для их завивки. Папильотки использовали как женщины, так и мужчины
Записку дофину вызвалась передать мадам Селин:
-- Поймите, ваша светлость, быстро это сделать не получится, не так я высокородна, чтобы иметь доступ к наследнику престола. А вот общие знакомые с мадам Нерисс у меня есть. Про любовницу дофина говорят, что она весьма неглупа. Так что записку она передаст.
Записка, надо сказать, вылилась в полноценный доклад о событиях. Анна под руководством мадам Берк описала все в деталях и не забыла добавить, что ввела эту «семейную пару» в дом мадам Трюффе.
«… вы же понимаете, ваше высочество, не доверять работнице моего мужа у меня не было никаких оснований…»
Допрашивать пленных она даже не стала: пусть этим занимаются те, кому нужно. На этом настояла мадам Берк:
-- Конечно, хотелось бы понять, кто они и что хотели, но… Знаете, ваша светлость, есть тайны, которые лучше не знать. Если дофин сочтет возможным, он расскажет вам. А если нет, то и не нужно.
Через три дня на четвертый рано утром под проливным дождем прибыл дворцовый офицер с отрядом, который и увез пленников. Герцогине он передал записку от дофина, где тот одобрял все ее действия.
Вот после отъезда пленных Фелиция и завела разговор:
-- А все же, хотелось бы понять, что им было нужно.
-- Меньше знаешь, малышка, крепче спишь, – недовольно буркнула мадам Берк.
-- Но ведь мы знаем его имя.
-- Ну и что? Да он мог любым назваться! Может быть, они просто грабители.
-- Нет! – Фелиция даже головой помотала от избытка чувств. – Просто грабители не сидели бы здесь шесть дней! Просто грабителей не привела бы в дом мадам Трюффе! Значит, назваться чужим именем он не мог. Он дворянин де ля Шапут. А значит – у него есть семья, родственники и прочее…
-- Точно! – от неожиданности мадам Берк несколько неприлично-звонко шлепнула себя по лбу. – Точно, малышка! Ты – большая умница!
Анна растерялась, хоть и старалась не показывать этого. Однако мадам Берк вдруг на ходу “переобулась” и, строго посмотрев на Фелицию, сказала:
-- Ты действительно умница, Фелиция. Но искать мы ничего не будем! Это не нашего ума дело. Если его высочество сочтет нужным, он нам расскажет. Понятно?
На том разговор об арестованных и затих, вернувшись к домашним мелочам. Обсуждали завтрашний вечер -- четверг. Ожидался визит мадам Вальян. Анна мечтала чем-то порадовать гостей и складывала в голове строки под тихую беседу фрейлин. Думать о неприятном просто не хотелось. И все равно строки получались грустные:
В ночном дожде, что обнимает сад, В его спокойной музыке капельной, Слышны стихи, что только предстоят, И ноты самой первой колыбельной. Аллеи, и пустынны и темны, Вздыхают, вспоминая день погожий. Но может он, хоть эхом глубины, Какая ныне, обладать не может? И так волшебно, взгляд не отводя, Смотреть, как ночь, творец неугомонный, С листвы снимает бусины дождя, И полнит лужи чернотой бездонной.*
Анне же, уже перед сном, будучи в кабинете патронессы, мадам Берк сочла нужным пояснить:
-- Родовая книга, ваша светлость. Девочка говорила про нее. Здесь, в библиотеке, она тоже есть. Думаю, и в Эспании у вас были такие. Так вот, я полистаю книгу и, может быть, найду ниточки. Девочкам знать об этом не нужно. Дофин допросит и будет помнить, что мы не разговаривали с пленными, следовательно, ничего не знаем. Но самим-то нам хорошо бы понимать, откуда ветер дует.
Родовая книга оказалась огромным толстенным талмудом в переплете из уже чуть полысевшего по краям черного бархата. Страницы были исписаны убористым почерком писцов, но было и некоторое количество типографских вклеек. Мадам поясняла Анне:
-- Раз в году в книгу вносят изменения. Раньше за таким следили сами хозяева библиотек. Теперь же королевская типография торгует вот такими листочками. Их можно разрезать на полоски и вклеивать на нужное место.
Система показалась Анне не слишком удобной, тем более, что последние пару лет никто не занимался этим, и сейчас куча распечатанных данных была стопкой сунута между страниц книги.
На ближайшие несколько дней мадам Берк почти выпала из жизни. Она сидела в кабинете Анны, щелкала ножницами и бормотала себе под нос:
-- Та-а-ак… А новорожденного барона Лиможского – во-о-от сюда вклеим… Надо же… Старый Лепетье скончался! А я и не знала… А вот этот баронет чей сын, интересно?
Анна только радовалась, что ей не пришлось самой этим заниматься. Наконец работа была закончена и однажды вечером мадам Берк, дождавшись, когда младшие фрейлины отправятся спать, заговорила:
-- Ничего хорошего, ваша светлость, я там не узнала… -- Она глубоко вздохнула и продолжила: -- Любовника вашей свекрови, из-за которого и случился скандал, зовут Андрэ Берст. Кстати, маркиза Беноржи – его родная сестра. Ах, да, я отвлеклась, простите, ваша светлость. У деда Андрэ Берста было трое сыновей. Я не буду вам рассказывать все детали, но у этого самого Андрэ есть двоюродный дядя – некто де ля Шапут…
-- Именно дядя?
-- Да, ваша светлость. И дядя этот сделал восемь лет назад непростительную глупость: женился на богатой простолюдинке. Но он овдовел около четырех лет назад. Так что кто была женщина, которую он выдавал за жену, я не знаю.
-- Похоже, мадам Берк, вы думаете о том же, о чем и я…
Фрейлина неопределенно пожала плечами, очевидно не решаясь заговорить о своих выводах. Впрочем, Анне это было и не нужно – ниточки слишком явственно вели к ее свекрови.
Женщины еще немного посидели в молчании, а уходя спать, герцогиня тихо сказала:
-- Я очень вам благодарна, мадам Берк… Очень… Никакого отчета от дофина так
