— Но нам нельзя больше встречаться здесь.
— Да, надо найти другое место.
Найти.
Обнаружить, исследовать, придумать, вспомнить…
Всё вдруг сжимается в точку, и идея быстро врывается в сознание Гермионы. Она замирает и наконец чувствует, как тревожащие эмоции слегка меркнут по сравнению с удовлетворением от очередной решённой задачи. Этого недостаточно, чтобы позабыть неудачи, но хватает, чтобы отвлечься.
Её глаза озаряются светом, когда она поглядывает на Драко и медленно говорит:
— Я, кажется, знаю одно место.
***
Тиски сжимают голову, глотку, грудную клетку; все внутренности сплющиваются под давлением, и глазные яблоки обжигает резкой болью, когда воронка аппарации закручивает Гермиону и Драко и переносит прочь из Паучьего тупика.
Покачиваясь, Гермиона ещё несколько мгновений держится за него, а затем выпускает руку, в которую вцепилась, пожалуй, слишком сильно.
Она вздыхает, пытается оглянуться, но, поняв, что вокруг не различить даже очертаний мебели, поднимает палочку и освещает пространство около себя.
В облаке Люмоса Малфой выглядит так, словно его вот-вот стошнит.
Сморщив нос, он тянется к своей палочке, но Гермиона перехватывает его руку и сжимает предплечье. Жест должен получиться ободряющим, но выходит скорее испуганным.
Малфой замирает.
— Я сейчас… Мне нужно найти выключатель, — бормочет Гермиона себе под нос и, вновь отпустив Драко, движется к стене, освещая ту палочкой, пока не находит прямоугольник с переключателем. Она щёлкает, и механический жёлтый свет заливает обшарпанную комнату.
Драко вздрагивает и настороженно оглядывается.
Квартира крошечная и выглядит так, как будто не видела ремонта уже полвека. Мебель в комнате — диван, стол и два стула — потёртая и убогая. Окна выходят во внутренний двор, и в темноте можно различить лишь кирпичную кладку соседнего дома.
— Очаровательно, — вдруг ворчит Малфой, склоняясь над диваном, и брезгливое выражение застывает на его лице. — Думал, что хуже дома Снейпа ничего не может быть. Но эта дыра…
Он качает головой, поджав губы, и бросает вопрошающий взгляд на Гермиону. Она неловко передёргивает плечами в ответ.
— Это тайное убежище Ордена.
Булькающий смешок вырывается из горла Малфоя, но он молчит в ожидании продолжения. Гермиона вздыхает.
— Оно для Гарри. Если всё пойдёт не так, он должен будет спрятаться здесь.
Брови Малфоя взмывают вверх, и он разворачивается к Гермионе всем телом. Изумление освежает лицо, осунувшееся от пережитых волнений.
— И мы можем вот так просто проникнуть сюда? Ты уверена, что никто другой не заявится в любой момент?
Шумно сглотнув, Гермиона качает головой.
— Нет, всё не так, и… — она заминается и прочищает горло. — Об этой квартире знаем только Кингсли, Гарри, Рон и я. Кингсли организовал всё после того, как мы узнали про портрет… и про Гарри. Вообще-то, нам, — она слегка краснеет, — запрещено приходить сюда.
Он моргает и, склонив голову к плечу, проходится по Гермионе снизу вверх оценивающим взглядом.
— Нарушаешь ещё больше правил, Гермиона?
Это не издёвка — лишь небольшое поддразнивание. Но она всё равно крепко стискивает челюсти.
— Это лучшее решение, которое у нас есть. Нам нужно безопасное место — это оно.
В подтверждение своих слов она широко взмахивает рукой.
— Если ты так говоришь, — легко соглашается он, и Гермиона всё же расслабляется.
Вновь осматривая пространство, она произносит несколько простых заклинаний, чтобы стряхнуть пыль с поверхностей и навести хоть какое-то подобие порядка. Краем глаза Гермиона замечает, как Драко трижды произносит очищающее над диваном, прежде чем сесть, и это веселит её настолько, что она еле проглатывает глупое — явно нервное — хихиканье.
Мерлин, они были буквально на волоске не более часа назад.
Гермиона делает пару шагов к Драко и замирает напротив него, опустив руки на бёдра.
— Давно ты знал про этот проход? Тот, который так кстати возник сегодня прямо у меня за спиной.
— Снейп показал мне его ещё в мае.
— И ты ни разу не подумал рассказать о нём?
— Не приходилось к слову.
Она громко фыркает вместо ответа, а ему хватает наглости немного улыбнуться, но он быстро отводит взгляд и, наклонившись, упирается локтями в колени. Отросшие волосы падают на лицо.
— Мы можем встречаться здесь, если не придумаем ничего лучше.
Драко ничего не отвечает. Гермиона видит, как в такт вздохам приподнимается его спина и как подрагивают руки, которыми он обхватывает голову.
— Тебе стоит принести сюда некоторые зелья, но если понадобится сварить ещё — придётся делать это самому. Здесь нет оборудованного места.
Малфой издаёт невнятное мычание в ответ.
Молчание между ними бывало разным: комфортным, драматичным, тяготящим, освобождающим. Но в этот раз оно невыносимо, и Гермиона не способна долго выдерживать тишину.
Набрав побольше воздуха и решимости, она неуверенно спрашивает:
— О чём она говорила, Драко?
Его плечи напрягаются, и он медленно поднимает голову. Круги под его глазами вдруг кажутся Гермионе ещё темнее, и, когда он стреляет глазами в её сторону, выражение суровое и слегка ожесточённое, словно Драко готов защищаться.
Он отвечает не сразу, выдерживая паузу, то ли чтобы подобрать слова, то ли чтобы собраться с силами. Наконец он неохотно говорит:
— Я не убиваю пленных.
Желудок Гермионы сжимается. Она несколько раз потрясённо моргает.
— Пленных?
Драко морщится, как если бы её вопросы доставляли ему физические неудобства. Его руки безвольно падают на колени.
— Я… Я вообще не убиваю, — он вдыхает и выдыхает медленно и шумно; тянет время. — Я никогда не использовал убивающие заклинания.
— Я тоже, — тихо сообщает Гермиона и тут же осекается. — Но… Как ты?.. Ты ведь всё-таки…
— Большой и страшный Пожиратель?
— Я не это имела в виду.
Он приподнимает бровь.
— Хорошо. Почти наверняка кто-то погибал от моей руки во время сражений, но я уже говорил тебе, Грейнджер, я использую заклинания уровня школьных дуэлей.
«Я стреляю Импедиментой, максимум оглушающим», — всплывает в её голове. Эта фраза была словно в прошлой жизни.
Нахмурившись, Гермиона кивает, побуждая его продолжать.
— Я участвовал в пытках. Ты не должна удивляться, не делай такое лицо. Но мне всегда удавалось наносить лишь минимальные повреждения. И я никогда не лишал кого-то жизни специально и осознанно.
— Но?
— Но? — Его глаза слегка сужаются.
— Что-то изменилось. Ты говоришь всё это в прошедшем времени. И то, что сказала Беллатриса…
— Ты всё слышала. Я не могу избегать этого вечно, — Малфой пожимает плечами легко, как будто рассуждает о погоде, но всё-таки опускает взгляд и смотрит на собственные ладони; пальцы до сих пор подрагивают. Он сжимает кулаки. — Лорд ждёт от меня… определённых поступков. Уже давно.
Гермиона зябко ёжится, когда холод простреливает спину.
— Но ты никогда не упоминал об этом.
— Мы не говорим о таком.
— Но… ты мог бы сказать.
Он вновь смотрит на неё, и Гермиона слегка вздрагивает от напряжения в его взгляде.
— Я думал об этом, но потом… — Его лицо черствеет, но тут же расслабляется, будто Драко предпринимает усилие для этого. — Ты переживала из-за Уизли.
Ноги на мгновение подводят её, и, пошатнувшись, Гермиона оглядывается на стул, стоящий неподалёку, но всё же остаётся на месте.
— И ты ничего не сказал, потому что…
Потому что ей было плохо, и он решил не делать ещё хуже.
Потому что она была раздавлена и погружена в пучину переживаний, и Драко не хотел добавлять ещё поводов.
— Потому что время было не подходящее, — его ответ слишком расплывчат.
Хватая ртом воздух, Гермиона выдавливает:
— Ты поэтому отдал мне планы поместий?
Она видит, как он прикусывает щёку; кожа натягивается, подбородок заостряется ещё сильнее. Между бровями Малфоя пробегает складка. Он несколько раз моргает и медленно качает головой.
