Лина Мур
Искупление Сладкий грех
Пролог
Слэйн
— Теперь тебе достаточно, придурок?
Я зажмурился от боли, забившись в угол мужского туалета в школе. Вокруг меня стояли старшие мальчики. Они плевали в меня, побили меня и смеялись надо мной. Меня не оставили в покое, а мне так стыдно за то, что я это я. Меня опозорили перед всей школой. Вместо того чтобы получить на сцене медаль за победу в многочисленных олимпиадах и благодарность, я получил отвратительное и унижающее меня видео с самим же собой. И они смеялись. Тыкали в меня пальцами и толкали, не позволяя даже сбежать из актового зала. Они нашли смешным то, как я ем и играю с едой, и кричали гадости мне в лицо.
Я вытер слёзы и выбросил подарки, которые подготовил для своих одноклассников. Я старательно собирал травы в мешочки, чтобы подарить им на память, но они не заслужили моих подарков. Они смеялись надо мной, а я был дружелюбным. Я остался последним в школе. Мне пришлось спрятаться, чтобы больше никто не ударил меня. Мне было неприятно и больно выходить из туалета, поэтому я сидел там до позднего вечера, пока не пришёл уборщик.
Я не люблю драться. Хотя отец настаивал на этом, но я ненавижу ходить на занятия по борьбе. Я не применяю силу к людям. Это же люди. Зачем быть такими жестокими? Я никогда не понимал, что хорошего в драках. Это слабость. Мы же люди, а не животные.
Я вошёл в тихий и холодный дом и грустно вздохнул. Все называют его замком, но для меня это клетка безразличия и злости. Меня не любили. Сначала я думал, что мне так кажется, и просто мои родители всегда были очень заняты. Они богаты и постоянно ходят на приёмы. У них слишком много дел, чтобы уделять мне время, поэтому они наняли для меня личных учителей. У меня не было много свободного времени, чтобы играть. Вместо этого, было плотное расписание внеклассных занятий. К сожалению, борьба там тоже была, поэтому я не любил эти дни. Я с радостью шёл на информатику, математику и литературу, но не на борьбу. Я специально дрался плохо, чтобы тренер не решил выставить меня на соревнования. Я умел драться, но не понимал зачем это мне. И пока я занимался, мои родители работали. Но у них не было для меня времени, даже когда они находились дома. Когда я входил в гостиную, в которой сидели мои родители, они сразу же уходили оттуда или отправляли меня спать. Они даже редко смотрели на меня. И я понял, что не нужен им. Родители меня не любят и считают, что я не должен был родиться. Только дедушка проявлял ко мне интерес. Он часто приезжал и спрашивал, как у меня дела, что мне нравится в школе, чем я увлекаюсь.
— Пап, — я постучался в кабинет отца. По этикету мне нельзя входить в него. Мне нельзя даже стучаться в дверь. Я должен был послать дворецкого с просьбой принять меня, но сегодня мне очень нужен был папа.
Я долго ждал под дверью его разрешения войти. Наконец-то, он открыл дверь и был очень зол на меня. Неужели, он уже знал про то, что случилось в школе?
— Что тебе, Слэйн? Я занят.
Я зажмурился от боли в груди из-за его холодного тона. В последнее время я чувствую её всё чаще и чаще. Сегодня она меня покусала.
— Я… вот… сделал для тебя.
Я протянул ему машинку, которую сам сконструировал и собрал мотор к ней. Улыбнулся ему, надеясь, что он уделит мне время. Я бы хотел сегодня поиграть с ним в машинки. Мы никогда не играем с ним. Мы даже не разговариваем.
— У меня нет времени на твои глупости! Иди к себе в комнату! Не мешай мне! Ты только и делаешь, что мешаешь мне! Свали с моих глаз! — Он схватил машинку из моих рук и швырнул её в стену. Я всхлипнул от обиды, когда она разбилась. Я же старался для нас с ним. Я часто слышал, как мальчики в школе хвалились тем, как проводили время вместе со своими отцами. Они рассказывали, где были и сколько интересного увидели вместе с ними. И мне сегодня был нужен мой отец. Он очень был мне нужен.
— Пап, пожалуйста…
— Убирайся отсюда, Слэйн. Пошёл вон. Мелкий ублюдок!
Отец, схватив меня за шкирку, толкнул так сильно, что я упал и ударился всем телом. От боли у меня выступили слёзы. Сегодня мальчики оставили на моём теле много синяков, и сейчас они болят ещё сильнее.
Отец хлопнул дверью, оставив меня одного лежать на полу. Я смотрел на закрытую дверь и тихо плакал.
— Пап, ты мне нужен. Пожалуйста, полюби меня. Я буду хорошим. Я клянусь. Пожалуйста, папа, мне больно, — прошептал я. Но папа меня не услышал. Он никак не отреагировал на то, что со мной сегодня сделали. Он ненавидел меня.
Собрал обломки машинки, печально подумав о том, что я вложил в неё очень много своих новых умений, которые получил на уроках. Но папа этого не оценил. Может быть, мама обняла бы меня? Мама же может обнять меня.
Я спрятал сломанную машинку в своей комнате, чтобы починить, и пошёл искать маму. Её часто не бывало дома. Иногда я чувствовал в коридорах аромат выпечки. Это от неё пахло, значит, мама была дома и находилась в своей комнате. Но мне туда нельзя было входить. Мне и к ней на работу нельзя ездить, а я бы хотел пойти в кафе и увидеть, что это такое. Я не знаю, что такое кафе. Я там никогда не был. Я всегда на занятиях или здесь. Мне нельзя выходить из дома без причины. Меня не берут в кафе, но родители туда ходят. Я часто подслушиваю их, они смеются и мечтают об отпуске без меня. Я с ними никуда не летал. Мне не разрешают. Мне ничего не разрешают. Я должен всегда сидеть в своей комнате и молчать. Со мной даже никто не обедает и не завтракает. Я всегда один.
Я не нашёл маму, поэтому мне пришлось вернуться в свою комнату и читать книги, в которых мамы любят своих детей. Я не мог спать, потому что постоянно слышал смех ребят и чувствовал, как меня бьют за то, что я подарил открытку Дарине. Я сам её нарисовал, но меня за это побили и сказали, что я извращенец. Меня всегда оскорбляют. Папа думает, что я не слышу, но он называет меня ублюдком, сукиным сыном и жалеет, что я родился. Мама только молчит. В школе меня тоже оскорбляют, но я всегда думал, что это потому, что мои друзья немного застенчивы и боятся моих глаз. Они часто говорят о цвете моих глаз и из-за них называют меня зомби или трупом. Со мной никто не дружил, но я не терял надежды найти друга. Сегодня я больше не хочу искать друзей. Они тоже меня ненавидят.
Я не любил смотреть на своё отражение в зеркале, потому что мне оно не нравилось. Я не был виноват в том, что мне достались глаза дедушки. У него они были просто серыми, а у меня странного цвета. Я искал в них разные оттенки и записывал их. Иногда меня это веселило, а иногда печалило, ведь зачастую, кроме светло-серого, белого и грязного чёрного цвета, я больше ничего не видел. Я всегда старался улыбаться сам себе и разговаривать сам с собой, потому что никто этого больше не делал. Сейчас мне страшно улыбаться. Ребята в школе называли меня психом, извращенцем и развратником. Но когда они кричали мне вслед, чтобы я вернулся в гроб, ведь трупам место именного там, то мне было обидно.
Я долго смотрел на своё отражение в зеркале и не увидел рядом с собой никого, кто бы мог сказать мне, что я живой. Мне показалось, что я выдумал для себя всё, что меня окружает. И я возненавидел себя. Я был виноват в том, что родители меня не любили. Был виноват в том, что меня избили и унизили. Я был виноват во всём. Только я.
Я ударил кулаком в зеркало, а потом ещё раз и ещё, потому что мне понравилось, что оно начало трескаться. Оно издавало такой же звук, какой был внутри меня. Вся моя рука была в крови, а зеркало разбито. Я слизывал кровь, надеясь, что она быстро остановится, ведь в книгах именно так и советовали. Но потом я просто смотрел на то, как кровь течёт по моей руке, и мне стало очень больно. Что я сделал не так? За что меня ненавидели все вокруг?
— Слэйн, мой любимый мальчик.
Я обернулся, когда дедушка позвал меня. Я делал задание по математике и не услышал, что он пришёл. Я подошёл к нему, отложив книгу, и поклонился.
