Прозвучало обидно.
Выходит, права была матушка, что Эве не хватает чувствительности? Тонкости душевного восприятия?
- О, милая, неужели я сказал что-то не так? – Левас Шверинсон поднес платок. – Помилуйте… неужели вам так хочется в санаторий?
- Куда?
- В санаторий, где девицы экзальтированные лечат свои нервы молочной диетой. Как по мне найвреднейшая затея… или взять новомодную затею голодать? Здоровой женщине нужна здоровая еда. Или вот еще какой-то идиёт придумал ледяные ванны, я уже не говорю о лечении током. Это просто-напросто больно!
Эва поежилась. Как-то ледяные ванны совершенно не вписывались в её представление о медицине.
- Ваша матушка, конечно, знает о моем отношении. И мнению моему доверяет, но не доводите её до отчаяния. Женщина, ради спасения своих детей, готова на многое. Даже на ледяные ванны. Тем более принимать их придется вам.
- Я… постараюсь.
- Вот и ладно.
- Погодите, - Эва наморщилась. – Вчера ведь… или ночью… ночью тоже был целитель. И он ничего такого не сказал.
- Возможно, не заметил. Тем более что последствия порой проявляются далеко не сразу, - Левас развел руками. – Как бы то ни было, если вдруг почувствуете в себе желание лежать и не двигаться, то… как-нибудь переборите. Или просто обратитесь к батюшке. Впрочем, я оставлю инструкции.
- И капли.
- Несомненно. Что вы к этим каплям привязались?
- Не знаю, - честно ответила Эва и, когда в животе заурчало, добавила. – Я есть хочу.
- Отлично… полагаю, вы не будете против, если я останусь на ужин?
И главное, на ужин подали не овсянку, и даже не вареную куриную грудку, приправленную листьями шпината. И матушка не говорила, что леди подобает уверенность. Напротив, сама подвигала к Эве то одно блюдо, то другое… и это было хорошо.
А потом матушка поднялась в комнату Эвы. И горничную отправила прочь, взялась за щетку… и вот теперь расчесывала волосы.
Вверх и вниз.
Вверх…
- Герцогиня Эстервуд прислала приглашение на ежегодный бал, - сказала матушка странным голосом. – Цветы. И записку. Спрашивает о твоем здоровье. Выражает надежду, что твоя долгая болезнь… скоро закончится. И к балу ты поправишься.
- Мне? – странно-то как… нет, Эва, несомненно, знала герцогиню… то есть, скорее о герцогине Эстервуд, но чтобы наоборот? Чтобы герцогиня знала про Эву? Про… здоровье?
И приглашение…
Бал у Эстервудов – это… это же не просто бал. Это Событие! И приглашения на него рассылаются лишь избранным, тем паче, что сама Эва даже ко двору представлена не была. И тут…
- П-почему?
Рука сжалась, и палец коснулся колечка.
Это они?
Или отец… у отца ведь тоже знакомства, правда, прежде он не тратил их на приглашения. И вовсе, кажется, светскую жизнь полагал глупостью. Хотя матушке не мешал. И… да, матушку уважали. И приглашений она получала множество, но… она.
А Эва?
- Это очень, очень хорошо… хотя, конечно, - рука матушки дрогнула.
- Что?
- Если ты появишься на балу у Эстервудов, то никто не усомнится в том, что… ты… достойна, - матушка явно осторожно подбирала слова. – Вслух.
Она вздохнула.
- Сплетничать все равно будут? – Эва прислушалась к себе и поняла, что совершенно точно не расстроена.
- Будут. И не только сплетничать. Отношение можно показать по-всякому, - матушка присела рядом. – Моя вина, дорогая…
- В чем?
В том, что Эва сбежала? Вот уж точно не матушка её на побег сподвигла.
- Я была слишком строга с тобой. Я… в свете все непросто. Когда-то я была маленькой провинциальной девочкой без приданого, без перспектив. Красотой и то не отличалась.
Разве?
Матушка всегда казалась Эве совершенством, причем недостижимым.
- Я не надеялась на хорошую партию. Вдовец, быть может, если повезет, не слишком старый. Не слишком богатый, не… и потому, когда выяснилось, что у меня есть… способность, забавная и совершенно бесполезная в обычной жизни способность не воспринимать магию смерти, это было сродни чуду.
Она сунула ладони под волосы и подняла, позволяя прядям спокойно стекать сквозь пальцы.
- Орвуды знатны. Состоятельны. И… и он никогда и ничего не жалел для меня. Да, сначала не было любви. Она вовсе редко случается. Дело даже не в ней. Дело в том, что передо мной открылись вдруг двери. И я, наивная, решила, что мне там, в высшем свете, рады…
- Не были?
- Мне улыбались. Там всегда улыбаются. Только порой от этих улыбок становится тошно. Там умеют дать понять, кто ты есть. Точнее кем они тебя считают. И потому…
- Мне не стоит идти?
- Стоит. Это оскорбление, не явиться на подобный бал. И это оскорбление точно не забудут. Но… просто не будет.
Когда оно было, просто.
- Возможно, леди и будет снисходительна, но остальные… тебе дадут понять, что ты там лишняя. В лучшем случае. В худшем… можно вовсе стать отверженной. Оставаясь при том в свете.
- И что делать?
- Выйти замуж.
- Мама?!
- Слухи пойдут… слухи уже идут, но если ты выйдешь замуж, это покажет несостоятельность домыслов.
Как будто это так просто, взять и выйти замуж.
- А потому нужно будет постараться… твой отец не понимает всей серьезности ситуации, как и твой брат.
- Может… - Эва прикусила губу. – Может, я все-таки лучше старой девой?
Матушка фыркнула.
И волосы отпустила.
- Нужно будет озаботиться гардеробом. До бала меньше месяца, а подходящего платья нет. И будто того недостаточно, еще и представление.
- Представление?
- Ко двору, - вздохнула матушка. – Я, конечно, планировала, может быть, следующей весной… тебя бы включили в список. Но из дворца сообщили, что Его Величество желают… в особом, так сказать, порядке… полагаю, дело в леди Диксон. Одна она будет слишком уж выделяться, вот и вспомнили о тебе, тем более, что Берти с Диксоном весьма… дружен.
У Эвы закружилась голова. От слабости? Или страха? Или… или не в Милисенте дело, а… а в них? В тех людях, которые оставили кольцо. И теперь показывают, сколь они полезны.
- С одной стороны тоже высокая честь… особых давно не было. И не останется незамеченным. Хотя и зависть вызовет, да… но к нему тоже наряд надобен. И не просто платье. У нас же всего пара недель в запасе. А этого катастрофически мало. Стало быть…
Матушка вновь разговаривала сама с собой. А Эва подавила вздох. Представление? Бал? Замуж в конце-то концов? Она и раньше-то… нет, вот за Стефано она бы вышла. Раньше. Теперь, когда он вот так… а если и другие тоже?
Можно ли вообще верить кому-то?
Она закрыла глаза и увидела зал. Темноту, в которой прятались люди, но, не доверяя и темноте, скрывали свои лица за масками. И как узнать, кто прятался за ними?
Ведь…
Они будут там, на балу. На многих балах… Кэти права.
И… и если Эва выйдет замуж за такого? Такого, который притворяется достойным человеком, а на самом деле носит маску? Много масок?
Нет уж…
Но матушка не поймет.
- Завтра же… надо разослать карточки, сообщить, что ты выздоравливаешь и готова принимать гостей…
- Мама…
- И леди Диксон будет рада навестить тебя. Она мне показалась сильной женщиной, а главное, далекой от интриг. В свое время мне очень не хватало поддержки, а вдвоем всегда проще.
Матушка поднялась.
И в дверь осторожно постучали.
- Леди? – вид у горничной был встревоженный. – Леди… вас просят спуститься.
Эва тоже поднялась и набросила халат.
- Дорогая…
Она покачала головой. И матушка, вот удивительно, не стала спорить.
Отец читал записку. И ведь не в первый раз. Читал, хмурился и, заметив матушку, протянул записку ей. Та быстро пробежала по тексту.
- Это… правда?
- Пока не знаю, - сказал отец. – Но вряд ли он бы стал так шутить.
- Что? – Эва поднялась на цыпочки, пытаясь заглянуть через матушкино плечо.
- Тори, дорогая… Тори очнулась! – голос матушки дрогнул, и листок бумаги вырвался из пальцев. Он опустился на темный ковер, где и остался лежать светлым пятном. – Если… если это правда, то…
