он ее когда-нибудь убьет… Но зря.
Она хихикает, затем прислушивается к чему-то в глубине дома и хмурится.
— Кати проснулась. Все, надо этот цирк заканчивать, пока у Асси терпение не лопнуло…
Она выходит за дверь, и я опять бессильно откидываюсь на подушки, ощутив неожиданную слабость. Прикрываю глаза, проваливаясь в мягкую дремоту, а прихожу в себя от знакомых легких касаний по лицу и такого же знакомого запаха. Успокаивающего запаха моего зверя.
— Моя принцесса, — шепчет он, — моя…
— Единый… Волк, ты хоть когда-нибудь думаешь не только о себе? — вздыхаю я, впрочем, без обиды. Ну вот такой он, что с него взять?
— Часто, — кивает Волк, мягким, плавным движением перебравшись на мою кровать и вытянувшись рядом. Я невольно жмурюсь, вдыхая волнующий запах и едва сдерживаюсь, чтоб не прижаться к нему, настолько правильно все сейчас, настолько хорошо, — с того самого момента, как осознал себя в логове своей приемной матери-волчицы…
— Так это правда? Ты — волчий выкормыш?
Наверно, стоит как-то другими словами, но не их находится. Да и Волк не обижается.
— Да, — спокойно отвечает он, — настоящих своих родителей я не знаю… Карс говорит, что живут на севере у них такие звери, которые могут оборачиваться людьми… Но их так
