Ольга Гусейнова - Галактика. Принцесса и генерал

— Профессор, этот момент мы с вами лично чуть позже обсудим… эротично, — рыкнул Лейс, сжимая кулаки.

— Башаров, вас только женитьба исправит! — Зельдман с веселой укоризной призвал коллегу к порядку.

— Тьфу-тьфу на вас, единственная подходящая кандидатура и та занята, — не унывал Башаров. Снова на меня посмотрел и даже смешно закатил глаза. — Но ты в той битве воистину эпично выглядела!

— Да что с вами? — Мне даже неудобно стало. — Ведь это не только мои заслуги. Каждый из нас вложил в решение проблемы силы, знания и опыт, которых у меня гораздо меньше, чем у вас.

Команда ученых — наверное, она станет самой любимой — снисходительно, словно на горячо обожаемое чадушко, взирала на меня.

— Мы следили за вашими перипетиями, и поверь старику, было страшно даже смотреть, не то что там находиться, — признался Зельдман.

— С планеты глушили сигналы, но нам удалось пробиться. Правда, из-за помех сигнал шел с некоторым запозданием, — включился в исполнение дифирамбов Кшеола, дальше его голос дрогнул и плечо дернулось: — Когда ты упала в шурф, а х’шет прыгнул за тобой… была самая мучительная минута ожидания.

— Дарья Сергеевна, вы бы видели, как наш досточтимый доктор Ом прыгал от счастья и готов был обнять от восторга виртуальный экран, когда подопытные образцы выжили после вакцинации от вируса, — весело сдал ашранца Башаров.

— А нашего патоморфолога сняли со спасательной капсулы. Он решил «зайцем» пробраться на Т-234 после подтверждения действия локусов в качестве защиты и нападения на ваш лагерь. В итоге они с командором Рейш’аром подрались, — флегматично протянул Шитцини, но в его глазах блеснуло мстительное удовольствие, потому что именитый профессор Башаров, слушая его, покраснел и замялся.

— Признаю, я слишком импульсивен… порой, — недолго переживал Илья.

— Вы хотели сказать «всегда»? — продолжил поддразнивать цитранец.

Маргрет Шоль, так и не сходившая под душ, посмотрела на меня и тихо, с улыбкой выдала:

— У вас потрясающая команда, вы не могли проиграть розовой.

— Теперь мы одна команда, доктор, если вы заметили. И работать будем вместе, — улыбнулась я, разведя руками, обращая внимание остальных на стены, нас разделяющие.

— Х’шет, видимо, ваша личная жизнь не скоро наладится, — неожиданно посочувствовал с другой стороны коридора Пятый.

Лейс поджал чувственные, но по-мужски жесткие губы, а потом ответил, загадочно улыбнувшись и обжигая меня горячим взглядом:

— А мне некуда торопиться. Все самое ценное рядом, и есть время наверстать упущенное.

Башаров раздраженно закатил глаза, но быстро вернул себе деловой тон:

— Давайте договоримся: два часа на банно-прачечные дела, обед, а потом начнем работать.

Маргрет подошла к перегородке и взглянула на Зельдмана:

— Помимо отчета мы направим официальное письмо в Объединенное правительство. На Т-234 невероятное количество нарушений добычи и эксплуатации планетарных ресурсов и содержания заключенных. Доказаны факты продажи заключенных экспериментальным лабораториям вне планеты. Их оттуда сотнями увозили — смертники же, никто не хватился бы, если бы не розовая. Издевательства охраны и пытки ради развлечений…

— Они там тотализаторы устраивали, бесчеловечные, — выкрикнул из самого крайнего бокса Макнайт. — И транслировали игрища в Сеть по закрытым каналам.

— Почему же все молчали? — презрительно скривился Башаров.

— Я писал, — расстроенно защищался Гевин. — Я несколько писем написал… анонимок, а ведь если бы узнали, меня бы самого в тех играх участвовать заставили.

— Давайте потом обсудим. Сейчас у нас есть два часа, чтобы вновь почувствовать себя человеком, — строго прервал неприятный разговор Хеш’ар.

И члены экипажа, которым на подкарантинном объекте «Орион» прописали «строгий режим», потянулись к санблокам.

Ровно через два часа началось совещание, на котором был выработан четкий план мероприятий и принята временная шкала проведения тестов. Корабль теперь тоже подвергнется тщательному осмотру и проверке, ведь, по сути, именно он рискует стать главной «едой» для розовой.

Рабочие будни продолжались.

Закончив сбор своих биообразцов, я невольно снова посмотрела в сторону Лейса. Он стоял у перегородки и о чем-то беседовал с Кишем. Они, конечно, и с помощью средств связи в течение дня разговаривали, но командор, будучи еще и другом, регулярно приходил пообщаться лично не только по служебным вопросам, искренне сочувствуя нашему «заточению».

Сегодня огромный, неизменно корректный и сдержанный Рейш’ар даже жестикулировал и был необычно строгим и озабоченным. А глядя на напряженную прямую спину Хеш’ара, оставалось только догадываться, о чем они говорят. В любом случае о чем-то слишком серьезном. Но подойти к ним я не решилась. В конце концов, если потребуется или дело меня коснется, сами расскажут, тем более — военные офицеры, другой расы и мира.

Лейс задумчиво наклонил голову и несколько секунд рассматривал пол, затем, тряхнув белоснежной шевелюрой, что-то произнес. Оставалось только осторожно, чтобы не выглядеть бесцеремонной, наблюдать, как шевелятся чувственные губы моего яркого, харизматичного, атлетически сложенного мужчины. Вынужденное двухнедельное заточение, безусловно, само по себе сложное время, а не иметь возможности дотронуться до любимого…

Но это время мы потратили на общение. В свободные часы сидели друг напротив друга, приложив ладони к прозрачной панели, и разговаривали обо всем на свете. О первом боевом вылете Лейса. О том, как я чуть не провалила первый экзамен в университете, потому что совершенно не привыкла к толпе народа вокруг. О его бабушке и дедушке и первых днях жизни у них дома, когда Лейс пытался пережить боль потери родителей. О том, как долго мне пришлось ходить к психологам, чтобы начать спать по ночам, не вздрагивая от любого шума. И о том, как я праздновала чуть ли не самую важную победу — смогла без истерики и паники принять наполненную до краев ванну. О моих сестричках. Нам было невероятно тепло и хорошо вот так смотреть глаза в глаза, наслаждаясь единением. Познанием своей второй половинки.

После того как нас переместили в общий бокс, находиться на карантине стало гораздо легче и веселее. Кровати разделяются шторками, мы же с Лейсом свои сдвинули. И впервые я спала долго и абсолютно спокойно, прижавшись к нему.

Через несколько минут друзья закончили слишком эмоциональную для х’шанцев беседу, Киш бросил на меня внимательный взгляд и, заметив мой интерес, улыбнулся, махнув рукой.