class="p1">Маю предавалась чему угодно, но только не выяснению отношений, считая, что ее милый должен сам оградить ее от излишеств занимаемого им положения.
Макс купался в славе, она отдавалась хобби, не найдя еще сколько-нибудь постоянной профессиональной склонности, и выходило так, что Максимилиан куда больше переживал за сохранность их пары.
Маю обладала феноменальным чутьем: едва Макс собирался накинуться на нее с упреками, что она, невеста, не ценит его, как Маю сообщала своим певучим голосом:
— Ооо, мы уже давно не проводили с тобой время вдвоем… Я ооочень без тебя скучаююю!
Столько света было в ее глазах, что Макс, растрогавшись и передумав обвинять ее в чем-либо, находил свободные дыры в своем графике, на протяжении которых Маю по собственной инициативе стремилась исполнять любые его желания. Как невинные, так и неприличные. А когда часы наедине подходили к концу, Маю плакала, что все закончилось невыносимо быстро.
Иногда, в противовес своему же обычному спокойствию, Маю безумно ревновала к фанаткам многочисленных Максовых талантов и жаждала сопровождать Максимилиана всюду, буквально виснуть на нем. Макс ворчал, впрочем, потом проклинал себя за высказанное недовольство — когда Маю увлекалась вдруг чем-нибудь еще и будто забывала о существовании личной жизни, конечно, каждую ночь проводя дома.
Отчуждение, беспокоившее Макса, выражалось в разговорах Маю только о ее хобби. Максимилиан, ревнивый и подозрительный, знал, что иных мужчин в мыслях его невесты нет.
* * *
Увы, в отличие от брата, Лукас знал, что у его любимой такие мужчины были, и мог бы перечислить их поименно. Однако, он оказался совершенно не способен работать, когда Тамико объявила, что возвращается в мир анамаорэ, закончив отдых, а также в тот самый день, когда Тамико, сосредоточенная и деловая, появилась на пороге Зала:
— Здравствуй, мой любимый! Все, я готова приступить!
Тамико выбрала мягкий брючный костюм светло-рыжего цвета и выглядела настолько милой и дорогой сердцу Лукаса, что Лукас, не говоря ни слова, бросился ей навстречу и обнял ее крепко-крепко.
Даже опомнившись, он спрашивал:
— Мы вместе? Мы правда с тобой вместе? Ты моя?
Тамико улыбнулась:
— Твоя-твоя. Каждый день твоя, и смерть нас не разлучит! Все в силе, Лу. Все сказанное и сделанное нами в отпуске!
Лукас грезил наяву, а потом они писали музыку. Вместе. Каким-то невероятным образом сочиняя ее сообща и дополняя ноты друг друга. Ушли в городской Кабинет, оставив в Зале копии.
Конечно, Лукас знал, что вечером Тамико вернется домой к Магнусу, и можно было бы «запретить» ей вечер, но разумней было подождать, набраться впечатлений за короткую разлуку, ведь на следующее утро любимая вновь бы пришла к нему, и Лукас предвкушал, как в какой-нибудь день они вдвоем отправятся на горный склон.
К сожалению, путешествовать часто не представлялось шанса: шпионы донесли, что Дамир обратил, наконец, Эрин в анамаорэ, следовательно стал более рассеянным, и этим стоило пользоваться!
Также предстоял неприятный разговор с Эстеллой. Лукас счел неправильным доверять такое копии: надо было сказать жене, что Тамико вернулась работать с ним бок о бок.
Лукас обдумывал слова, чувствуя Эстеллу совершенно чужой.
С обретением истинной жены, Тамико, он ощущал кощунственным клясться в чем-то другой женщине, но ситуацию невозможно было рассоздать.
Ему предстояло растить Маринку, да и делать многое другое. Осудить Эс, обвинив ее в покушении на его жизнь, Лукас находил диким. С его копией Эстелла обращалась вполне достойно. Впрочем, у Лукаса не имелось реальной причины избавиться от супруги.
Если бы даже Эстелла умерла через казнь, покинув анамаорэ насовсем, судьба Тамико всяко осталась бы соединенной с жизнью Магнуса. Потому любые козни против Эс лишались смысла.
Требовалась предельная осторожность вкупе с хладнокровием, и Лукас начал приходить ночевать в свой дворец, оставаясь для Эстеллы невидимкой. Зато теперь «случайные» визитеры типа Эрика нашли бы его рабочий Зал в неурочное время пустым, а Лукаса соблюдающим обычаи.
Копия выработала ритуал, обнимая Эстеллу за плечи, целовать ее в лоб. Лукас дивился самообучаемости собственного персонажа, и в точности повторил это действие, будто невзначай заметив:
— Эс, малышка, Тамико вернулась из отпуска и выходит на работу.
Эстелла опустила глаза и ответила бесцветным тоном:
— Хорошо, теперь тебе будет полегче с делами?
Лукас кивнул.
— Да, и мы уже сможем позвать Маринку. Ты готова?
Эстелла вновь ответила без интонации, ровно:
— Можно позвать… Я как-то от всех отдалилась… Ни с кем не переговаривалась после Церемонии…
Лукас улыбнулся:
— Ничего страшного. Маринка тебя простит, она вся в чувствах и ничто, кроме милого ей не важно… А с Тами… Не всякая дружба навечно.
Эстелла хмуро обронила:
— И она со мной не связывалась… Почему-то…
Эстелла больше не позволяла себе бурных сцен и не желала знать честный ответ на вопрос: «Это ты ей все рассказал?», она просто вздохнула.
— Я виновата перед ней. Наверное, Тами почувствовала… — но не спросить волнующее Эс не смогла: — Ты станешь приходить домой попозже?
Лукас не собирался ничего менять в проживании Эстеллы с копией, потому ответил свободно:
— Нет, почему? Может, и пораньше, начну же опять делить с Тамико свои обязанности. И с Маринкой надо будет заниматься, — с целью закончить в традиционной для копии манере, Лукас сказал: — Люблю тебя, Роза, и все твои лепестки! Пойдем, погуляем?
Гулять с Эс лично Лукас смысла не видел, и ловко подменив себя двойником, ушел.
Теперь сам он, искусно лгавший, стал патологией среди честных анамаорэ…
* * *
— Значит, достаточно чикнуться и все, наступит вечное счастье?
Внимательные темные глаза, прямой нос стрелой, смеющиеся губы, он был чрезвычайно хорош собой, и Агнес улыбнулась, представив, как чудесно Кацуо станет выглядеть после перерождения.
— Счастье не гарантирую… Но будет интересно.
— Хорошо, — Кацуо пригладил длинную, спадающую на лоб челку, — я согласен.
Пара гуляла по городскому парку, ступая по начинающему подтаивать снегу, и Кацуо думал о том, что в настоящем мире ему в сущности нечего терять. Он не владел бизнесом, жил в съемной квартире, лишился друзей, а его братья давно выросли, и у каждого была своя жизнь.
Такео женился и ждал прибавление в семействе, выяснилось, что сразу двойню. Новость вызвала немалое облегчение Камиллы, приходившей в ужас от размера растущего живота. Кью сделал предложение своей давней подруге Алисе.
Ни один из них не нуждался в Кацуо, как в человеке первой необходимости, хотя отношения у братьев отличались теплотой.
Кроме того, Кацуо ощущал, что рождение в другом мире избавит его от страха перед поползновениями Роберта насовсем.
Агнес мягко коснулась
