— Он не прогонит тебя, — тихо сказала Фэй.
Я нахмурилась.
— Изгой, когда вернется, не прогонит тебя.
Теперь я отвернулась, ведьма проникла в мои мысли и чувства и прочла мои тайные страхи.
— Он уже дважды избавлялся от меня. Почему бы не избавиться и в третий раз.
— Ты плохо знаешь его, девочка, ты не чувствуешь его. Возможно, он сам слишком оградился от тебя и не давал понять своих истинных переживаний. Изгой только кажется, таким каким мы все его видим. Он даже сам верит, что он такой. Только я прочла его сердце и его мысли.
Я быстро повернулась и посмотрела на ведьму, даже залпом осушила свое вино.
— Ты вдумайся, почему все зовут его Изгой? Потому что он аутсайдер. Он гоним всеми, ненавистен, презираем. Я бы показала тебе его прошлое, но я не могу. Он должен разрешить мне сделать это. Я только могу сказать тебе, что если какой нибудь женщине удастся завоевать его сердце, она не найдет более преданного и самоотверженного мужчины, чем Мстислав.
Я грустно улыбнулась. Этой женщиной точно буду не я.
— Кстати у тебя есть все шансы. С Изгоем не работают привычные женские уловки. Кокетство, лживость, игры. Все это не для него. Ему нужна искренность, натуральность. В тебе все это есть. Изгой не знал женщины более пятисот лет. Он не герой любовник, не соблазнитель, он не таскается за каждой юбкой и не пускает слюни от симпатичной мордашки. Он может жить без женщины и дальше. Он аскет. Так что ты единственная женщина которая появилась в его жизни. Поэтому у тебя нет соперниц.
Внезапно Фэй напряглась, и ее глаза закатились. От неожиданности я выронила бокал и красная жидкость пролилась на скатерть. Я не знала что делать. Все тело ведьмы содрогалось как при приступе эпилепсии. Ее пальцы судорожно сжимались и разжимались, глаза закатились под лоб, и я видела только белки. Мне стало страшно. Я встала с кресла и хотела подойти к ней, но она вытянула руку вперед, словно останавливая меня. Я замерла и в тот же момент Фэй откинулась на спинку стула и закрыла глаза, из ее носа тонкой струйкой стекала кровь и капала на скатерть. Я судорожно глотнула воздух. Фэй наконец то пришла в себя, она посмотрела на меня затуманенным взглядом. Потом резко встала.
— Иди спать, Диана, уже очень поздно.
Но этот день начался для меня иначе, чем все предыдущий Марианна впервые не пришла звать меня завтракать. Удивительно, но она всегда помнила, что именно я люблю. Я проснулась, поеживаясь от холода и кутаясь в теплый халат. Посмотрела на часы — ничего себе ужу полдень. Вчера мы засиделись с Фэй допоздна.
Я умылась, переоделась в чистую одежду, заплела волосы в косу и спустилась в залу. Как всегда в доме было очень тихо. Но сегодня эта тишина казалась мне зловещей. Я позвала Марианну, но та не появилась. Наверняка снова сидит возле дочери, я решила пойти к ней, утешить, поддержать, но когда поднялась по лестнице, то увидела, что возле двери ее спальни собралась вся семья. Они не заходили. Просто, молча стояли, опустив головы. Мною овладело страшное предчувствие беды. Вампиры не замечали меня, они словно превратились в каменные изваяния. Только Фэй повернулась ко мне и приложила палец к губам. Ее глаза блестели от слез. Я все поняла. Сердце сжали ледяные клещи, стало трудно дышать.
— Марианна, милая, открой. Пусти нас. Слышишь? Ты должна это сделать, просто обязана. Пусти хотя бы Фэй.
Лина стучала в дверь очень тихо и ее голос срывался.
— Убирайтесь все! Все вон! Я не отдам мою девочку никому! Убирайтесь! — Марианна не кричала. Она просто хрипела. Я все еще не верила, что произошло самое страшное, мне не хотелось об этом думать, но в воздухе витал запах смерти. Едва уловимый, но тяжелый и давящий на грудь стопудовым прессом безнадежности.
— Милая, мы должны отнести ее тело и отдать им. Нельзя тянуть. Дорога каждая минута!
Лина снова постучала.
Но ей никто не ответил.
— Если она не отдаст тело в течении ближайшего часа воссоединения не произойдет, — тихо сказала Фэй.
Я не понимала, что именно происходит и почему эти сильные вампиры не могут просто взломать дверь и войти во внутрь.
Но я поняла это ровно через секунду, когда Влад попытался повернуть ручку двери, его отбросило к стене, как взрывной волной на нас всех повеяло сильным порывом ветра, разбилась внизу посуда. Марианна не подпускала их к дверям. Я подошла к Фэй и тихо спросила:
— Может, я попробую? Что нужно сделать?
Фэй внимательно на меня посмотрела. Она словно думала, напряженно сжав челюсти и нахмурив брови. Потом положила руки мне на плечи:
— Хорошо, попробуй. Ты должна уговорить ее отнести тело Камиллы на старое кладбище древних. Отдать его демонам для того чтобы душа, которую они забрали сегодня ночью, воссоединилась с телом. Если этого не произойдет Камиллу можно считать мертвой.
— Почему она не отдает им тело? Если это единственный шанс?
— Потому что демоны все равно убьют Камиллу, но тогда у нас даже не будет праха, чтобы похоронить.
Я снова ничего не понимала, но ведьма продолжила:
— Но если Изгой и Ник успеют вовремя — Камилла вернется домой. У нас есть шанс. Теперь понимаешь?
Да, я понимала, ровно столько сколько мог воспринять мой разум далекий от их козней, их правил, их пророчеств.
— Уйдите все, — шепотом попросила Фэй, — пусть Диана попробует.
Когда вампиры оставили меня одну, я прислонилась лбом к двери и очень тихо спросила:
— А меня ты впустишь? Они ушли.
В ответ тишина, которая повисла в воздухе, и напряжение достигло своего пика. Внезапно дверь распахнулась и я шагнула в спальню. Я еще никогда не чувствовала чью то боль так явно. Сейчас она была просто не выносимой и взглянув на Марианну мне самой захотелось умереть. Отдать свою жизнь, чтобы ее дочь оказалась жива. Потому что мне казалось — Марианна сама мертва. Ее кожа приобрела пепельно–серый оттенок, глаза стали черными как обсидиан. Она прижимала к себе тело дочери и выглядела безумной: темные круги под глазами, ввалившиеся щеки и растрепанные волосы, утратившие свой блеск. Я сделала шаг в ее сторону, и она зашипела на меня, впервые оскалившись, не подпуская к себе и ребенку. Я замерла у двери.
— Я не пришла забрать ее у тебя. Даже если бы хотела я бы не смогла. Я пришла разделить с тобой твою скорбь. Позволь мне просто посидеть с вами обеими в тишине.
Марианна посмотрела, словно сквозь меня, но страшный оскал пропал, и черные радужки немного посветлели. Дверь за мной с грохотом закрылась. Я сделала шаг и увидела, как Марианна села в кресло, уложив дочь на руки, и тихо запела, укачивая мертвую малышку. Мне стало жутко. Это монотонное пение и скрип кресла качалки сводили с ума.
