— Нет, — ответил Даймонд. — Я просто удивлен.
— Так ты согласен?
Даймонд помолчал. Потом спросил:
— Ты точно ничего не знаешь о Бренне?
— Жива, — без эмоций ответил Ральф. — Ее уважают. Твоей дочери три месяца. Мир-отражение справился с чумой и активно развивается. Еще что-нибудь?
Пока он говорил, невольная улыбка озарила лицо Даймонда.
— Значит, у них все хорошо? И если меня не станет…
— Они не пропадут, не беспокойся — закончил Ральф.
— Тогда я согласен. Способ?
— Любой из арсенала, да хоть все, — равнодушно ответил Ральф.
* * *
Я стояла на подъемном мосту, дочь спала у моей груди. То, что на той стороне замок — не имеет значения, я не вижу его. Главное — мост.
Когда-то в академии я начинала обучение с того, что лепила из маны тесто. Маны достаточно в моем мире, и создать из нее можно все что угодно, хоть бетонные сваи.
Хоть тонкие нити ловца снов.
Я не умею ориентироваться во времени. Но я сделаю все, чтобы найти тебя, Даймонд.
Почувствовать тебя. Направить к тебе опоры моста.
Я зачерпнула ману прямо из воздуха, она заструилась между пальцами золотым песком. Теперь надо просто свить тонкие золотые нити в сеть, которая протянется к Миру-на-краю…
Магический поединок — дело чести. В него не вмешиваются даже верховные творцы. Выжил — значит, выиграл. Погиб — проиграл. Не более того.
Площадка на башне была слишком узкой, пришлось спуститься во двор.
Пятьдесят шагов разделяло магов — слишком много, чтобы видеть выражение лица врага. Но мало, чтобы чувствовать себя в безопасности.
Они подняли руки одновременно — и две молнии сверкнули над их головами — два огромных сияющих зигзага. Громыхнули громом внезапно сгустившиеся тучи. Дождь пролился тяжелым водопадом, не замочив, однако, даже кончиков их башмаков.
То было лишь приветствие.
В следующее мгновение Ральф стремительно направил в Даймонда золотую стрелу.
Мой ловец снов был готов. Переплетение нитей — с миндальным деревом, как вышивкой — сверкало в воздухе, словно лед под солнцем. Это мой ориентир, мой маяк. И мост протянется туда, куда он укажет.
Я медленно двинулась вперед, нагребая себе ману с двух сторон. Мой шаг отмерял полотно моста, под руками вырастали перила. Замка уже не было, только пустота. И я шла по ней, прокладывая дорогу. Запахло… электричеством. Гроза? Но на небе позади меня ни облачка. А впереди еще ничего нет, кроме лабиринта нитей.
* * *
… Стрела разбилась о ледяной панцирь.
Даймонд сделал быстрое движение рукой — и пыльная буря поднялась с земли, неся к противнику облако серого колючего песка. Ральф увернулся, чудом не наглотавшись, успев воздвигнуть купол, который тут же был облеплен темной массой. Бросок! И острые камни помчались в обратном направлении, а Даймонду осталось лишь… оттолкнуть их огромной волной. Камни понеслись назад
— и застыли на полпути. Затем просыпались на землю с глухим стуком, окутав все вокруг пыльной завесой. Ральф тут же разверз землю, она с протяжным стоном дала длинную извивающуюся трещину, которая стала стремительно расширяться. Даймонд упал на колено — и прямо из трещины выстрелили гибкие стволы лиан, связывая края, соединяя их и не давая расползтись. Затем, с содроганием, земля сомкнула брешь, она покрылась свежим настом, словно заживающий рубец — коркой, и на глазах исчезла.
Усмехнувшись, Ральф воздел руку кверху и принялся закручивать над головой торнадо.
Даймонд, недолго думая, сделал то же самое. Когда оба вихря достигли огромных размеров, готовые вот-вот соприкоснуться, Ральф, словно фокусник, достал откуда-то артефакт.
Глиняную флейту с огромными отверстиями.
Торнадо Ральфа изменил угол вращения, словно прицеливаясь.
А в следующий момент… Ральф не успел понять, что происходит, как огненный шар сверкнул у самого его лица. "Конец", — только и подумал Верховный контролер. Но нет — пламя обхватило флейту, которую Ральф выпустил из рук, получив легкие ожоги, и разметало ее тысячами брызг.
— Я знал, что она когда-нибудь всплывет! — крикнул Даймонд.
Ральф, казалось, не был сильно удивлен или раздосадован. Оправившись от неожиданности, он уже смотрел на торнадо.
Битва стихий началась.
* * *
Мой мост прочный и звонкий, как струна. Ветер качает его, но мне совсем не страшно, я иду вперед, лабиринт ловца снов сияет, как путеводная звезда. Мой ребенок просыпается и начинает тихонько возиться — но пока молчит.
Внезапно… заканчивается мана. Я понимаю, что впереди — только бездна, и тот запас, та ниточка, что тянулась из моего мира — закончены.
Я стою на мосту, висящем над черной пустотой. Ловец снов все так же светит, но мне не с чем идти к нему. А позади уже не видно мира, я ушла очень далеко. Лишь ткань моста, перила и ветер, прилетевший из ниоткуда. Становится холодно. Я не знаю, что делать дальше. Надо мной качает ветвями миндальное дерево, а маленькая девочка, моя дочь, начинает тихонько плакать.
— Даймонд, где ты? — в отчаянии кричу я.
* * *
Над Миром-на-краю бушуют торнадо. Закручивая воронками небо и землю, сгибая деревья, срывая крыши с домов, сметая все на своем пути. Люди — те, кто еще чувствует себя людьми — попрятались и не высовывают носа. Животные сбиваются в стаи. Птицы мечутся, и смерч уносит их.
В конце концов, две противодействующие стихии просто поглощают друг друга — и на мгновение повисает тишина.
Маги переводят дух. Несколько долгих секунд ничего не происходит. Но вот два огненных лассо взвиваются одновременно ввысь, словно сказочные змеи, кружат над магами, извиваясь и шипя, извергая искры обжигающего света. Тут главное — удерживать лассо противника на расстоянии как можно дольше, не дать ему пленить тебя, пока хватает сил.
Внезапно Даймонд оступается и на миг упускает лассо Ральфа. Оно тут же обвивает его, как ядовитый плющ, готовое задушить, смять, сжечь. Даймонд морщится от боли, но лишь плотнее сжимает зубы. Его собственное лассо истончается и исчезает, на прощанье коротко вспыхнув.
Усмехнувшись, Ральф, не спеша, поднимает руку вверх. Тучи раздвигаются. Яркое, ослепляющее, невероятно жаркое солнце пронзает воздух убийственными лучами, тянется к земле. Даймонду, не имеющему возможности спрятаться, закрыться, отойти, становится невыносимо жарко — до боли, до крика. Солнце жжет кожу, опаляет волосы, заставляет слезиться глаза. Ральф с сожалением смотрит на него… И замирает. Взгляд черных, как глубины космоса, сияющих, как алмазы, глаз
Даймонда, словно пригвождает Ральфа к земле. Захваченный взглядом — одним только взглядом — Ральф не в силах двинуться с места. Ненависть, буря, вызов — все в этом взгляде. А солнце припекает все сильнее, жарит все безжалостнее, разгорается ярче, неотвратимей. Пленники -
