о ней уже забыли: подумаешь, слуга и гостья-чужестранка, не велика потеря. А сейчас снова начнутся вопросы, разговоры, сплетни — кому это нужно? Я не понимала, что происходит, но ему уже научилась доверять, и поэтому переоделась в свою привычную одежду с небывалым облегчением и заняла своё место в повозке. Пока — совершенно обычной, не моторной. Деревянной, ярко-красной с золотыми журавлями на дверцах, острой крышей и большими окнами без стёкол. Повозка была похожа на садовую беседку, только лавки внутри мягкие, обитые кожей. Кейташи снова под чужой личиной.
Юракай совершенно не хочет ехать, дуется, злится, кривит тонкие губы и щурит гневно глаза. На лице Мэй скука, она тоже не рада путешествию. Мне, глядя на них, хочется плакать. Или вылезти и сесть на козлы к Киану, чтобы не видеть этих двух сычих. Но увы, не положено. Я сегодня — дуэнья при юной Светлоликой и ее подружке.
— Железная дорога очень опасна, — изрекает Юракай.
— В Ранолевсе давно уже ходят паровозы, — вспоминаю я. — Они гораздо удобнее дилижансов и намного быстрее. И безопаснее, в поезде всегда есть вооруженная охрана. Это потрясающе — сесть на мягкое сиденье, откинуть столик, попросить у проводника чая и смотреть, как за окном мелькают леса и поля.
На самом деле я ездила на паровозе единственный раз и уже почти ничего не помню. Мне тогда хватило ума взять билеты в дамский вагон, хоть и самые дешёвые, третий класс. И сиденья там были деревянные, местами обшарпанные и потрескавшиеся, и чай там, конечно, не давали, но я читала, как люди ездили в первом классе и слышала рассказы Ивгена. Он-то проходил по военному ведомству, ему оплачивались все билеты.
А я ехала с торговками, корзинами с гусями, мешками с тряпками и истошно орущими младенцами. Хуже того путешествия было только на корабле, где мне отделён был угол в общей каюте. Всего и приватности, что натянутая на веревке тряпка.
Уверена, что паровоз Ильхонна будет другим. Да и ехать не так уж и долго, острова небольшие.
— Паровоз может сойти с рельс! — трагически провозгласила Юракай. — И все погибнут!
— С чего бы ему сходить с рельс?
— Фэйри испортят дорогу.
— Уже не испортят. У нас с ними договор.
— Тогда крестьяне. Они специально это сделают.
— Насколько я помню, в Ранолевсе за сохранностью путей следят специальные люди. К тому же машинист смотрит вперёд, он успеет затормозить в случае опасности.
— Но разве в Ранолевсе не гибнут люди? — удивленно спросила Юри. — Разве там не падают шары? Не взрываются шахты? Не рушатся мосты?
— Не припомню ни единого падения аэростата, — честно ответила я. — А про крушение паровоза слышала только однажды, когда прорвало плотину и река разлилась. И подмыла насыпь. Но там машинист затормозил и опрокинулись только передние вагоны. Были ушибы и переломы, никто не погиб.
— Вот как… — задумчиво пробормотала девочка и замолчала, а я вдруг подумала, что могла просто не знать о катастрофах. Детям в интернате не рассказывали о таких вещах, а потом я уехала и не особо интересовалась, что там творится в Ранолевсе. Я могу быть уверена, что аэростаты не падали, а паровозы не сходили с рельс только в те несколько лет, когда я училась в старших классах и преподавала. Но в любом случае, я не собиралась сообщать об этом мнительной Юракай.
Как странно: дети в ее возрасте не думают о смерти. Обычно их интересует все новое, металлическое и блестящее, а если оно ещё гудит и двигается, то они уж точно не испугаются, а, скорее, захотят попробовать. Откуда у девочки из императорской семьи такие мысли? Бабушку она вряд ли слушала, а если и слушала, то не поверила бы. Да и императрица прекрасно знала про шар и железную дорогу. Если бы была против — никакой стройки не было бы. У меня сложилось впечатление, что ее муж вовсе не интересовался внутренней политикой, оставив все на попечение Светлоликой. Император был лишь символом? И такое часто бывало.
Повозка остановилась, и довольно мягко. Мы приехали? Как-то слишком быстро!
— Это одна из станций, — объявил Кейташи. — Тут можно оглядеться, прогуляться и даже перекусить. Это первая остановка после столицы.
Мы вышли. Я немедленно поняла, почему здесь построили станцию. Лес — обычный, не Сумеречный. Здесь лесопилки. И довольно большая деревня, а значит — и поля, и фермы, и рыбные пруды. Разумеется, будут и пассажиры, и дерево, и продовольствие.
Станция была небольшая, в традиционном ильхонском стиле. Приземистый домик, выкрашенный в чёрный и красный, смотрелся на фоне осеннего леса словно нарисованный тушью каким-то искусным художником. Стояла невероятная тишина, не было слышно ни голосов, ни лая собак, ни стука колес — только щебет птиц.
— Зачем мы тут? — шепотом спросила я Кея. — Что ты задумал? Почему потащил сюда девочек?
— Увидим, — тихо ответил мужчина. — Он просто не может упустить такую возможность.
— Кто «он»? Какую возможность? Ты хочешь сказать, нас попытаются убить? Всех?
— Тише, птичка. Все под контролем. Не шуми, я знаю, что делаю.
Вздрогнув, я огляделась. Тишина и пустота, совершенное безлюдье. Нет ни охраны, ни кого-то, кто может нам угрожать. Только из домика вышел невысокий пожилой мужчина, приветливо улыбнулся Кейташи и доложил, что чай подан на веранде.
Девочки обрадовались. Для них это было приключение. Они не ждали подвоха. Хихикали, строили глазки Киану, очень красиво и аккуратно разливали чай, словно соревнуясь в изяществе. А меня теперь начало трясти. Я бросала встревоженные взгляды на Кея и не чувствала вкуса чая, ни крошечных, ещё тёплых пирожков.
Ничего не случилось. Никаких стрел, яда в чае, разбойничьих криков. Только тишина, изредка проплывающие мимо ярко-алые кленовые листы и приветливый смотритель, желающий угодить высоким гостям.
Что ж, передохнули и поехали дальше.
— Вот здесь у нас были неприятности, — провозгласил Кейташи, останавливаясь уже там, где сновали люди и велась явная стройка. — Леи, добро пожаловать к техническому прогрессу!
Мы вышли из повозки, с любопытством оглядываясь. Каменные блоки, гора деревянных шпал, куча щебня. Отдельно лежали металлические полосы, узнать в которых рельсы было крайне сложно. Изогнутые, свёрнутые в улитку, смятые в блин и завязанные узлом — неведомая сила (хотя отчего ж неведомая?) поиграла на славу.
— Ничего, переплавим, — легко махнул рукой Кейташи, заметив мой удивленный взгляд. — Мелочь. Главное, что
