прикинуть — хочет Настя услышать о том, что враг повержен, или же вообще слышать о нём не хочет?
Нет, вряд ли, Настя не из тех, кто прячется и молча страдает.
Настя.
Он соскучился по ней. Он тосковал безумно, просто отчаянно — и отчаяние усиливалось от мыслей о том, что сам всё это затеял.
Но так же нужно! Так правильно!
Самый жуткий кошмар был не тогда, когда он был уверен, что умрёт… А тогда, когда Настя — его Настя — зарегистрировала пакет доказательств в полицейском реестре.
Нет, обиды не было. Он всё прекрасно понял. И оправдывал её.
Но с любимыми так не поступают. Любимым просто доверяют.
Настя любила его, когда он был Леонидом. И слепо следовала за ним. Ей, может, всё равно, что он теперь другой человек. Она будет терпеть, мучиться — но не бросит его.
Не хотелось, чтобы мучилась Настя. Он готов вместо этого мучиться сам.
Он всё ещё пытался себя убедить, что поступает правильно. Что она сейчас разочаруется в нём, потихоньку возненавидит или просто забудет. Обратит внимание на кого-нибудь другого. Найдёт того, кого сможет по-настоящему полюбить.
Не такого. Будучи Леонидом, он мало обращал внимание на её чувства, настоящие, а не те, которые она показывала. Его устраивала кукла, которая старалась быть для него хорошей.
Потом уже Деймос попытался исправить ситуацию. Он дал ей то, что она хотела — но, оказалось, она всё это хотела не от него. Потому что в самый ключевой момент она всё-таки выбрала не Деймоса — а Леонида.
Пусть. Это её выбор. К сожалению, Леонида он ей вернуть не может. Но может избавить от Деймоса.
К сожалению, все эти женские заменители помогали мало. Десяток таких, как Элана, не стоит одной Насти. И они плохо отвлекают от тоски.
Ещё больше испортил настроение очередной сюрприз от Эланы.
8 декабря
— Элана, я хотел с вами поговорить. У вас есть минутка?
Для главного редактора журнала?
— Разумеется, Василий Николаевич.
— Думаю, мне стоит лично сообщить новость о вашем переводе.
Она опешила:
— То есть — переводе?
— Было совещание, директор предложил ваш перевод в колонку звёздных скандалов, и это было поддержано большинством.
— Какую колонку? — Элана не верила своим ушам. Это розыгрыш?
— Боюсь, что ваши работы в течение долгого времени не соответствовали критериям научных новостей. Мы просмотрели последнюю — намёки на то, что причина разрыва Веряевой и её начальника — внезапно появившийся старый друг мужа — это не научная новость. Нисколько. Ваша травля Веряевой и «Эфира» может быть, и увлекательна, но интересна только обывателям. Те, кто читают новости мира науки, ждут чего-то другого. Но скандалы описывать вы умеете замечательно. Вы там будете на своём месте.
— Но… но… вы не говорили! Вы даже не предупреждали меня, что мои материалы не подходят!
— Вы взрослый человек, специалист своего дела. Вас никто не обязан контролировать, — нахмурился редактор, видимо, задела-таки за живое. — Вполне достаточно корректоров. Мы оценили вашу работу, и определили вас туда, где вы лучше справляетесь.
— Но… в звёздные скандалы? Это же жёлтая пресса!
— М-м… А вы что-то имеете против жёлтой прессы?
— Я несколько лет вела научную колонку, этой привилегии добивалась долго, имею ли я что-то против жёлтой прессы? — она повысила голос.
— Напрасно, загляните к конкурентам.
— «Технология и жизнь»?
— М-м, не совсем, их колонку скандалов.
— Что там? — на грани срыва прошипела Элана. Она теперь ещё обязана и грязные новости читать?
— Научные новости по вашей версии. Полный отчёт о ваших отношениях с директором «Эфира» и травля Веряевой. Вот они разместили материал на правильном портале. Элана, мне надо работать. Я вам сообщил решение, не я его принимал.
Альшевского Деймос решил использовать по полной, когда Мартов начал сознаваться. Лёгкий и простой путь — спросить, кто всё-таки занимался промышленным шпионажем в Эфире — оказался недоступен. Мартов ушёл в отказ. Не было такого, и всё. Учитывая, что показания он давал в полиции, Деймос больше не мог ни надавить, ни угрожать.
Но ведь об этом никто не знает, верно?
Невзначай Альшевский слил информацию о том, что Мартов рассказал про шпиона полиции, а потом Деймос провёл в Эфир двоих полицейских — официально, в форме. Они прошли медленно, демонстративно через половину станции на АРМ директора, посидели минут десять, вышли.
И проследовали прямо к заблокированному шлюзу на парковку личного транспорта, который Альшевский запер с двух сторон, как только, в рабочее время, через него попыталась скрыться Любава, руководитель отдела кадров.
Даже странно, как человек, который столько лет маскировал свою подрывную деятельность, на допросе запел соловьём. Любава рассказывала про краденые патенты — чьи, как и когда, только успевали фиксировать протокол. Всё казалось логичным — она имела доступ к общей базе «Эфира» и могла просматривать её, а краденые исследования не относились к той категории коммерческой тайны, которую хранили под отдельным доступом.
Но почему она рассказала сейчас всё и сразу? Зачем убегала, если даже не попыталась сказать о своей невиновности, которую ещё доказать надо было, и делом это виделось нелёгким?
Деймос удивился и выкинул эту мысль из головы.
Но на задворках сознания червячок грыз и грыз, не давая закрыть это дело и расслабиться.
А потом он вызвал Альшевского, связался с Арсланом и Джейком и они ещё раз проанализировали ситуацию.
Мультяшка, в которую КБ встроило модуль жизнеобеспечения. И этот модуль был выжжен, намеренно.
Магнитар, во время выброса которого не сработало оповещение.
И они снова зарылись в чужие ячейки, добывая закрытую информацию. А потом вместе изучали сводку о несработавшей системе оповещения выбросов. Халатность… Опоздание космометеоролога… Выговор…
Найти этого космометеоролога было делом быстрым, и по спискам дежурных, и по спискам дисциплинарных взысканий он проходил.
И по спискам без вести пропавших примерно в то же время, когда хоронили тело Леонида.
Вроде бы всё стало проясняться, но всё опять испортил Альшевский.
— Не мог Мартов знать, что КБ встроили в мультяшку Леонида модуль жизнеобеспечения. Знали только в КБ, ну подумайте сами, если бы из КБ была утечка информации, неужели бы утекло только это? Уж точно личность Деймоса была бы для них козырем.
Сначала всем пришёл в голову только один способ. Добиться хоть чего-то от Мартова. Но в реальность подобного признания никто не верил.
А потом…
Мартов сидит под замком, надёжно изолирован в следственном изоляторе.
Но ведь остаётся Любава, которая привлечена всего лишь за промышленный шпионаж и заперта у себя дома простым
