могу, — затрясла я головой, — мне противны любые прикосновения к голой коже, я не смогу контактировать с командой.
— Сможешь, Элиза, — уверенно ответила Кэтрин, — поэтому следующим шагом нашей терапии, я назначаю тебе стрельбы.
— Что? — я уставилась на женщину перед собой, пытаясь осмыслить ее слова.
— Стрельбы, — повторила она, — ты будешь дважды в неделю ходить в зал и практиковаться в стрельбе. Тебе не обязательно с кем-то контактировать. Я попрошу командира подобрать для тебя время, когда там будешь только ты. Через неделю ты поделишься со мной своими впечатлениями. Если ты поймешь, что для тебя это слишком эмоциональная нагрузка, мы уберем этот пункт из лечения, но до этого момента я хочу, чтобы ты вышла из палаты и пошла на стрельбы.
Мысль о том, что мне предстоит покинуть палату, внушала дикий страх. Здесь, запертой в четырех стенах, я ощущала себя в безопасности, но стоит мне покинуть порог палаты, как накатывала жуткая тошнота, вызванная ужасом.
Но в тоже время, я чувствовала трепет внутри своего живота. Конечно, ничего не будет так, как прежде, но сделать что-то, что я делала до больницы, вызывало радостное возбуждение.
Глава 14
Пол
Мой брат по уши увяз в новом психологе. Он бы хотел увязнуть по самые яйца, тут нет никаких сомнений, но пока смог втиснуться только ушами. Однако он не отчаивается, разрабатывая какие-то мутные и понятные только ему одному схемы. Так что это был скорее вопрос времени, пока падет ее защита, раздвигая ноги в приветственном жесте.
Я бы солгал, если бы сказал, что Кэтрин не завладела моим вниманием. Она очень эффектная женщина, в том вкусе, который так любит Кристофер: умна, сексуальна, остроумна. Мне нравилось его дразнить, потому что видеть его влюбленным — ну это, как минимум, странно. Я старался задвинуть на второй план ноющее чувство, которое поселилось у меня под ложечкой. Осознание того факта, что в жизни брата появился кто-то, кто может стать важнее меня, пугал меня до ебаного ужаса. Потому что сейчас я видел, что я нуждался в нем гораздо больше, чем он нуждался во мне.
Сложности добавляла Элиза, которая все еще находилась в больничной палате, несмотря на то, что ее состояние было ближе к удовлетворительному, судя по ответам доктора Карсона, которого я зажал в углу.
Я чертов псих, и я не отрицаю этого факта.
Прошло столько времени, что я не знал, как мне подойти к девушке, один взгляд которой заставлял чертово сердце внутри моей груди биться со скоростью гребанного света.
Я ни разу не посещал ее в больнице, но я бесчисленное количество раз сидел под дверью, слыша, как ее рыдания пробивают гребаную дыру внутри моей груди. Но не думаю, что я именно тот, кто может ее утешить. За то я видел Уилла, который заходил в ее палату, как к себе, блять, домой. Если бы не ее тихий смех, который доносился из-за двери каждый ебаный раз, когда этот мудак посещал ее койку, я бы вытащил его за загривок.
Но, так или иначе, все это сильно перегружало мою нервную систему. Я все чаще ловил себя на мысли о том, что ищу драки или малейшего повода к ссоре. Вылазки за стену, убийство тварей или бородатых каннибалов не могло исправить ситуацию.
Темнота сидела внутри моего тела и требовала выхода.
Я перелез через забор и шагнул на задний двор Кэтрин, зная, что она сидит в кресле и курит одну сигарету за другой. Она может притворяться кем-то другим для моего брата, но я вижу ее насквозь.
— Ты выглядишь взволнованной, — тихо произнес я, прислонившись к углу дома.
— Блять, — громко выругалась Кэтрин, подскочив в своем кресле, — ты доведешь меня до инфаркта.
Я растянул рот в невеселой улыбке и прошел внутрь, поднимая ее ноги с кресла. Приземлив свою задницу на соседнее кресло, я опустил ее ноги себе на колени и крепко сжал, предвидя ее жалкие попытки скинуть ноги на землю.
— Ты слишком пуглива, — произнес я и схватил со стола ее пачку сигарет. Щелкнув зажигалкой, я втянул щеки и выпустил дым в темное небо, откинув голову вверх.
— Что ты делаешь в моем доме? — спросила она, слегка успокоившись.
— Ну, теоретически не в доме, а во дворе, — заметил я, проведя языком по внутренней стороне щеки.
— Это как-то меняет дело? — она приподняла брови и сделала очередную затяжку.
— На самом деле — нет.
— Зачем ты пришел? — Кэтрин затушила окурок в пепельнице на столе и сейчас сидела, скрестив руки на груди.
Я продолжать сидеть, лениво выпуская дым от сигареты. Хотелось бы мне знать, зачем я здесь.
— Хотел спросить, как твоя работа.
— Моя работа? — она удивленно приподняла брови, — а что не так с моей работой?
— Я у тебя и спрашиваю, что с твоей работой.
Кэтрин тяжело вздохнула, и потерла переносицу.
— Пол, тебе надо быть более конкретным. День был долгим и мой мозг отказывается разгадывать твои ребусы.
Я высунул язык и провел им по своим зубам, затем хрустнул шеей и с силой вдавил окурок в пепельницу.
— Элиза, — наконец произнес я, — как она?
Кэтрин замерла на своем стуле, тараща на меня свои большие карие глаза.
— Я связана врачебной тайной, ты же знаешь, — покачала она головой, всматриваясь в невысокий забор в нескольких метрах от себя.
— Знаю, блять, и я не прошу тебя ее нарушать. Я просто хочу услышать хоть что-то хорошее в этом ебаном пиздеце.
— Какой у тебя интерес, Пол? — Кэтрин стянула свои ноги с моих колен и уперлась в них локтями.
Я потер ладони между собой и слегка хрустнул пальцами, избегая ее настойчивого взгляда. Почему все пытаются что-то анализировать, избегая прямого ответа?
— Она хороший стрелок.
— И все?
— И она отличный солдат, которая не заслужила всей этой хуйни, что с ней произошла. Поэтому не пытайся вытянуть из меня того, чего нет, Кэтрин.
Она откинулась на спинку
