всех заключенных в определенные инстанции, а на остальных открыть охоту или, у людей это называется, объявить в розыск.
Моим людям удалось выбить имена и даже несколько местонахождений их группировок из отца Айрины, в обмен на неприкосновенность от оборотней. Я был готов заплатить эту цену, зная, что и люди его щадить не будут, а, значит, он все равно будет наказан. Да, пусть он и биологический отец Айрины, но видеть синяки на теле любимой, знать, что он фактически изнасиловал свою пару, за это даже у людей есть соответствующие законы. Пусть нельзя было многое рассказать, чтобы не поставить под угрозу Айрину и ее спокойствие, одного того, что он стоял за вооруженными нападениями, в которых пострадали как оборотни, так и люди, было достаточно, чтобы загреметь за решетку надолго. Людям достаточно лишь было доказательств, которые мы им предоставили, и мятежников можно сдавать в обертке подарочной. И вроде бы все благоприятствовало этому, но здание совета удалось покинуть с трудом. Быть может, кто-то из людей при власти был крайне не согласен с таким положением дел, что вряд ли, конечно, хоть и не исключено, хотя, скорее всего, это мятежники решили покончить с нами разом, потому что убить верхушку значило нарушить равновесие, раскачать весы в сторону кровавой бойни. До того, как пришла подмога, нас знатно потрепали, но мы оборотни, да еще и сильнейшие, нас не так просто убить. Однако после нападения о сдаче мятежников речи уже не шло, так как попросту никого не осталось. Было ли мне кого-то жалко? Нет. Невиновных там не было, а тот, кто был при отце Айрины, работая лично на него, были те еще ублюдки. Даже приехавший на место агент по вопросам оборотней презрительно заключил: «шакалам, шакалья смерть». Повезло только отцу Айрины, тот в шумихе сбежал, но пока я отходил от ран, его нашел Блэк. Блэк разбираться с ним не хотел и лишь обещанная мною неприкосновенность, сохраняла ему жизнь, потому и вызвали меня, чтобы я решил, что с ним делать. Вплоть до этого момента его не трогали, а там уж и не знаю, насильников не сильно почествуют в тюрьмах, да и еще с таким характером.
- Я требую адвоката, - поморщился он, увидев, что я зашел в комнату.
- Думаешь, он тебе поможет? – прищурился я, - надо было сразу же тебя убить, - и зачем зашел, спрашивается. Чтобы еще раз удостовериться, что нет там разума? Потерян он в дикости своей.
- Так почему не убил? Думаешь, моя дочь зверя полюбит, родит ему щеночков? – усмехнулся он, издевательски проговаривая. - Никогда, она такая же, как ее мать трусливая и… - я не дал ему договорить, вышиб весь воздух из его груди одним точным ударом.
- Ошибаешься, родит, и за лапу держать будет, но ты этого уже не увидишь, - а затем развернулся, смотря в окно, что зеркальным было с одной стороны. – Забирайте, - проговорил, и тут же дверь открылась, и члены стаи Блэка его сопротивляющегося и продолжающего гневные тирады выплевывать, вывели.
Я же перечеркнул эту страницу, к паре своей спешил, что наверняка извелась уже за время моего отсутствия. Надо было сказать куда иду, чтобы не беспокоилась, ругал себя, но тут же одергивал, и что бы я сказал? Что, скорее всего, своим решением смертельный приговор отцу твоему назначил? И все это так, между делом? А ведь у нас все только наладилось... Я ведь мог и освободить его, властям его не передавать, понимая, что отчасти не он всем виноват, а зверь дикий внутри, что обезумел без своей пары, да, так, что даже замер на поверхности, изменив его глаза, а человек его попросту не понимал, не слышал он зверя внутреннего. Мстить за свои обиды хотел, что отвергнутым остался без поддержки. Вместо того, чтобы пару свою искать, ситуацию исправить. Он ведь мог найти ее, мог, даже будучи не совсем оборотнем, и метку поставить, и любить научить, но не захотел, как и я... дать ему свободу. Иногда у решений наших нет белого и черного цвета, какой не выбери – он будет неправильным для одного человека, но, возможно, правильным для большинства, потому что безумца, с жаждой крови, оставлять на свободе нельзя.
Глава 25
Айрина
- Ты дома, - подбегаю к нему, когда он появляется в проеме двери живой и здоровый, - наконец-то, - шепчу, давясь слезами.
Стоило услышать от Шейна минуту назад: «можешь, уже успокоиться, он сейчас зайдет» - как я тут же с места поднялась. Не могла сидеть в своей комнате, вот и проводила время с Шейном, который оказался вполне милым парнем, потому что больше он ни пошлостей, ни угроз в мой адрес себе не позволял, наоборот даже, казалось, хотел расположить к себе, произвести впечатление что ли.
- Ты серьезно? – уточнила, взглядом, а сама к тишине дома прислушивалась, Шейн кивнул в ответ и даже подтолкнул, улыбаясь.
- Иди уже, он будет только рад такому приему, - я кивнула и тут же выйти поспешила из комнаты, а когда дверь дома открылась и альфа, что заполнял все мои мысли, в дом зашел, все испытываемое мною нахлынуло, давая сбой выдержке. Было все равно, что подумает кто-то, главное в его объятьях оказаться поскорее, удостовериться, что с ним и правда все хорошо. Все страхи, переживания обрушились разом, как стена, возведенная когда-то мною, и пеплом развеялись по ветру, что проскользнул нечаянно в дом через незакрытую дверь, став свидетелем нашего единения.
Жадные губы накрывают мои, заставляя замолчать, и слезы сами как-то высыхают, от того пожара, что нарастает внутри, заставляя кожу вспыхивать под его руками сильными… Чистый огонь заполняет внутренности и кажется, что вместо крови течет по венам лава жидкая.
- Почему, почему, почему? – шепчу как заведенная, в перерывах между поцелуями, что заставляют голову кружиться от эмоций.
- Что? – отстраняется мужчина от моих губ.
Непонимание сквозит в его взгляде наравне с обеспокоенностью.
- Почему так долго? Я чуть с ума не сошла, - его выдох тихий служит мне ответом, кажется, что он сжимает меня еще крепче в своих объятьях, будто боится, что я исчезну.
