Не знаю, это ли повлияло на лордов, но бесстрастные судьи извинились и объявили, что считают меня невиновной, верят в мою искренность. Нэймару, терпеливо ожидавшему меня в приемной, я ничего о поведении судей и сгоревших часах не сказала. Только сообщила результат.
— Очень хорошо, что они поняли, — муж не скрывал облегчения. — Их слова имеют очень большой вес. Так что сплетники теперь поостерегутся говорить о тебе гадости.
Мы ожидали решения Владыки и Совета пять дней. За это время попытались найти учителя. Безуспешно. Никто не хотел учить Нэймара, но это не было новостью или неожиданностью. Желающих стать моим наставником так же не нашлось. Неудивительно, к сожалению. Это очень огорчало мужа и Келиара, меня тоже. Потому что воспоминание о полыхающих на столе часах было страшным. Но я старалась не расстраиваться. Успокаивала себя тем, что дар, как и у Нэймара, проявляется редко и еще ни разу никому не навредил. Не найдя наставника, мы стали искать книги по магии. Чтобы хоть попробовать чему-то научиться самостоятельно. Но и тут ждало закономерное разочарование. Книг не было, — знаниями делиться никто не хотел. Так что пришлось ограничиться книгами по целительству. Учитывая близкую войну (в том, что она будет, никто не сомневался), я думала, эти знания могут оказаться полезными.
Перио Вверилл, посол гоблинов в Мунире, искал нашего общества с первого дня в столице. Он вел себя так, словно знал о нашей осведомленности касательно похищения принцессы Йоллы, но при этом ни разу не упомянул ведару, Золотой зуб или Кхорил прямо. Мне это очень не понравилось. Нэймару тоже, это я чувствовала по тому, как муж отвечал на вопросы перио. Осторожно, немногословно и исключительно общими фразами, будто мы ничего секретного не знали. Гоблин пытался выяснить, как дела у перио Баркема, что думает Беро, нет ли у лорда Кадруима каких-нибудь соображений… И это настораживало. Да, мы обещали никому ничего не рассказывать. Даже Владыке. Но лорд Эхдруим знал и без нас. Сам затронул эту тему в разговоре, подчеркнул, как важно помочь найти ведару и кинжал, призывал быть внимательными и поддерживать связь с Беро и Баркемом. А перио Вверилл, казалось, поставил целью выпытать, сколько нам известно. Удивительно, но пожилому гоблину не нравилась наша возможная осведомленность. Я в беседу, напоминающую прощупывание почвы на болоте, не вмешивалась, только наблюдала за расшаркиваниями двух дипломатов. В результате перио ушел от нас вполне довольным, сделав вывод, что о похищениях мы ничего не знаем.
Если его поведение, учитывая, что сами справиться с ситуацией гоблины точно не могли, показалось нам странным, то ночной визит мунирского ведара нас поразил. Худобу молодого светловолосого гоблина не скрывали даже теплые зимние одежды, фасоном подражающие эльфийским. Наряд выглядел на нем нелепо, а тонкие руки и шея, выглядывающие из пышного меха оторочек, казались ломкими. Ведар сбивчиво и невнятно объяснял что-то про сделанный им расклад, размашисто жестикулируя. А потом попросил передать устное послание его матери в Маллен, гоблинскую столицу.
— Вы уж простите, — как мог вежливо в полтретьего ночи возразил Нэймар. — Думаю, Вы ошиблись домом. Мы не собираемся ехать в Маллен.
Убежденность гоблина эти слова не поколебали. Он нетерпеливо взмахнул руками, звякнув десятком браслетов, и снова повторил свою просьбу. Через несколько минут муж, осознавший нерациональность споров с ведаром, пообещал при возможности передать послание. Обрадованный гоблин рассыпался в благодарностях и восторженно тряс руку Нэймару. После ухода ведара меня еще долго преследовал звук звякающих браслетов.
Дни тянулись медленно в ожидании решения Совета. Мы виделись с Владыкой еще два раза за это время, но волнующую нас тему не затрагивали. Я хотела, но Нэймар сказал, что как только будет решение, лорд Эхдруим сообщит.
Вскоре был заключен военный союз с сохранением суверенитета герцогства. Владыка обещал направить военную помощь для защиты наших территорий. Вечером, после подписания соответствующих документов, мы в неформальной обстановке вместе с Келиаром и правящей четой отметили это событие… Важный, решающий шаг в нашей истории, в истории Аверсоя, в истории герцогства. Договорившись о размерах отрядов и сроках прибытия армии, мы посчитали, что свою задачу в Мунире выполнили, и через день с чистой совестью уехали в Аверсой.
Неприятности настигли нас через неделю пути на одном из привалов. Мы только расположились на обед, разожгли костер, как заметили тоты, мчащегося в сторону Мунира. Почему-то стало очень тревожно, но я постаралась отмахнуться от нехорошего предчувствия. Не удалось, и через полчаса поймала себя на том, что все время поглядываю на небо, высматривая птицу. Поэтому почти не удивилась, когда час спустя встрепанный тоты, своим диким видом напоминающий птицу из Маллена, зайдясь пронзительным криком, буквально рухнул в руки Нэймара и затараторил голосом секретаря: 'Ваше Сиятельство, срочные новости!'.
Муж быстро вытащил из футляра письмо и, пересадив птицу с колен на бревно, положил перед тоты кусок жареного мяса. Птица благодарно курлыкнула и вцепилась в предложенную еду так, словно не ела несколько дней. Потом оказалось, что прежде чем отправить тоты, секретарь скормил ему зачарованное зерно, от которого птица под заклятием не отвлекалась ни на сон, ни на охоту, пока не выполнила задание. Усталостью и голодом объяснялась и агрессивность обычно спокойной птицы.
Нэймар быстро просматривал донесение и мрачнел с каждым прочитанным словом. Воины, собирающие вещи у кареты, притихли, посматривая на лорда, перечитывающего документ, а я не смела заговорить и спросить в чем дело. После третьего прочтения рядом с Нэймаром страшно было находиться. В нем клокотала сила, опасный, не контролируемый дар… Муж сунул мне в руки письмо, встал и принялся ходить за моей спиной вдоль бревна, на котором мы сидели. Он был взбешен, злость исходила от него волнами, мешая сосредоточиться.
Письмо от секретаря было коротким и крайне неприятным. Подумать только, нас не было в Аверсое месяц! Какой-то несчастный месяц! А столько всего произошло… Четыре взрыва газа в шахтах, два десятка погибших не были из ряда вон выходящей неожиданностью, если вспомнить, что количество несчастных случаев было и прежде большим в зимние месяцы. Да, Нэймар приказал закрыть шахты на зиму, но тогда этот приказ вызвал лишь недоумение и резкий протест, а сейчас смерти шахтеров повлекли за собой серьезные народные волнения. Кипел не только запад, где располагалось большинство шахт, но и сам Аверсой, постепенно заражая недовольством мирный фермерский север. Лейтмотивом было обвинение в том, что нам, высокомерным эльфам, наплевать на человеческие жизни. Что люди для нас, заносчивых эльфов, — всего лишь расходный материал, который даже не замечают. Ведь когда в шахтах гибнут люди, герцог-эльф развлекается вдали от своей вотчины. Но, небо, да вся знать так поступает! Вся знать! А сколько крови и денег вытягивают из простого люда человеческие дворяне, об этом вообще и думать не хочется! Мы же проезжали через чужие земли, видели… Еще секретарь писал о слухах. Якобы городской совет собирается просить короля Артемия провести отчуждение герцогства в пользу короны и назначить другого владельца земель. Будто бы монарх имел на это право!
