была такой, как она помнила. Черные украшения, красивые вырезанные духи на четырех столбиках кровати. Черные бархатные покрывала и красивый портрет Аида и его семьи над камином в дальнем углу. Это место было ее убежищем, в этой комнате она научилась легко любить мужчину.
Что-то пошевелилось на кровати. Она подумала, что там спал Аид, и что Геката и Танатос оберегали покой господина.
Но длинная худая нога выскользнула из-под покрывала. Нежная и красивая женская нога.
Сначала пришел гнев. Она хотела броситься на кровать в гневе и сорвать женщину с простыней Аида. Она хотела порвать ее на куски за то, что посмела трогать то, что принадлежало Персефоне.
Тьма в ней подняла голову раньше, чем она сделала это. Она зашептала слова силы. Слова означали больше, чем просто ссора с любовницей.
«Узнай, что она хочет, — сказала тьма. — А потом накажи ее».
Персефона не побежала к кровати, визжа, как банши. Она тихо прошла вперед, ее шаги не было слышно. А потом прислонилась к столбику кровати и спросила:
— И давно ты тут?
Как и ожидалось, светловолосая голова тут же показалась из-под покрывала. Минта хорошо скрыла потрясение от голоса Персефоны. Она натянула покрывала до груди, скрывая обнаженное тело. Она перебросила волосы через плечо грациозным движением.
— Моя королева, — осторожно пролепетала Минта. — Прости. Я не слышала, что ты сказала.
— Конечно, не слышала, — ответила Персефона. Она так давила на столбик кровати, что побаивалась, что он треснет.
Как посмела эта мелкая зараза быть в постели ее мужа! Персефона старалась не пускать мысли в сторону темных страхов. А если Аид позвал сюда Минту? Тогда она убьет их обоих. А если Минта ждала ее мужа, как каждую ночь, когда Персефоны не было? Она превратит Подземный мир в свою версию темного безумия.
Но у ее мужа не было повода изменять. И хоть она знала, что он не стал бы, ведь он любил ее, и они строили свою жизнь, страх колол ее сердце.
— Я сказала, — повторила она, — давно ты тут, Минта?
Нимфа посмотрела в окно, словно хотела вычислить по солнцу.
— Уже какое-то время, полагаю.
— И часто ты в это время в этой комнате? — Персефона приподняла бровь, хотела увидеть, какую ложь придумает нимфа.
Минта даже не колебалась с ответом.
— Да. Ты слышала, как Геката и Танатос пытались помешать тебе войти. Почему, думаешь, они так настаивали? Прости, Персефона. Я думала, ты знала.
Ложь была хорошей, и кровь отлила от лица Персефоны. Она на пару мгновений поверила словам, а потом поняла, что Минта совершила ошибку.
Если бы она была тут, пока был Аид, она спала бы. Но, по ее словам, она слышала, как Геката и Танатос спорили с Персефоной. Разве любовница ее мужа не пыталась бы спрятаться? Не стала бы изображать сон и ждать момента, когда Персефона задаст вопрос?
Нет. Она не была слабой, она не поддастся лжи ревнивой женщины. Ее муж был верным, был добрым, и он обещал ей, что их отношения не будут как у олимпийцев.
Она должна была доверять ему. И у нее не было причины верить лживой гадости в кровати ее мужа.
Персефона вздохнула, сорвала одеяло с тела Минты.
— Ты мне врешь.
— Нет смысла врать, — прошипела Минта. Она склонилась и попыталась поймать покрывало, которое стягивала Персефона, оставляя ее нагой. — У нас с Аидом история, ты знаешь.
— Я знаю это, но я знаю и то, что мой муж не стал бы делать то, на что ты намекаешь. И это означает, что ты врешь, хотя я не вижу в этом смысла, — Персефона отбросила покрывало. — Ты скажешь мне, каким был твой план.
Минта прикрыла наготу руками, дрожа в центре кровати.
— Плана не было.
— Разве? — Персефона ощущала темную силу, горящую в своих глазах. Она чувствовала, как тьма тянула за ее душу, пытаясь убедить ее сделать нечто ужасное. То, что изменит сущность Минты.
— Плана не было, — Минта смотрела ей в глаза, но Персефона видела ложь. Она была в темной стороне ее души, грани, которая заставляла ее помнить, почему ей так нравилось быть богиней Царства мертвых.
Плохие заслуживали наказания. И Минта была плохой.
— Ты собиралась соблазнить моего мужа? — спросила она, голос звенел силой.
Минта подняла ладонь к горлу, ее глаза расширились. Слова полились, хотя она явно этого не хотела.
— Да.
— Как ты собираешься это сделать?
Минта попыталась удержать рот закрытым рукой. Будто это остановило бы силу Персефоны.
— Я собиралась умолять его переспать со мной. Принять отношения, которые у нас были, к которым мы привыкли. И если бы он не стал, я бы притворилась тобой.
— Почему?
— Потому что он нервничает. Я нервничаю. Мы должны нервничать вместе, — магия рассеялась, и Минта гневно добавила. — Ты заплатишь за то, что так используешь свою силу. Это против правил Царства мертвых: заставлять других рассказывать их грехи.
Персефона улыбнулась, но не радостно.
— Ты так знаешь, что это было ошибкой.
Мышца дергалась на челюсти Минты, она скрипнула зубами. Она прошипела:
— Он был сначала моим, и он мой сейчас.
— Нет, — ответила Персефона.
Она выпустила тьму в мир, ощутила магию в своем теле. Она теперь была сильнее и опаснее.
Ее рука взлетела, ладонь сжала горло Минты. Она держала нимфу, словно она ничего не весила, вытащила ее из комнаты за шею и потянула по коридорам.
Она смутно слышала крики Минты. Звук привлекал многих из комнат. Они шли за ней, чтобы увидеть, что случилось между злой королевой Подземного мира и бывшей любовницей их короля.
Она тащила брыкающуюся и кричащую Минту к центру двора, где она бросила нимфу на брусчатку. Хоть трава росла, Персефона не стала использовать это против нее. Нет, у нее были планы больше на этот мелкий сорняк.
— Ты пыталась украсть у меня мужа, — прорычала она. Слова разносились эхом по двору, отлетали от камней. — Ты
