Ну конечно, мне следовало догадаться, что они пригласят журналистов. Казнь необходимо заснять и передать в новостях, тогда она будет иметь для них смысл.
Меня захлестывает волна ненависти, и вместе с ней приходит ярость.
В углу зала, который скрыт от меня под галереей, происходит какое-то движение. Я вижу, что Файнмэн и его спутники поворачиваются в эту сторону. Томас Файнмэн промокает платком лоб — это первый признак дискомфорта. Фотограф тоже поворачивается, и меня ослепляют две яркие вспышки подряд.
А потом в зал входит Джулиан. Его сопровождают два регулятора, но вдет он сам, без поддержки. Следом за ними появляется мужчина в черном костюме с высоким белым воротничком священника. Он держит перед собой руководство «Ббс» в золотом переплете, как какой-нибудь оберег, который защитит его от грязи и ужасов окружающего мира.
Ненависть, как удавка, сдавливает мою шею.
Руки Джулиана сцеплены впереди наручниками, на нем темно-синий блейзер и тщательно отглаженные джинсы. Мне интересно, это его выбор или его заставили так одеться на собственную казнь. Я смотрю ему в спину и мысленно пытаюсь заставить его обернуться и посмотреть наверх. Он должен знать, что я здесь. Должен знать, что он не один. Я провожу ладонью по стеклу, мне хочется разбить его вдребезги, спрыгнуть вниз и забрать у них Джулиана. Но стекло слишком толстое, вряд ли его можно разбить. И у меня все равно ничего не получится. Я пробегу каких-нибудь несколько футов, а потом будет двойная казнь.
Но это меня больше не пугает. Я все оставила позади, мне не к чему возвращаться.
Регуляторы останавливаются возле стола. Голоса становятся громче. Я слышу, как Джулиан говорит:
— Я бы предпочел не ложиться.
С такой высоты, из-за стекла слова звучат неразборчиво, но от звука его голоса мне хочется кричать. Теперь все мое тело начинает пульсировать от непреодолимого желания что-то сделать. Но я оцепенела и превратилась в камень.
Один из регуляторов подходит к Джулиану и снимает с него наручники. Джулиан разворачивается, и теперь я вижу его лицо. Он трет запястья и немного морщится. Почти в ту же секунду регулятор пристегивает правую руку Джулиана к ножке металлического стола и толкает его в плечо, чтобы он сел. Джулиан ни разу за все это время не посмотрел на отца.
В углу зала доктор моет руки в большой раковине. Вода громко стучит по металлу. В зале — тишина. Просто невозможно, чтобы казнь произошла здесь, вот так, при ярком свете и в полной тишине. Доктор вытирает руки и надевает латексные хирургические перчатки.
Священник делает шаг вперед и начинает читать. Голос у него монотонный и невыразительный, как гудение пчелы.
— «Исаак вырос и был гордостью своего престарелого отца и какое-то время идеальным воплощением воли Авраама...»
Он читает Книгу Авраама. Ну конечно, что же еще. В ней Господь приказывает Аврааму убить единственного сына Исаака, после того как Исаак заразился делирией. И Авраам убивает. Он поднимается с сыном на гору и вонзает нож ему в грудь. Интересно, это Томас Файнмэн распорядился, чтобы читали именно этот отрывок? Послушанию, смирению перед Господом и природным порядком, вот чему нас учит Книга Авраама.
— «Но когда Авраам увидел, что Исаак стал нечистым, он попросил в сердце своем о защите...»
Я еле сдерживаюсь, чтобы не закричать Джулиану: «Посмотри на меня».
Доктор и два лаборанта выходят вперед. У доктора в руке шприц, он щелкает по нему пальцем, а один из лаборантов в это время закатывает рукав Джулиана до локтя.
И в этот момент до меня снизу доносится какой-то шум. Этот звук рябью проходит по залу. Джулиан настороженно вскидывает голову. Доктор отходит от него и кладет шприц на металлический поднос, который держит в руках один из лаборантов. Томас Файнмэн подается вперед, он хмурится и шепчет что-то своему телохранителю на ухо. В зал вбегает еще один лаборант, девушка. Я не могу разобрать, что она говорит. На ней хирургическая маска и большой не по размеру белый халат, но я понимаю, что это девушка, потому что у нее за спиной болтается косичка. Она возбужденно жестикулирует.
Что-то не так.
Я прижимаюсь к стеклу и напрягаю слух, чтобы понять, о чем она говорит. В моем мозгу мелькает какая-то мысль, но я никак не могу ее ухватить. Есть в этой лаборантке что-то знакомое, в ее жестах, в том, как она энергично показывает доктору на выход в коридор. Доктор качает головой, потом снимает перчатки, комкает их и прячет в карман. Перед тем как выйти из процедурного зала в коридор, он что-то отрывисто командует, и один из лаборантов спешит следом за ним.
Томас Файнмэн проталкивается к дверям в лабораторию. Джулиан побледнел, даже с галереи я вижу, что он вспотел. Голос его от волнения звучит выше, чем обычно.
— Что происходит? Кто-нибудь скажет мне, что происходит?
Лаборантка с косой проходит через зал и открывает дверь для Томаса Файнмэна. Когда он с красным от злости лицом врывается в зал процедур, она опускает руку в карман.
И когда в голове у меня наконец все складывается — косичка, рука, Рейвэн,— я слышу хлопок. У Томаса Файнмэна открывается рот, он отшатывается назад и падает на спину. На его белой рубашке распускается красный цветок крови.
На мгновение картинка превращается в стоп-кадр: Томас Файнмэн распластался на полу, как тряпичная кукла; Джулиан с белым лицом; журналист все еще держит камеру на уровне глаз; священник стоит в углу; регулятор, который стоит возле Джулиана, еще не вытащил пистолет из кобуры; у Рейвэн в руке пистолет.
Вспышка.
Лаборант, настоящий лаборант, кричит.
Начинается неразбериха.
Еще выстрелы, пули рикошетят от стен. Регулятор кричит:
— Ложись! Все на пол!
Хлопок. Пуля попадает в стекло прямо у меня над головой. В месте попадания на стекле расползается паутина из трещин. Это все, что мне нужно. Я хватаю стул, который стоит у меня за спиной, замахиваюсь и со всей силы бросаю его в стекло. Надеюсь, Джулиан успеет пригнуться.
На долю секунды все стихает, и слышен только звон низвергающегося вниз водопада из острых осколков стекла. Потом я перепрыгиваю через стену и приземляюсь в зале. Я поскальзываюсь на осколках, падаю на одну руку, и она сразу становится красной от крови.
Рейвэн в движении — она уклоняется от регулятора, отступает и бьет его рукояткой пистолета по колену. Регулятор сгибается пополам, а Рейвэн бьет его ногой в зад, и он таранит головой раковину. После этого она молниеносно поворачивается к двери в помещение, в котором остались телохранители Файнмэна, и вставляет в замочную скважину маленький металлический скальпель. Дверь блокирована. На всякий случай Рейвэн блокирует ее еще и металлической тележкой на колесиках. Телохранители вопят и пытаются вышибить дверь, но дверь не поддается. Во всяком случае, пока не поддается.
