Последнее, что видит Гермиона, — его встревоженное лицо, которое прямо на её глазах становится безразлично холодным.
Темнота окружает её со всех сторон, и Гермиона слышит: некто наконец заходит в гостиную.
Несколько мгновений её окружает покров мрака и тишины.
Судорожно вздохнув, Гермиона крепко прижимает ладонь к губам, пытаясь скрыть любые звуки, и делает шаг назад, натыкаясь на ступеньки, ведущие куда-то наверх. Живот сводит, а в горле образовывается ком такого размера, что начинает кружиться голова.
Она боится пошевелиться или вздохнуть слишком громко. И даже не может аппарировать — её чёртова палочка осталась лежать на столе, и Гермиона молится всем богам, чтобы Драко успел спрятать её.
— Драко, — повторяет знакомый голос.
Сердце заходится с новой силой, стуча о рёбра, и грудь сковывает от паники. Гермиона тяжело сглатывает и боком прижимается к стене; ей кажется, что вот-вот ноги подведут её и она безвольно упадёт прямо на ступеньки в узком проходе.
— Беллатриса. — Почтение в голосе Драко заставляет Гермиону вздрогнуть. — Снейп сказал, что я буду здесь в уединении, поэтому не могу сказать, что мне приятно тебя видеть.
Гермиона представляет, как он приподнял бровь при этих словах, как слегка поджал губы, как чуть сощурился. Она прикрывает глаза и прислушивается сквозь шум в ушах.
Беллатриса правильно понимает его неозвученный вопрос.
— Я уже была здесь, Драко, — она звучит ехидно, но мигом ожесточается. — Северус — мерзкий предатель — наложил какое-то заклинание, которое не давало никому сюда попасть. Но после его смерти оно спало, поэтому любой, кто бывал в доме когда-то, может попасть сюда снова.
Гермиона вдруг чувствует, как кровь отхлынула от головы, а спину пронзило острым, обжигающим холодом.
Всё это время…
Всё это время они проводили в доме Снейпа, даже не подумав о том, что больше не защищены.
— Хотя, конечно, не то чтобы было много желающих, — тянет Беллатриса с отвращением в голосе. Он звучит чуть ближе, и, понимая, что она перемещается, Гермиона в ужасе вжимается в стену и чувствует, как её начинает мутить.
Она закрывает глаза и делает глубокий вдох. Нужно собраться и взять себя в руки.
Гермиона не может вновь проиграть ей. Ни сейчас. Ни когда-либо ещё.
Есть вариант подняться наверх по узкой лестнице, ведущей в неизвестность, но Гермиона не может гарантировать, что шаги будут бесшумны и незаметны для чужого слуха. Она не хочет рисковать. Поэтому остаётся лишь затаиться, замереть, скрыться. И в случае опасности — атаковать.
Их двое, и на их стороне эффект неожиданности. Если бы у Беллатрисы были какие-то подозрения, она бы уже предприняла хоть что-то. Но им везло и продолжает везти, и Гермиона планирует воспользоваться этим преимуществом.
Она пододвигается чуть ближе к двери и, понимая, что сдерживала дыхание, тихонечко выпускает воздух через нос.
Если придётся — она бросится на Беллатрису с голыми руками, надеясь, что Драко успеет выхватить палочку.
— …Ты проводил с ним много времени, как же не понял, что он предатель?
Гермиона не сразу может сообразить, о чём идёт речь, и снова прислушивается.
— Снейп был шпионом двадцать лет, и никто этого не понял, — тянет Драко в знакомой раздражающей манере. — Неужели я мог оскорбить Лорда и тебя, догадавшись всего за пару месяцев вынужденной близости?
Беллатриса фыркает, глухой смешок вырывается из её рта.
— Потрясающе неубедительно. — Гермионе не нравится её тон, и она стискивает зубы. — Но в конце концов у тебя снова есть шанс доказать свою преданность. Хотя ты и не спешишь воспользоваться им.
Гермиона приникает к двери и нервно облизывает губы. Что за…
Шанс?
О чём вообще она говорит?
— Я не заметил, чтобы у Лорда были ко мне прете…
— Ты ушёл слишком быстро сегодня, Драко, — резко прерывает его Беллатриса. — Тебе повезло, что я вызвалась поговорить с тобой. — Гермиону передёргивает. О, Мерлин, не такое везение они оба имели в виду. — Тебе придётся сделать это. У Лорда заканчивается терпение: он устал наблюдать твою слабость.
— Я исполняю всё, что мне приказывает Тёмный Лорд.
— Прекрати ломать комедию, — голос срывается на визг и раздаётся ещё ближе. — Снейп мёртв. Нарцисса больше не сможет тебе помочь. И ты должен это понимать. Тебе придётся запачкать руки. Больше ты не сможешь оставаться в стороне.
Гермиона слышит, как яростно вздыхает Драко, и понимает, что ему есть что добавить, но радуется, что в этот раз он сдерживается и не вступает в перепалку. Она не понимает, в чём дело, — и незнание обжигает её изнутри, раздражая нервные окончания. Но она набирается терпения и закупоривает эмоции, потому что сейчас не время взрываться.
— Я тебя понял, — коротко, отрывисто, злобно выплёвывает Малфой.
И ответ Беллатрисы звучит более удовлетворённо, чем все её слова до этого.
— Он ждёт тебя в поместье завтра. Есть особые указания.
Узел в груди Гермионы ослабевает при звуке удаляющихся шагов, и напряжение постепенно тает. Она слегка шевелит плечами, расправляя спину, и наконец позволяет себе глубоко вздохнуть. Голова всё ещё тяжёлая, и всё вокруг как в тумане, но ужас постепенно отступает, и Гермиона пытается прокрутить подслушанный разговор, стараясь уцепиться за непонятные намёки и отрывки слов.
— Она… Она ушла.
Голос глухой, надтреснутый.
Гермиона не сразу понимает, что Драко обращается к ней.
— Ушла, — повторяет он то ли ей, то ли самому себе.
Спустя пару секунд свет разрезает темноту, и Гермиона жмурится, а затем растерянно моргает. Шкаф отъезжает в сторону, проход открывается, и Гермиона встречается взглядом с Драко, зная, что её лицо выражает ужас.
Он и сам выглядит пугающе.
Всё лицо бледнее обычного, и вена на лбу бьётся так, будто бы его вот-вот хватит удар. Губы подрагивают, и тело то и дело сотрясается. Гермионе даже не требуется времени на раздумья, прежде чем шагнуть к нему и принять в свои объятия. Драко в ответ стискивает её так крепко, что она пропускает вздох.
Его дыхание становится отрывистым, и Гермиона вжимается лицом в его шею, считая удары сердца, чтобы вновь не поддаться панике.
— Столько времени… — шепчет она, но он быстро прерывает её.
— Да.
— Столько времени прошло, и она могла просто появиться здесь…
— …Да…
— …И мы даже не подумали об этом…
— Грейнджер, — вырывается болезненно, вымученно, с надрывом, который провоцирует тяжесть в груди.
— Почти два месяца, Драко. Почти два месяца… — она пытается выплеснуть всё, что закручивается внутри, отравляет, пугает. — Мы проводили здесь столько времени, бывали тут почти каждый день, мы спали здесь, и…
Его пальцы, зарывшиеся в её волосы, сжимаются и дёргают. Он не пытается причинить боль — лишь остановить поток.
— Гермиона!
Она вздрагивает, когда он резко окрикивает её, и поднимает лицо, поддавшись его руке. Драко заглядывает ей в глаза; ресницы слегка трепещут, зрачки расширены, радужка помутнела.
Гермиона шмыгает носом. Не потому что сдерживает слёзы — на самом деле, ей даже не хочется плакать. Только кричать. Орать что есть мочи.
— Мы облажались.
— Да, мы…
— Мы серьёзно облажались. Но ничего не произошло.
— Ничего? — эхом откликается она. Её мысли бегут вперёд слов, и голова пухнет от тревоги, страха, злости, стыда…
— Чёртово везение, — его губы изгибаются, голос срывается на шипение. — Она тебя не заметила. Она не знает, что ты была здесь. Она ничего не подозревает.
— Но что, если бы она… — вздрогнув, Гермиона мотает головой и, отстранившись, восклицает: — Это было невероятно беспечно с нашей стороны! Как вообще… — она запинается, не справившись с чувствами. — Как вообще мы могли не подумать об этом?
— Мы ошиблись.
— Я допускаю слишком много ошибок последнее время! — ощетинивается Гермиона.
— Но пока это сходит тебе — нам обоим — с рук. — Драко вздыхает. Перемещает руку по её спине в поглаживающем жесте, будто стараясь изгнать напряжение. Снова вздыхает. — Мы всё исправим.
