Лина с сомнением посмотрела на мужа — нет, то, что ей приходит в голову озвучивать нельзя, на сердце тоже отнюдь не брачные клятвы. Ладно, она постарается выкинуть из головы всё лишнее, все обиды и поступки герцога и представить, что ничего этого не было. Что этот несносный самовлюбленный эгоист влюбился в нее и целый год водил вокруг хороводы, приручая, очаровывая и доказывая — он достоин ее внимания. Водил-водил, и она пала жертвой его обаяния. Кругом родные, гости, она — в пышном свадебном наряде… Нет, что-то в ее воображении наряд больно смахивает на тот, что на ней сейчас, только цветом отличается. Пусть будет вот такое платье — облегающий лиф, рукава три четверти, вырез украшен тонким кружевом, по краю рукава и подолу — вышивка в виде воздушных вихрей, чем-то напоминающие морозные узоры. Юбка слегка расширяется книзу, мягко облегая бедра. Платье цвета сливок, а вышивка и кружево — белоснежные. Да, так будет идеально.
Девушка счастливо вздохнула, представив все это великолепие.
Стефан терпеливо ждал, гадая, о чем думает его жена? У нее лицо стало такое… мечтательно-счастливое. Глядя на неё, почему-то хочется взять на руки и унести. Целовать, ласкать, заставить её тело петь и выгибаться под его губами, пить её стоны и взять себе всю, без остатка. Взять только затем, чтобы тут же отдать ей себя. Не потому, что ели амиоки, не потому, что так надо, а потому, что иначе невозможно. Потому что жизнь без неё пуста, одинока и не имеет смысла.
Герцог потряс головой, отгоняя странные мысли и расширил глаза — на секунду ему показалось, что Аэлина стоит перед ним в умопомрачительном платье сливочного цвета с ослепительно-снежной вышивкой по подолу. Такая тоненькая, такая красивая, что он зажмурился. А когда открыл глаза, то видение пропало.
— Я выбрала этого мужчину своим мужем, — начала говорить девушка, глядя Стефану прямо в глаза. — Хочу стать ему хорошей женой, родить детей, помогать во всем, находиться рядом в богатстве и бедности, болезни и здравии, трудах и на отдыхе. Обещаю никогда не вредить ему ни словом, ни делом, ни бездействием, хранить верность, заботиться о доме и домочадцах. Не обманывать ни в большом, ни в малом. Постараюсь забыть прошлые обиды и научиться доверять.
Лина сглотнула и подняла руку с браслетом. Стефан, немного придавленный силой только что прозвучавших слов, с готовностью протянул ей свою. Браслет мягко обернулся вокруг запястья, девушка сжала его, соединяя концы, раздался мелодичный звон и… браслет стал единым целым.
— Получилось! — пораженно пробормотала Аэлина. — Теперь — твоя очередь.
Несколько раз сморгнув, унимая волнение и набираясь духу, герцог на секунду прикрыл глаза, а когда открыл — видение вернулось: перед ним стояла ослепительно красивая невеста в простом, но необыкновенно элегантном платье. Невеста, смотрящая на него нежно, с любовью и доверием.
Магистр задохнулся — нет чужой страны, нет кибиток, дороги, погони. Нет ряженых лже-артистов, рабских ошейников и похищения. Не было его подлости с амиоки, его злости и стремления унизить и сломать. Есть только она — его жизнь, его счастье, его женщина.
— Я выбрал эту женщину своей женой, — заговорил Стефан, невольно повторяя схему, предложенную Аэлиной. Слова сами рвались с языка, он не думал, не подбирал их, они рождались сами по себе. — Обещаю, что стану ей самым лучшим мужем. Буду всегда беречь, защищать, ценить и уважать. Постараюсь заслужить ее доверие и прощение. Хочу родить общих детей, хочу, чтобы эта женщина была полноправной хозяйкой в моем доме. Обещаю, что никогда ничем не наврежу ей — ни словом, ни делом, ни бездействием. Обещаю хранить верность, быть поддержкой и опорой, не обманывать ни в большом, ни в малом.
Магистр поднял руку с зажатым в пальцах браслетом, девушка протянула свою. Миг, и браслет сомкнулся на тонком запястье, став единым целым.
Наваждение прошло — перед мужчиной стояла Аэлина в том же пестром наряде.
— Кажется, мы еще раз поженились, — пробормотала девушка.
— Тогда надо скрепить союз поцелуем, — ответил герцог и бережно притянул жену к себе. — Ты удивительная! — выдохнул ей в губы, прежде чем накрыть их поцелуем.
Лина не успела воспротивиться, не успела испугаться — герцог оказался проворен. Проворен, и нежен.
После поцелуя возмущаться не хотелось, Лина с трудом собрала мысли в кучу и отошла от искусителя на пару шагов.
— Думаю, это было излишним, — посмотрела на мужа с укоризной.
— Вовсе, нет! Мы провели ритуал, он должен быть завершен, иначе, кто знает? Вдруг, браслеты слетели бы в самый неподходящий момент?
— Ладно, но больше так не делай, — строго заметила девушка и перевела разговор на другую тему. — Давно хотела спросить, но столько всего, что я забывала — почему я понимаю речь местных жителей? Почему они понимают меня? Я не знаю других языков, кроме имперского.
— Магия, — герцог коснулся волос девушки, заправляя прядку за ухо, пальцем обвел ушную раковину. — Знание языка ты получила в момент перехода в Тропиндар, это происходит еще в портале. А андастанский ты не знаешь, но поскольку сидишь взаперти, и ни с кем, кроме меня и наших бродяг, говорящих между собой на тропиндарском, не видишься, то еще этого не поняла.
— Понятно. А ты?
— А я на обоих этих языках разговариваю свободно. На них и еще добром десятке.
— Понятно. Тебе по должности положено, да?
- И по должности тоже, — улыбнулся магистр и опять потянулся к волосам жены.
— Переживаю — такой долгий сон не навредит артистам? — перевела разговор девушка, снова мягко отстраняясь.
— Нет, конечно, это же магический сон, — снисходительно объяснил герцог. — Для них пройдет один миг, проснутся отдохнувшими и голодными.
Перед рассветом, когда небо ощутимо посветлело, Стефан снял заклинание с артистов, потом объяснил задачу и что будет, если кто-то попытается отойти на шаг или навредить ему или его жене.
- В ваших интересах вести себя естественно, тогда при расставании вы получите на каждого по пятьсот серебряных монет, — добавил он пряников к уже обещанному кнуту.
Артисты ахнули и переглянулись.
— Простите, араз, но вы не производите впечатления состоятельного человека, — озвучил общие сомнения Риас. — Мы не отказываемся помочь, не против, что вы едете с нами в Андастан, тем более что можете помочь с куклами, только не надо нас обманывать, обещая невозможное.
— Прощу эту дерзость только потому, что в данный момент ничем не могу подтвердить свою платежеспособность, — буркнул Стефан. — Надеюсь, вы понимаете, что вам придется дать мне магическую клятву?
Артисты обреченно кивнули.
В путь тронулись с первыми лучами Дневного Ока.
Аэлина сидела в одной кибитке вместе с мужем и одним из бродяг. Трое остальных ехали следом.
Дорога до границы сюрпризов не принесла, в Андастан их пропустили, не глядя.
— А, Риас, Арим! — приветствовали артистов стражники. — Все не сидится вам на месте!
— Волка ноги кормят, уважаемый! — улыбнулся Риас. — Даром никто и куска лепешки не даст, поэтому приходится переезжать из города в город, да новые спектакли придумывать.
— Ты прав, даром ничего не дается. Проезжайте, не стойте на дороге!
Только очутившись на территории Андастана, герцог выдохнул — он до последнего переживал, что следы магии приведут к ним патруль.
Уже отъезжая от пограничной заставы, магистр наблюдал, как тщательно досматривают стражники следующего въезжающего, перетряхивая его повозку и дотошно выспрашивая имена и цель поездки. Впору Рамику не наказывать, а поощрять, ведь, если бы не она, он бы не встретил бродяг и, кто знает? — возможно, им не удалось бы попасть в Андастан. Нет, не так — не удалось попасть неузнанными.
Артисты тоже расслабились, повеселели — в Андастане публика была более щедрая, и можно было применять магию, не скрываясь.
Первое представление они дали в приграничном городке. Лина украдкой смотрела в щелку, поражаясь, что среди зрителей не видно ни одной женщины, только мужчины и мальчики. А, нет, есть и девочки, но не старше семи лет.
