— Надо же. Кто бы мог подумать! У тебя есть муж и ребенок. Вот только я не такая бесхребетная дурочка как ты. Ярик был моим мужчиной! Я его со школы любила, все ему прощала! И если бы не Моня, он был бы сейчас со мной! И я не прощу эту тварь! Девчонки, держите ее!
Две здоровенные бабы кинулись ко мне и прижали к стене дома. Я жалобно пискнула, пытаясь вырваться, но слабость давала о себе знать. Я не могла даже толком шевелиться в стальных объятиях. Лиза с усмешкой смотрела на мои жалкие трепыхания, но потом ей это быстро надоело. Она хмуро посмотрела на меня и грубо сказала:
— Не рыпайся. Как только я закончу с этой мелкой тварью, тебя отпустят. И можешь пищать сколько угодно, все равно меня ты не переубедишь. Эта гадина получит свое!
С этими словами Лиза снова приблизилась к Моне. Та смотрела на меня испуганными глазами, понимая, что я при всем желании не смогу ей помочь. Дрожа, девушка зажмурилась, и в этот момент прозвучал выстрел. Мы все дернулись и повернулись к двери, откуда на нас смотрела Юми, держа в руках ружье.
— Уйти от Жени и Мони! А то я перестрелять вас здесь! Быстро! — сказала она на ломанном русском.
Лиза заскрипела зубами и хотела было осуществить задуманное, но очередной выстрел прямо под ноги заставил ее остановиться. Юми навела ружье на живот Лизы, и та как будто очнулась. Она бросила склянку на землю и разрыдалась. Женщины, державшие меня и Моню, быстро смылись, и Моник тут же подбежала к противнице. Она хотела ударить Лизу, но я загородила ее собой и тут же получила удар по лицу.
— Ой! — вскрикнула Моня и отступила назад.
— Ты что творишь? — гаркнула я на нее.
— Я случайно. И не надо было под руку лезть! Отойди! Я сейчас ей такую трепку задам: она за километр наш дом обходить будет!
— Ты спятила? Она же беременна!
— Но это не помешало ей пытаться облить меня кислотой!
— Хватит! Ты сама виновата! На фига к Ярику лезла? Или у тебя хобби такое: отбивать чужих мужей и рушить семьи? Лиза сейчас уйдет, а ты даже не думай смотреть в ее сторону! Ясно тебе?
— А если я не соглашусь, что сделаешь?
— Попрошу Юми прострелить тебе ногу!
— Что? Она не сделает этого!
— Ты уверена? — с усмешкой сказала я и кивнула на иностранку.
Та, улыбаясь, направила ружье уже на Моню, от чего девушка грязно выругалась и с гордым видом удалилась в домик. Я кивнула Юми и вместе с Лизой вышла за ворота. Мы долго гуляли по деревне, рассказывая друг другу о своей не самой счастливой замужней доле. У нас оказалось много общего. Ярик так же, как и Марк, не спешил хранить жене верность. Пока она занималась хозяйством, детьми и домом, он гулял с другими девицами. Но в отличие от моего мужа Ярик к тому же часто уходил в загулы и практически не приносил домой денег. Зато он никогда не обижал жену физически. Скорее наоборот, она била его.
Я с усмешкой представила, как бы сложилась наша с Марком жизнь, если бы я имела такой же боевой характер, как у Лизы. В доме точно было бы неспокойно. Вряд ли муж добровольно дал бы себя избивать, а Лиза не стала бы терпеть его издевательств. “Да уж. Людям, работающим у нас, пришлось бы несладко! Два взрывных человека в одном доме — это капец!” — усмехнувшись, подумала я. Я не знала, позволил бы себе тогда Марк спать с Олесей у нас дома, но, если бы все-таки это случилось, подруга в тот злополучный день вылетела бы из дома с фингалом под глазом. Это в лучшем случае.
Ближе к утру мы все-таки распрощались с Лизой. Она уговаривала меня зайти попить чайку, но я отказалась. Перед уходом домой я заставила девушку поклясться, что она больше не будет пытаться хоть как-то навредить Моне. Лиза, скрепя сердцем, пообещала мне это, и я со спокойной совестью ушла домой.
На следующий день проснулась я около полудня и с удивлением обнаружила у своей кровати злого Лексуса. Оказывается, добрая Моня уже доложила ему обо всем случившемся. Она все утро капала ему на нервы, обвиняя Лизу во всех грехах и требуя немедленно изгнать ее из деревни. Друг держался, сколько мог, но потом гаркнул на девушку и выставил ее из домика проветрить мозги. А потом вошел ко мне, дождался моего пробуждения, и дальше целый час выговаривал, грозился снова привязать к кровати и запереть в комнате на всю оставшуюся жизнь.
Не знаю, сколько бы это продолжалось, но неожиданно мне на помощь пришли Михалыч и Юми. Они вообще за последнее время неплохо так спелись. Они убедили Лексуса в правильности моих действий, аргументируя это тем, что благодаря мне Моня осталась цела, а Лиза хотя бы на время успокоилась.
Друг, скрепя сердцем, отстал от меня, но пригрозил, что еще одна такая моя выходка, и я буду до конца месяца сидеть на цепи и пить касторку. Лексус ушел спать, а после, проснувшись в уже более хорошем настроении, вручил мне сверток.
— Что там? — удивленно спросила я.
— Да так, подарок. Хотя после вчерашнего ты его не заслужила.
Я вскрыла бумагу и увидела пленочный фотоаппарат и несколько кассет с пленкой.
— Это просто невероятно! — радостно сказала я и бросилась обнимать Лексуса.
— Разберешься? — с усмешкой спросил мужчина.
— Конечно! У меня раньше был похожий. Достался от дедушки. Я когда-то столько снимков сделала! Но как ты узнал?
— Забыла, где я раньше жил? У тебя дома фотоаппарат видел и фотографии. Очень даже неплохие, между прочим. Значит, я угадал, да? Ты и фотографировать умеешь, и пленку проявлять?
— А то! Училась у лучшего! Жаль, недолго.
Я замолчала, вспоминая те далекие времена. После того, как отец бросил нас, я все никак не могла прийти в себя. Плакала дни напролет, ждала его. Тогда дедушка достал с антресолей чемодан, где я нашла настоящую маленькую фотостудию! Новое хобби захватило меня. Я фотографировала все подряд и даже подумывала продолжить заниматься этим после школы, но мама решила иначе. Почему я побоялась тогда дать ей отпор, до сих пор не понимаю. Наверное, я всегда была размазней.
— Хорошо! Тогда будешь у нас штатным фотографом! — вывел меня из задумчивости голос друга. — Все необходимое я достану. А пока давай задокументируем сегодняшнее важнейшее событие!
— Да? А какое?
— Мы начинаем всеобщий переезд! Первые добровольцы уже сегодня отправятся в военный городок. Кстати, Михалыч созвал всех на собрание, так что идем, и фотоаппарат не забудь!
С этими словами Лексус вышел из дома, а я радостно выбежала за ним. И действительно, вся деревня собралась на пустыре недалеко от домика Михалыча. Люди шутили и смеялись, стараясь теснее прижаться друг к другу. Дети, весело смеясь, носились вокруг взрослых. Я, не в силах удержаться, навела фотоаппарат на эту умилительную картину и сделала первый снимок.
— Так, а сама на общей фотографии что, не хочешь быть? — спросил Михалыч, приближаясь ко мне.
— Хочу, но тогда кто-то другой не попадет на общий снимок.
— Не переживай, сейчас что-нибудь придумаем! — сказал мужчина и куда-то исчез. Через пять минут он вернулся со штативом, куда мы водрузили фотоаппарат. Я занялась настройкой камеры, выстроила кадр и нажала автоспуск. Люди замерли, а я быстро рванула к толпе, где меня сграбастал в свои медвежьи объятия Лексус.
Раздался щелчок, а потом кто-то недовольно стал требовать сделать еще один снимок, так как он моргнул. Мы сделали еще несколько подходов, а потом разбежались по домам. Впереди был трудный переезд, и нам всем надо было готовиться к новой жизни на новом месте.
Глава 42
К осени мы все перебрались в военный городок. Оказавшись внутри, я поняла, что зря волновалась. Это была не жуткая тюрьма, а вполне приемлемое место для жизни. За серыми стенами располагались несколько общежитий, столовая, баня, магазин и даже небольшой клуб. Центр занимал плац, рядом с которым располагался штаб.
Но самым ценным оказались склады с оружием и парк техники. Чего там только не было! Лексус в течение трех часов водил меня среди танков, бронированных машин, ракетных комплексов. С упоением он рассказывал об их назначении, перечислял характеристики. А я смотрела на него, думая, сейчас мне ему сказать, что я ни фига не понимаю, что он мне пытается объяснить, или потом. Но, глядя на счастливое лицо друга, я все-таки решила кивать с умным видом и притворяться, что все понимаю и тоже восхищаюсь этим чудом современной мысли.
