— Талья, — негромко произнес Ивар, — молчание сейчас неуместно.
— Я помогала маме и когда родилась Алисия, и Критес, и эти две гадюки. Целитель ведь, пусть и слабый, необученный толком. Кровь остановить сил хватало и ладно, — без всякой радости возобновила рассказ Талья. — Увы, свои единственные роды лера не пережила и ее дочь... тоже. Но двумя неделями ранее на свет появились близняшки у ее молочной сестры. Кто был отцом новорожденных догадаться несложно. Лерд не пропускал мимо своей постели никого. Этих двух гадюк под покровом ночи отнесли в соседнюю деревню, в семью пастуха. — моя сестра сделала паузу, выдерживая момент, чтобы девочки оценили, где они должны были жить и кем стать. — Но все сложилось не так, как ожидалось. Лера умерла. Лерд, взглянув на мертвое дитя супруги, не опечалился. Он решил, что детей много не бывает, и велел вернуть дочерей очередной любовницы. А нам с мамой приказал молчать. Если бы мы рот открыли — языки бы отрезал и выгнал из лена. И тогда бы Алисия осталась совсем одна. Сколько раз меня распирало высказать близняшкам это в лицо, но сестра мне дороже правды. Никто не должен был знать ни об Алисии, ни о Критесе, ни о близняшках. Дети лерда должны быть законнорожденными в глазах окружающих. — Она перевела тяжелый взгляд на Юолу и Сафиру. — Вы не смели ничего рассказывать Критесу, и ваша мать должна была молчать. Но я не удивлена, что эта змея проговорилась. Надеялась стать матерью хозяек замка и добраться к власти через вас. Она всегда думала о себе и только о себе.
— И все же ты могла мне сказать, — я была обижена на нее.
— Сказать? А спроси у Критеса, каково ему жилось с мыслью, что он бастард. Что в любой момент это может всплыть. Ты разве не знаешь, как маги относятся к чистоте высшей крови? Жить со страхом в душе. Знать, что тебя могут отвергнуть просто за то, что твоя мать не лера. Да маг, но не чистокровный. Спроси у брата, хотел бы он никогда не узнать, кто его родил.
— Хотел, — голос Критеса звучал на удивление твердо, — очень хотел бы. Жить, не оглядываясь на других, не прислушиваясь к шепоткам прислуги. Быть уверенным в себе. Талья права, Алисия, такая правда только вредит и добавляет боли. А что бы изменилось, узнай ты, кто тебя родил? Ты бы больше любила няню?
— Нет, — я покачала головой, — но я бы знала…
— Ну вот, ты знаешь. Окунулась в эту бадью с грязью с головой. Легче стало? — Талья поджала губы. — Я молчала, потому что маме обещала, она всегда растила тебя как наследницу. Вкладывала в тебя все, что положено знать и уметь лере. Я просто не смогла открыть рот, Алисия, прости. Я не хотела, чтобы ты испытала очередное разочарование. И близняшек держала от тебя подальше. Всегда на расстоянии. Но если вернуться к ним… Теперь вы знаете как лера "родила" младших дочерей. Мне жаль ту малышку, лучше бы выжила она, а из этих хорошие бы вышли пастушки.
— Ты врешь! — подскочила Юола, но яркий всполох огня заставил ее сесть обратно в кресло.
— Все вокруг удивлялись, такая сложная беременность, близняшки и такие крепкие. Здоровые... — Талья хмыкнула. — Да стала бы ваша нянька так трястись за неродных?
Критес рассмеялся и закрыл лицо ладонями.
У меня же просто разболелась голова.
— Мы чистокровные леры! Мы! — верещала Юола. Она все более походила на безумную.
— Что с ними будет? — не без удовольствия поинтересовалась Талья.
— Хорошего ничего, — процедил Калле.
— Их хотя бы высекут? — допытывалась она.
— Да, — он закивал, — но это будет самой простой частью их наказания. Я сделаю им подарок. Жизнь! Их вывезут за предел лена и бросят. Дальше пусть крутятся, как сумеют.
— Вы не можете... — Сафира побледнела.
— Две девушки на дороге без денег, дома, родни, — Ивар закивал. — Не знающие настоящей жизни, неспособные к труду. Долго они не протянут. Но может, брат заберет их под свое крыло?
Критес смутился, приподнял бровь и взглянул на близняшек.
— Конечно, возьмет! Он нам обязан всем, — шипела Юола.
Я видела, что брат колеблется. Казалось, внутри него идет борьба.
— Ты нам должен, слюнтяй. Обязан! Ты жалкое подобие лерда, — услышав слова сестры, Сафира обреченно вздохнула.
— Я бастард рода Матей. — Критес покачал головой. — Разве бастард может называться братом высокородных лер? Нет. Недостоин. Пусть выживают сами. У меня есть сестра. И если она меня когда-нибудь простит, я буду счастлив.
— Ты не посмеешь! — Юола ринулась на него, но ее тут же откинуло обратно в кресло мощным потоком воздуха.
— Как ты говорила, Юола? Не смей, поваренок, зваться нашим братом. Более не смею. А Сафира... Если смерит свою гордыню — не пропадет. Магички у простого люда в цене.
Судьба близняшек в этот момент была окончательно решена. Они смотрели на нас, хлопая ртами как рыбы, вытащенные на берег. Их лица скривились и по щекам потекли горькие слезы. Вот только горе их заключалось не в скорби по близким, не в осознании содеянного. Не от боли они ревели. И не от сострадания к кому-либо.
Нет!
Близняшки оплакивали беззаботную жизнь, в которой они нарисовали себя влиятельными лерами при дворе драконов. Хозяйками огромного лена.
Первыми невестами империи!
Они плакали от жалости к себе. И только к себе!
Их скорбь была по дорогим нарядам, побрякушкам, званым вечерам, которые так и не случатся в их жизни.
Пустые слезы, грошовые.
Это отвращало от них.
Хотя я всегда знала, что сестры не стоят ничего. Что души их пусты и мелочны. Но чтобы настолько черны?!
И пусть во всех моих бедах оказалась виновата любовница отца, возжелавшая власти, но и им простить их жестокость я не могла.
Или попросту не захотела. Надоело прощать всех и всегда. Наверное, я стала чуточку жестче и это тоже было правильно.
— Баур! — громкий окрик Калле вывел меня из глубокой задумчивости.
Прошло несколько мгновений и из коридора, ведущего на кухню, вышел хорошо знакомый мне дракон. Облаченный в черную наглухо закрытую куртку и темные штаны, в кожаных сапогах с широким отворотом он казался строже обычного. В его глазах я не видела привычного веселья. Собранный, хмурый...
— Какие будут приказы, шиу? — даже его голос будто лишен эмоций.
— Этих высечь и в темницу, — Калле кивком указал на близняшек.
— Будет исполнено, — Баур, чуть повернув голову, бросил колючий взгляд на лер и усмехнулся. Никакой жалости он явно не испытывал.
— Ты уже освоился на новом месте? — дракон размял шею и придвинул меня ближе к себе.
— Конечно, генерал, — Баур утвердительно кивнул. — И замки проверил и камеры. Их кормить?
— А как же, — Калле поднял зажатый в руке браслет и показал соплеменнику. — Свое я нашел. Так что завтра прекрасные леры отбудут из лена… В общем, куда увезешь, туда им и дорога.
Критес поджал губы и шумно выдохнул. Он пристально смотрел на сестер и что-то обдумывал. Проведя под носом ладонью, стер запекшуюся кровь и повернулся к нам.
— Говори уж, — Ивар вытянул ноги перед собой.
— В столице, насколько я слышал, проходят воскресные ярмарки невест... — начал было брат, но умолк, не закончив свою мысль. Словно сам не был уверен, а стоит ли его предложение внимания и нужно ли оно вообще.
— А, жалость взыграла?! — прорычал недовольно Калле. — Есть там что-то у тебя в груди, да? Неужто нежное и трепетное сердце?
— Они то, что из них вырастили, — рявкнул Критес, уязвленный таким тоном моего дракона.
— Ну, не скажи, — Калле приподнял бровь. — Вы дети одного отца, а смотри какая разница!
— Мы дети разных матерей, — тон брата становился холоднее и отрешеннее. — И Алисии повезло больше всех. Ее растила родная мать, а рядом все время была сестра.
— Так и ты брат! — четко подметил Калле.
— Да и я брат, — Критес медленно кивнул, — поэтому прошу отвезти близняшек на эту ярмарку и отдать в жены любому, кто пожелает.
— Лерд, а лерд, — Ивар сложил руки на груди, — туда свозят не просто крестьянок, а тех, кого родители не могут содержать дальше. А еще сирот, нищенок... Гулящих девок. Брюхатых невесть от кого... Продолжать?
