очень осторожно взял за руку.
– Так вот откуда у тебя и Кристиана ледяная магия. Ты поэтому понял, что он твой сын? – догадалась я.
Король кивнул.
– В детстве я был более… несдержанным, чем Кристиан, у меня второй дар проснулся намного раньше. Он раскрывается, когда маг испытывает сильные эмоции. Я тогда со злости несколько близлежащих к замку ферм лишил урожая и скота. Отцу пришлось устанавливать барьер, пока я не научился управлять магией.
Представив Эдварда трудным ребенком, я тихо рассмеялась. Мы смотрели друг на друга несколько мгновений.
– После всего, что ты узнал… твое предложение ещё в силе? – робко спросила я.
Лицо короля дрогнуло, уголки губ поползли вверх, а в глазах ярче разгоралась надежда.
– Признаться, я боялся, что после того, как узнаешь правду, ты не захочешь иметь со мной дело. Но если…
Обхватив руками его сильную шею, я потянулась к нему губами. Эдвард не стал медлить и тут же прильнул к ним в нежном, а потом и полном страсти поцелуе.
***
Предложение короля было встречено весьма охотно, он был прав, говоря, что управление раумами становится затруднительным, а переход к коммунам неизбежен. Это понимали и вальтеры. Правда, один из них поначалу не хотел отказываться от власти на своих землях, но наших с Эдвардом двух суровых взглядов хватило, чтобы у него пропали все сомнения. Соглашение было подписано и процесс объединения двух королевств начался.
Прошел почти год, прежде чем Эдвард официально объявил о нашем будущем союзе, после чего в королевстве началась подготовка к королевской свадьбе, которая грозилась стать грандиозным событием. Лишенные праздника при поспешном и тайном венчании Кристиана и Белоснежки, подданные нового объеденного королевства Гримхольц уже несколько недель веселились, танцевали и устраивали в городах игрища. А в замок Гримхильды, где мы с Эдвардом временно расположились, тянулись вереницы желающих поздравить нас с помолвкой.
Мы с королем в голос выдохнули после очередного приема гостей и устало опустились в кресла, когда в гостиную вбежал побледневший Галлахер.
– Ваше Величество! Там… – его глаза расширились, становясь размером с маленькие блюдца.
– Что ещё? – сердито буркнул король, паломничество в наш замок его уже порядком утомило.
– К вам пришло какое-то существо… говорит, что его зовут Берта.
Мы с Эдвардом переглянулись. Берта, что работала моей служанкой, всё еще помогала мне с нарядами и прическами, как и многие из прислуги, она верно дожидалась моего возвращения. Также с нами остались Марта и охотник Эдгар, а вот королевский шут, гремлин по имени Богден, почти сразу после побега Белоснежки куда-то исчез. Никто его в замке с того дня не видел.
– Оно сказало, что будет ждать вас в саду.
Хмыкнув, Эдвард встал и предложил мне руку. В сопровождении нескольких стражников мы вышли в цветущий сад, где раньше так любила проводить время падчерица королевы. Галлахер, шедший рядом с нами, выглядел уставшим, если не сказать изможденным. Последние несколько месяцев в связи с громким разбирательством по делу фон Бергов на него свалилось много забот.
Гаспар фон Гессен согласился изменить память всех, кто участвовал во взятии графского поместья, чтобы у них не осталось воспоминаний того, как король использовал ледяную магию. Достаточно того, что все узнали, какой Эдвард сильный маг, наличие у него второго дара мы решили не афишировать. За это король смягчил его наказание, лишил фон Гессена титула и запретил использовать магию под угрозой тюрьмы. О его жене заботились королевские лекари, но прогноз их был неутешителен. Магическая болезнь в этом мире встречалась редко, но одаренным, которых постигла такая участь, уже ничем нельзя было помочь. Вместе с магией атрофировалось почти все тело, и человек становился парализованным.
Братья фон Берги пытались отрицать свою вину, но нашлось достаточно доказательств их преступлений, чтобы королевский суд вынес обвинительный приговор. Карл, их троюродный брат, пошел на сделку с королевским дознавателем и выложил тому всё, что знал. Он рассказал, что как только в Горнхольце открыли месторождения кристаллов и начали строить первые шахты, весть об этом быстро дошла до семьи фон Бергов. Получив несколько образцов, они изучили волшебные породы и сразу увидели скрытый в них потенциал. Им потребовалось еще несколько лет, чтобы найти способ, как с их помощью оснащать магией оружие, но уже до этого они начали искать способы заполучить доступ к шахтам. Родство с королем Горнхольца могло бы облегчить им эту задачу, но как мы уже знали, тогда их план провалился из-за связи Анабель и Роланда. Фон Бергам пришлось на время затаиться, пока они наращивали силу и влияние в раумах.
Карл также рассказал, что Анабель сбежала из монастыря около года назад. Когда его посещал Кристиан, он по просьбе матери привозил с собой различные травы. Так она смогла приготовить зелье, действие которого мне довелось узнать на себе, и приказать служительницам монастыря выпустить её. Те из-за страха быть наказанными, не сообщили королю о побеге. Когда Анабель вернулась и узнала о состоянии сестры, у нее созрел план мести. Этим и решили воспользоваться фон Берги. Из показаний Карла выходило, что Анабель притворялась обычной лавочницей вблизи замка Гримхильды, чтобы общаться с ним и передавать поручения, когда лакей посещал город, следить за королевой, когда та выбиралась пополнить запасы ведьмовских трав, и под предлогом того, что отвозит лечебные обезболивающие настойки для больной, посещать собственное родовое поместье.
Почти сразу удалось выяснить, что Фроло на самом деле не предавал Эдварда, но, как король и предполагал, за служителем минестеррата следили. Заговорщики справедливо полагали, что его согласие содействовать свержению монарха было притворным. Дождавшись седмицу, за которую не проявились какие-либо чары или действие зелий, король с явным облегчением отпустил старика. Также через несколько дней из отделения городской стражи Вильдорфа выпустили и Роджера.
После всех признаний, король вынес Карлу приговор о пожизненном заключении в тюремной башне, а вот саму Анабель так и не удалось вернуть. По ее записям, найденным в кабинете, стало очевидно, что ведьма экспериментировала с рецептами, и понять, какое именно зелье спровоцировало её превращение, было трудно. Я несколько раз пробовала варить антидоты, но каждый раз безрезультатно. После шестой неудачной попытки даже предположила, что это самая что ни на есть обычная жаба и мы возимся с ней впустую. Эдвард тогда с сомнением посмотрел на нее и, почесав короткую светлую бороду, сказал:
– Не знаю, любимая, возможно, ты и права. Но характер у неё уж очень похож на Анабель.
Вернуть жабе человеческий вид так и не получилось, и что с ней делать дальше, тоже не совсем
