стола.
— Хватит, я понял, отпусти. Это ни к чем хорошему не приведёт.
— А ты сам отпустил, когда я просила?
Настя совсем рядом. Никаких здравых размышлений не получается.
— А если бы я выбрал другое кресло?
— Там тоже есть крепления, — невозмутимо ответила она. — Главное — не трогать подлокотники.
— То есть если бы я не опирался на подлокотники…
— Ты всегда, когда садишься, опираешься на подлокотники.
Очень довольная и гордая собой. Чего она добивается? Всегда была такой умной, серьёзной, рассудительной. Деймос думал, она поймёт со временем. Должна понять. Ведь так и правда лучше для неё.
Два пальчика скользнули немного вниз вдоль застёжки тёмно-красной свободной блузы. Края разошлись — недостаточно, чтобы увидеть, но Деймос мгновенно представил, какое на ней бельё.
Прикрыл глаза, чтобы отвлечься — но так ещё хуже. Сочетание её запаха, шелеста одежды и его собственного воображения.
Склонилась к нему так близко, что тепло дыхания добавило накала.
— Настя, не надо.
Получилось как-то… слабо.
— Почему ты больше не командуешь?
Лукавая улыбка — и такая уверенная. Почему? Да потому, что хочется упасть на колени и умолять о пощаде. Но — ремни вцепились в запястья, а его мучительница наслаждается своей ролью.
— Ты всегда строил хитрые планы, а? Сделай что-нибудь сейчас.
Тёмный локон, словно в замедленной съёмке, скользит по шёлку блузы, срывается с плеча и с размаху оглаживает его щёку.
Жестоко раздирая нервы.
Деймос молчит, не в состоянии выдать что-либо членораздельное.
— Ты сделал из меня вещь, покорную рабыню. И выкинул на помойку, как наигрался.
Всё тем же тоном — игривым, нежным. Он знает, что должен возразить — но может лишь облизывать пересохшие губы.
— Сразу забыл? Выкинул из головы?
— Всё не так.
Её лицо ещё ближе. Зубками прикусывает его нижнюю губу:
— Врёшь.
Больно.
Боль совсем не отрезвляет. Как бы не наоборот.
— Те девки, которых ты таскал в постель — Ты подумал обо мне хоть мельком? Как это выглядит?
Судорожный выдох:
— Нет, нет…
— Первая попала к тебе в постель через какие-то несколько дней.
Укус больнее. Нет, Настя, боль — это не наказание. Это предложение…
— Я с ней не спал…
— А вторая? У вас схожие вкусы.
— Тоже нет.
— А журналистка?
— От Эланы хрен отобьёшься…
— Ах да! Попробовал на себе свои наручники и ленты? И… — она шепнула на ухо —…другие игрушки?
Волосы огладили его щёку, тепло дыхания обдало настоящим жаром.
— В нашей постели никого не было, Настя…
Её имя вырвалось полушёпотом.
Её глаза, полные страсти и гнева.
— Врёшь.
— Правда.
— Значит, ты побывал в чужой постели? Как быстро прошла твоя любовь? Просто проснулся утром и понял?
— Моя любовь не проходила, — получилось почти умоляюще. Как, оказывается, мучительна эта беспомощность! — Твоя прошла. Вернее, твоя любовь где-то в прошлом. Ты любишь другого человека. Я для тебя был и остался врагом. Я должен был дать тебе понять, что ты свободна. Что можешь жить без оглядки на наш брак.
— Продолжаешь решать всё за меня?
На мгновение отстранилась — и уселась к нему на колени вполоборота.
— Давай, попробуй ещё покомандовать.
— Скажи, что это не так, — уже другая боль. Идёт изнутри. Самая сильная, которую она может причинить. — Скажи, что любишь меня больше, чем его.
— Я люблю тебя больше, чем его, — легко, без колебаний.
— Настя, это просто секс.
— Нет, ещё твой личный шарм.
— Ты выбрала его.
— Ты отвратителен. У меня действительно извращённые вкусы. Я не выбирала его. Передо мной вообще не стоял подобный выбор.
— Ты хотела сдать меня полиции. За него.
— За убийство. Я думала, что ты убил его. Дело не в выборе. И не в чувствах. Просто я не могла оставаться с его убийцей. Как бы ни было больно. Любовь там или не любовь — мой покойный муж заслужил уважения.
— А мне бы ты простила преступление? — слова сорвались сами. Нельзя было такое спрашивать. Какого ответа он ждал?
Мягкий смех. Он сейчас сойдёт с ума.
— Деймос, я простила тебе преступление.
— Мы же выяснили…
— Ты меня изнасиловал.
Она напомнила… про это?
Невыносимо. Как будто ей ещё недостаточно.
Он чуть склонил голову, касаясь губами её волос.
— Это же было не по-настоящему.
— Нет, по настоящему. Я не думала, что ты это сделаешь, поэтому пришла. Но ты это сделал, — смешок. — И хочешь ещё.
Пальчики чуть оглаживают и сжимают его бедро — и он больше не может сдержать стон.
Деймос молчит. Что он может возразить, если она сама прекрасно всё чувствует?
— Ты меня любишь?
— Ответ тот же. Я и не переставал. Это единственное общее у меня и у него.
— Ещё упрямство.
Словно почувствовал её улыбку.
— Настенька, я действительно другой человек. Совсем. Если ты ищешь Леонида — он умер. И кто угодно на него больше похож, чем я.
— Я не ищу Леонида. Я всё себе нашла. Ты не понял? Ты мой муж. Можешь оформить брак заново. Тебе месяц сроку. Быстрее по закону не получится. Иначе я расскажу всё полиции, и мне плевать, кто при этом пострадает. Нам восстановят старый брак на твоё новое имя. Деймос, ты не понял? Ты мой.
Когда она сидела спокойно, становилось чуть полегче. Но выносить эту пытку всё равно сложно. Теперь он понял, каково было Насте…
Но это только усилило желание отомстить.
— Ты подставила Элану?
— И остальные тоже не просто так от тебя отстали. Тебе жаль Элану?
— Не жаль.
— Правильный ответ. Боишься меня злить?
— Но как ты сделала такое?
— Пара якобы утечек.
— Дезы?
— Никакой дезы. Про Альшевского и меня она додумала сама. Она не совсем уж дура полная, чтобы ей дезу сливать.
— Сама её додумает.
— Немирский. Я чтобы больше ни одной бабы рядом с тобой не видела. Или ей же хуже будет.
Настя погладила его по щеке. Нет, не даёт передышки.
Деймос не выдержал — поймал губами её пальцы, но она отняла и легонько хлопнула его по щеке.
— Деймос, ты понял? Больше не пытайся ни на кого смотреть. Не пытайся меня бросить.
— Насть, я люблю только тебя.
— Ты плохо это показываешь.
— Я просто хотел показать тебе, что всё кончено, чтобы ты продолжала жить дальше…
Она встала, низко наклонилась и прикусила его нижнюю губу — легко, но ощутимо.
— Не болтай лишнего.
Пошире развела ему ноги и опустилась между ними на колени.
— Настя… Не надо, я больше не хочу односторонних отношений…
— Ты дурак, — она поглядела снизу вверх. — Обещай, что больше не примешь ни одного решения, не посоветовавшись со мной, — он медленно расстегнула ему брюки.
— Д-да…
