— Что это значит?
Малфой на мгновение переводит взгляд на её грудь, но после снова встречается с Гермионой глазами, непринуждённо смотря на неё снизу вверх. Он протягивает руку, ловит прядь её волос и несильно тянет.
— Если победят Пожиратели, меня скорее всего раскроют и убьют. — Он поджимает губы и задумчиво накручивает прядь на пальцы. — Если победит Орден, то я наверняка попаду в Азкабан. Слишком много желающих посадить меня туда.
Он передёргивает плечами и всё же отводит взгляд, наблюдая, как её локон закручивается в спираль.
В груди Гермионы всё сжимается.
— Ты же знаешь, что я этого не допущу, — тихо говорит она. Малфой продолжает смотреть на её волосы. Выражение его лица спокойное, но печальное. Наверное, он хочет верить ей, но не может. Снова. Гермиона стискивает его руку в своей, привлекая внимание. — Драко, я обещала. Я сказала тебе, что буду бороться за тебя, и я имела это в виду.
Он смотрит на неё и криво ухмыляется, явно желая что-то сказать, но Гермиона не готова слушать его колкости. Она останавливает его жестом и продолжает:
— Чтобы ты ни делал, что бы тебя ни заставляли делать — у тебя не было выбора. Твоя мать в заложниках, ты сам в заложниках. Но сейчас ты помогаешь Ордену, и когда мы победим — а мы обязательно победим! — я смогу убедить в этом всех. Я смогу, — её голос срывается, а Малфой лишь сердито качает головой, но ничего не отвечает.
В его глазах плещется горечь, и Гермионе становится так тоскливо, что она зажмуривается. А когда открывает глаза, то тянется к нему и проводит пальцами по лицу, очерчивая шрамы. Воздух с шипящим звуком выходит из его рта, и Гермиона чувствует тепло на своём лице.
Она понимает, что звучит наивно и даже претенциозно, но она имеет в виду каждое слово, поэтому повторяет это снова и снова, не отрывая взгляда от его пепельных глаз.
Она не уверена, что он верит ей. Но она всё равно сделает всё, как и обещала.
***
Воспоминание заканчивается так же резко, как и началось. Гермиона словно выныривает из воды и рвано хватает ртом воздух. Наклонившись вперёд, она держится за столешницу и за руку Малфоя.
Он смотрит на неё прямо и открыто, но с тревогой во взгляде, и крепко сжимает её ладонь.
— Грейнджер?
…Орден благороден ровно до того момента, как перестаёшь быть им нужен…
Её тело сотрясается. Спазм боли пронзает голову, и Гермиона прижимает подбородок к груди.
— Ох.
— Посмотри на меня. Ты что-то вспомнила, верно? — Она бездумно слушается, вскидывая на него ошалевший взгляд, и кивает. Он кивает в ответ и нервно облизывает губы. — Хорошо. Ты вспомнила. И ты в порядке. Вот так, дыши…
Гермиона делает вдох и захлёбывается воздухом.
…Ты будешь на моём заседании и дашь показания. Предоставишь дурацкие доказательства, что я, возможно, не так плох…
Хорошо, что она сидит, иначе бы упала. Гермиона всхлипывает и вцепляется в руку Малфоя, оставляя на коже следы от ногтей. Она пытается бороться с воспоминаниями, пытается вырваться.
И Драко понимает это.
— Ты молодец, — слетает с его губ, — просто дыши и думай о чём-нибудь отвлечённом, — он почти умоляет.
…Либо я крепко облажался, либо у этого мира не осталось вообще ничего хорошего…
— Давай же, Гермиона. Подумай о чёртовых домовых эльфах. О зельях. О грёбаной истории Хогвартса, только не…
…У тебя есть я, и я буду бороться за тебя…
Она бросила Чарли Уизли. Она предала Драко Малфоя.
— Я предала тебя, — хрипит Гермиона и пытается выдернуть руку; его прикосновения вдруг обжигают.
Он испуганно стискивает её пальцы, но тут же выпускает.
— Грейнджер, всё не так.
Она отшатывается и отводит взгляд, не в силах даже взглянуть на него. Слёзы наворачиваются на глаза. Он не может, он не имеет права спорить и убеждать её в обратном!
Не в этот раз.
Вот почему он просил ничего не обещать. Потому что она уже столько раз делала это — и не сдержала слова.
Гермиона вдруг чувствует, как сердце забилось где-то в горле.
— Я всё исправлю, — выдавливает она и повторяет ещё раз, уже громче, чётче: — Я всё исправлю, Драко.
— Не надо.
Она смотрит на него диким взглядом. Малфой морщится; его лицо мрачнеет и что-то тёмное возникает в глазах, от чего Гермиону передёргивает. Она видит: её слова бьют его, и Драко не способен бороться с этими ударами, они проникают прямо вглубь. Туда, где предположительно находится его сердце.
— Я обещаю, Драко, я…
— Ничего, Грейнджер, — прерывает он и сводит челюсти. Сквозь зубы он делает медленный вдох, явно стараясь удержать контроль. — Я уже говорил: просто… не обещай ничего, ладно? Сделай это для меня.
Он нервно сглатывает, и Гермионе кажется, будто холодная рука собирает в охапку её внутренности и сдавливает со всей силы.
— Что было дальше? — отчаянно выпаливает она.
— Я больше ничего тебе сегодня не скажу.
— Мне надо знать!
— Ты перегибаешь палку. Ты уже…
— Этого недостаточно, Драко, я так не могу! Я… Мне надо понять, как так вышло. Что я сделала? Почему… Почему всё так получилось?
— Ты ничего не сделала, Грейнджер.
— Но я должна была! Что случилось? Мне нужно… — Гермиона не может сдерживаться. Она пытается отыскать ответы в лице Малфоя, но лишь видит, как черствеет его взгляд с каждым её словом. — Ты не понимаешь! Мне нужно знать больше!
Достучаться до него кажется невозможным, но он вдруг клацает челюстью и прерывает её:
— Хорошо.
— Да?
— Да, — сердито бросает он.
— Правда?
— Мерлин, Грейнджер, — он закатывает глаза, раздражение отображается в каждом его слове и действии. Малфой тянет к ней руку и цедит: — Дай это сюда.
Опешив, Гермиона передаёт ему тетрадь. Её тело всё ещё потряхивает, а разум разрывает от беспорядочных мыслей, отрывков, воспоминаний. Она не может собрать их в единые цепочки, пока у неё недостаточно информации.
И все эти эмоции… они затапливают её сознание и сердце.
Малфой открывает чистую страницу и что-то быстро записывает. Кандалы на руках тихо звякают в такт резким движениям. Гермиона жадно следит за каждым его действием. Закончив, он протягивает ей тетрадь, но не разжимает пальцев, хмуро глядя на свою руку, будто сомневаясь.
— Не смей открывать это, пока не окажешься дома. — Гермиона поспешно кивает, и только тогда он выпускает тетрадь. — Я тоже… тоже устал, Грейнджер. Устал от всего этого: от того, что вижу тебя такой каждый раз и что не знаю, чем закончится очередной твой приступ. Поэтому отдохни, выспись, выпей зелья. Спокойно посиди со своими записями и постарайся упорядочить всё, что помнишь, — он на мгновение замолкает и, тяжело вздохнув, сжимает двумя пальцами переносицу. — Мне нужно, чтобы ты пришла в себя. Иначе… если так продолжится, мне придётся отказываться от наших встреч. Ты близко, Грейнджер, но всё становится более интенсивным. Ты не можешь рисковать.
— Я буду осторожна.
— Я тебе не верю.
Живот сводит от его слов, и Гермиона сердито поджимает губы.
Она хочет возразить.
Но Малфой сидит, ссутулившись, и выглядит таким встревоженным и потерянным, что в этот раз Гермиона решает больше ничего не говорить.
Она уходит с раздраем в сердце и в голове.
Лишь дома, как он и сказал, она садится на постели и, глубоко вздохнув, медленно открывает страницу, на которой почерком из её воспоминаний выведено два предложения:
«Ты снова спрашиваешь, что было дальше, Гермиона. А дальше нас почти раскрыли».
========== 19. Девятнадцатая глава ==========
Гермиона умеет ждать, но терпение, о, его с натяжкой можно назвать её сильной чертой.
Она могла бы постараться, чтобы не оглядываться на часы каждые пару минут, но в этот раз не сдерживает себя.
Малфой опаздывает, и это заставляет её нервничать.
С момента, как она передала карты поместий Кингсли, Гермиона особо остро ощущает, что Драко находится в постоянной опасности.
Его миссия всегда состояла в передаче ценной информации, но теперь Гермиона всё больше чувствует солидарность с Нарциссой Малфой: идея сделать Драко шпионом — сомнительный способ уберечь его.
